|
Герои: Владимир, Анна Время: наше Примечание: мы все воруем понемногу, чего-нибудь и где-нибудь. Сюжет заимствован, воплощение авторское. - Я хочу развод. Голос молодой женщины прозвучал ровно, не сорвался до истерично-визгливых ноток, как обычно в последнее время. - Развод? Сидящий за столом мужчина покатал на языке это слово, чувствуя его противный металлический привкус. Он уперся лбом в скрещенные руки и надолго замолчал. Женщина у окна не шевелилась, ожидая ответа. Он тяжело откинулся на спинку массивного кресла. - А дети? - Дети будут жить со мной. – Так же ровно и уверенно, не глядя на него. - Ты уже все решила. Владимир почувствовал, как плечи ссутуливаются под невыносимой тяжестью, он усилием воли выпрямился. - Я против. Анна наконец-то развернулась к нему. - Тебя почти никогда нет дома, кто будет ими заниматься? Не думаю, что твои… подружки будут счастливы менять им памперсы. Она запнулась, подбирая подходящее слово. Корф медленно выдохнул, приказывая себе успокоиться. - Я вполне могу себе позволить услуги квалифицированной няни. – Холодно ответил он. - Няня не заменит им мать! - А кто заменит им отца? Под ледяным тоном скрывалась ярость. Анна с трудом заставила себя не поежиться, она слишком хорошо знала этот тон. Как слепа она была в своей любви, как доверчива. Мотылек, полетевший на огонь, она даже не заметила, как опалила крылышки. Вернее, она жила, пока горели ее крылья. Она сама сгорала в пламени страсти, тонула в любимых серых глазах, отдавая ему всю себя без остатка. Коротким было ее счастье, как взмах крыла мотылька. - Отца, которого никогда нет дома? Отца в рамочке на стене? Слова падали, как дымящиеся капли кислоты, разъедая остатки былого чувства. - Ты же сама этого хотела! – Владимир до рези в глазах всматривался в точеный профиль жены, пытаясь угадать, о чем она думает. Какую еще пытку придумает для его сердца? - Да, конечно. – Она запрокинула голову, чтобы ни одна слезинка не прочертила горячую дорожку по щеке. Уже слишком много их было пролито бессонными ночами у детских кроваток, слишком больно сердцу. Владимир никогда не понимал её потребности находиться рядом с детьми, а она боялась их оставить даже на минуту. Ведь они были такими крохотными, такими беспомощными. Даже их крик был больше похож на жалобное мяуканье новорожденных котят. Она не могла доверить их чужим рукам, эти тоненькие ручки и ножки, маленькие тельца, Анне казалось, что только она знает, как их пеленать, чтобы им не было больно или неудобно. Она не доносила их до положенного срока, роды начались преждевременно и проходили с осложнениями. Узкий таз стал показанием для кесарева сечения, даже таких крохотных она не смогла родить сама. И кормить их ей не дали, после операции начались осложнения, Анна сутки пролежала под капельницами, потом начались уколы, и врач с сочувственным видом посоветовал перетянуть грудь, антибиотики – плохая пища для новорожденных. Когда она вернулась домой, боялась отойти от кроваток, вдруг кто-то из них перестанет дышать, такое случалось. Чтобы ей не разлучаться с драгоценными крохами в детской оборудовали мини-кухню. Анна почти не спала ночами, прислушиваясь к тихому дыханию детей, по первому писку брала на руки, прижимала к себе теплый маленький комочек и укачивала. Иногда приходилось носить двоих, и это не было ей в тягость. Не было в тягость стерилизовать бутылочки, готовить смесь, менять подгузники, купать малышей. А Владимир ничего этого не понимал. Наверное, они казались ему уродливыми маленькими мартышками, он наотрез отказывался брать их на руки. А она так же наотрез отказалась от няни, единственная уступка была сделана для Варвары, приходящей домработницы, Анна ненадолго оставляла с ней детей, чтобы посетить ванную комнату. - Аня, зачем тебе уходить? Я не хочу, чтобы ты и дети в чем-либо нуждались. – Опустив голову, тихо проговорил Владимир. - Я устала. И тебе и мне так будет лучше. Зачем сохранять видимость семьи, если её нет? - Тогда уйду я. В доме все устроено для удобства твоего и малышей. - Это твой дом. Мне от тебя ничего не нужно. – Она стиснула зубы. Она будет твердой в принятом решении. - Дети еще слишком малы, как ты будешь их содержать? – Корф стиснул кулаки, злясь, что не может хорошенько встряхнуть упрямицу. - У меня есть своя квартира и кое-какие драгоценности от матери, потом устроюсь на работу. Как ты понимаешь, я ничего не возьму из того, что подарил мне ты. - В Богом забытой деревне Гадюкино? – Язвительно уточнил Владимир. - Неважно, зато это МОЯ квартира. И подальше от столицы. – Анна едва не произнесла: «И от тебя». Он медленно встал и подошел к ней. - Аня, зачем ты так? – Не удержался и сжал ее голову в ладонях, заставив посмотреть себе в глаза. Она приказала себе не поддаваться. Второй раз за вечер это чарующее - Аня, и в первый раз Бог знает за какое время – нежность. Если она сейчас дрогнет, то не сможет уйти от него. Потеряет гордость, достоинство, лишь бы хоть иногда смотреть в его серо-стальные глаза, пусть даже в них будет отчуждение и безразличие. Она вынесет все, даже отвращение. То самое, которое появилось в его взгляде, когда он увидел её шрам внизу живота. В ту ночь он потерял терпение, силой утащил её в спальню, его жадные поцелуи порой были грубыми, руки бесцеремонно стягивали одежду, до хруста сжимали её тело, дыхание опаляло кожу. Она было подумала, что он снова желает её, что страсть, сжигавшая их раньше вновь вернулась, но когда Владимир уложил её на кровать и окинул горящим взглядом, он увидел ЕГО. И в тот же миг от пожара остались лишь холодные головешки, Владимир молча протянул ей халат и быстро вышел. С той самой ночи он стал больше работать, в его голосе появились незнакомые раньше ледяные нотки, и он больше не пытался дотронуться до неё. - Зачем, Аня? – Повторил Владимир и прижался лбом к её лбу. Анна не смогла подавить судорожный всхлип, и этот тихий звук словно послужил сигналом для мужчины. Он провел большими пальцами по нежным щекам жены, стирая непролитые слезинки, мягко коснулся губ и вдруг прижался крепко-крепко, до боли, обхватил руками тонкую талию и притиснул женщину к себе так, словно хотел впитать её в себя. - Владимир, что ты делаешь? – Дрожащими губами сумела выговорить Анна, когда он позволил ей вдохнуть. - Зачем? Ведь всё давно кончено. - Кончено? Для тебя всё кончено? – Обречённо переспросил Владимир. И с удивлением услышал: - Для тебя. Руки, бессильно разжавшиеся, вновь сомкнулись у неё за спиной, накрепко притянув к мужскому телу. - Глупенькая моя… глупенькая… - Прошептал он ей на ухо. – Да и я не лучше. - О чём ты, Владимир? – Всхлипнув, поинтересовалась она. - О том, что я люблю тебя. Как же хотелось верить этому голосу, вновь ставшему бархатным. - Зачем ты обманываешь? Я стала некрасивой. Я не нравлюсь тебе. Из-за шрама. – Она подняла голову и посмотрела мужу в глаза. - Из-за какого шрама? – Владимир опешил. - Из-за этого! – Анна резанула ребром ладони внизу живота, обозначая место операции. - Господи, Анечка… - Он опустился на колени и стал целовать ее живот через легкую ткань платья. – Ты думаешь, я из-за этого откажусь от тебя? - Но ведь отказался. – Горечь воспоминания пока помогала бороться с предательской слабостью в коленках. Владимир медленно поднялся, непонимающе глядя на неё. - Ты про ту ночь? Аня… мне казалось, ты забыла, что нам вместе было хорошо, я с ума сходил от твоей холодности и одержимости детьми. И я не выдержал, прости меня за ту вспышку. Когда я увидел тебя на большой кровати такую маленькую, хрупкую, понял, что только последний мерзавец будет принуждать к любви и без того измотанную женщину. Я ведь не просто хочу тебя, Аня, я тебя люблю. И я решил подождать, пока ты оправишься, когда ты, наконец, перестанешь отгораживаться от меня детьми, когда сама захочешь вернуться в нашу постель. А шрам… он всегда будет напоминанием для меня, что я мог тебя потерять. - Я отгораживалась? Это ты не хотел к ним подходить, ты их на руки ни разу не брал! – женский голос поднялся до ультразвука. - Анна, я боялся. Как только речь заходила о детях, ты превращалась в дикую кошку. Ты бы видела себя со стороны. – Мягко увещевал её Корф. - Я была такой страшной? – Сникнув, спросила она. - Знаешь, кошка она маленькая по размерам, но покажите мне добровольца, который захочет подойти к кошке, охраняющей свое потомство? - Испугался кошку? – Хмыкнула Анна. - Просто не хотел тебя тревожить. И… ты не права. Я брал их на руки, когда ты не видела. И даже кормил. – Он покрепче обнял жену, опасаясь её гнева. - Правда? – Голосок прозвучал совсем беспомощно. - Правда. Они чудесные. Алёша очень на тебя похож, а Алёна на мою маму. - Нет, Алёнка похожа на тебя. – Анна улыбнулась и прижалась к широкой груди. - Но я то похож на маму. – Глубокомысленно заметил Владимир и тихо засмеялся. - Владимир… я так тебя люблю. – Она ласково провела пальцем по его лбу, разглаживая тревожные морщинки. - Ты… никогда не говорила мне… - Запинаясь, выговорил он враз севшим голосом. - Я говорила… когда ты не слышал… - Почему, Аня? - Мне казалось, что глупо навязывать тебе мои чувства. Ведь ты не любил меня. Просто… так получилось… ты женился из-за ребенка… то есть из-за детей. И еще, наверное, из-за моего отца. - Что? – Коротко переспросил Корф. – Разве я похож на того, кто женится по залёту? Я не раз говорил тебе, что люблю. - Я всё время думала, что это… в шутку. Или по привычке. – Анна опустила глаза. - А в первую ночь кровать в отеле мы сломали тоже в шутку? От этих воспоминаний щеки молодой женщины заалели, Владимир же мечтательно вздохнул. - Медовый месяц удался! - С тобой каждая ночь была медовой. И днем тоже… – тихо призналась Анна. – Я всё не могла поверить, что ты выбрал меня. Я… влюбилась в тебя, когда увидела… Когда ты приехал поговорить с моим отцом, а Лиза… она так смотрела на тебя… Я не думала, что смогу понравиться тебе. Она запустила пальцы в темные волосы мужа, вспоминая, как замечательно к ним прикасаться. - Милая… как только я тебя увидел, то решил, что именно ты станешь моей женой. Ты была как фея, такая же невероятная и недоступная. Я до последнего не верил, что сумею тебя соблазнить. С той ночи мне никто другой не нужен, только ты. - Так ты это специально подстроил? – Анна едва не задохнулась от возмущения. - Конечно, специально. Как бы ещё я уговорил тебя? - Тебе достаточно было сказать всего три слова. Владимир приподнял ей подбородок и заглянул в грустные глаза. - Я тебя люблю? Или – Будь моей женой? - Я ошиблась. Шесть слов. Она оплела руками его шею и потянулась к нему. Он коснулся её губ быстрым поцелуем и требовательно посмотрел на жену. - Никакого развода? Анна счастливо улыбнулась и помотала головой. конец |