|
Владимир сидел в кабинете, постукивая по ладони свёрнутой гербовой бумагой,
перевязанной ленточкой. Вольная Анны. В ней её свобода и его несчастье. Сомнений
нет, он навсегда потерял красавицу, у них с Репниным уже всё слажено. Так чего
тянуть? Щелчок замка отвлёк молодого барона от горьких дум. Анна вошла, настороженно глядя на него. Владимир глубоко вздохнул и протянул ей документ. - Вот, возьмите. – отсутствующим голосом сказал он, встал и отошёл к окну. Он слышал, как зашуршала разворачиваемая бумага, и сдавленный вздох девушки. – Я хочу, чтобы вы немедленно собрали свои вещи и уехали из моего дома. – не поворачиваясь заявил Владимир, пресекая слова благодарности. - Да, конечно. – выдохнула Анна, пятясь к двери. Как только щёлкнул замок, Владимир словно с цепи сорвался. Он бросился к столу и в гневе скинул всё на пол, отшвырнул тяжёлое кресло, яростно рванул штору. Полотнище оборвалось, накрыв барона с головой, он сердито забарахтался, стягивая его, и вдруг гнев оставил его, и Владимир обессилено сполз на пол. Если бы он мог, он бы закричал в голос, выплескивая безысходность, овладевшую им, но он всего лишь прикусил толстую ткань шторы, пряча беззвучные рыдания. Анна стояла, ни жива, ни мертва, глядя, как беснуется бывший барин. Она не успела выполнить его волю, сквозняк захлопнул дверь, а Владимир не заметил, что она всё еще здесь. Она боялась хоть как-то обозначить своё присутствие, в таком бешенстве Владимир был впервые. Отчего он так злится? Оттого, что потерял власть над ней? Да, нет же, нет, глупости, это не из-за неё! Но буря стихла так же неожиданно, как и налетела, теперь Владимир вызвал у неё сочувствие. Он выглядел таким несчастным, что сердце девушки сжалось. Она посмела робко окликнуть его: - Владимир… с вами всё хорошо? Он поднял голову и посмотрел на неё мутным взглядом. - Анна? Почему вы здесь? - Я… не успела уйти… простите… - Почему вы не остановили меня? - Я испугалась. Я пойду теперь, можно? -Д-да… Хотя нет. Постойте. Я вам наговорил… забудьте. Вам не нужно уезжать сейчас же. Подождите, пока я подготовлю документы на ваше приданое. - Приданое? – её глаза удивлённо расширились. - Да. Вы скоро… выйдете замуж, отец… оставил вам кое-что. – тут Владимир кривил душой, никаких таких распоряжений покойный барон не оставлял, но проснувшаяся совесть не давала покоя. Поддавшись ревности, он чуть было не вышвырнул Анну на улицу с минимумом вещей и без денег. - Спасибо. Спасибо, Владимир! - Идите, Анна! – он предупреждающе вскинул руку, останавливая её порыв подбежать к нему. Качнувшись вперёд, девушка замерла и шагнула к двери. Что же… Владимир – всегда Владимир. Он ведь гордый, ему теперь неприятно, что она видела его вспышку. Она никому не скажет. Никто не узнает, что барон Корф может плакать. В гостиной Анна увидела Михаила и радостно ему улыбнулась. - Что это у вас? – заинтересовался он, увидев бумагу, которую девушка прижимала к груди. - Моя вольная. Я теперь свободна, Миша! - Вольная? – изумлению князя не было предела. – Вы что же… были крепостной? - Да. Но теперь всё закончилось. - Да… вы теперь свободны… - через силу улыбнулся он. – И… что вы намерены делать? - Я… поступлю в театр, как хотел Иван Иванович. – в её тоне проскользнула лёгкая грустинка. - Это прекрасно! – с воодушевлением заявил Репнин. – Когда вы хотите поехать? - Завтра поутру. – Анна видела, что Михаил радуется неискренне, пересиливая себя. Он говорил о чём угодно, о театре, о её блестящей карьере, но ни слова и них. А ведь он поцеловал её и сказал, что любит. Она не понимала, что изменилось. Анна уехала утром, как и планировала, Владимир с трудом убедил девушку взять наличные, на первое время. Совсем без денег в столице делать нечего. Михаил в сопровождающих красавицы не вызвал у Корфа никаких эмоций. Ведь он знал, что так будет. Дом без Анны стал пустым и холодным. Владимир со страхом искал в доставляемых газетах известие о свадьбе Репнина. Но пока, слава Богу, ничего такого не было. Зато была другая новость: о премьере спектакля, поставленного в Императорском театре. В статье расхваливали исполнительницу главной роли красавицу Анни. Сердце резануло тоской. Владимиру прежде казалось, что он сильный, что он справится со своими чувствами, но оказалось, что разлука с Анной просто невыносима. Он устал, он так устал искать её за каждым поворотом, слышать нежный голос и каждый раз разочарованно понимать, что он звучит только в его голове. Он поедет и посмотрит на неё. Хотя бы с самого дальнего ряда, чтобы она ничего не узнала. Анна сидела в гримёрке и косилась на вздрагивающую дверь. Сколько ещё хлипкая преграда сможет сдерживать поклонников? Они все теперь казались ей на одно лицо, в их глазах она видела один и тот же интерес. Теперь она знала всё. Ей объяснил Миша. Её милый Миша. Дворяне не женятся ни на бывших крепостных, ни на актрисах. И он предложил ей… своё покровительство. А она совсем не этого ждала от романтичного князя. Совсем. И она отказала ему. Она думала, что сможет удержать на расстоянии назойливых ухажеров, но перед спектаклем господин Шишкин прямо ей сказал, что лучше бы ей выбрать кого-нибудь. А не то особо настойчивые могут и не послушать её возражений. И такой угрозой повеяло от его слов, что Анна с трудом заставила себя не поёжиться. За дверью что-то загремело и всё стихло, и очень знакомый голос попросил: - Анна, откройте. Она отперла задвижку, и в комнату, потряхивая рукой, вошёл Владимир Корф. Он с недовольным видом несколько раз сжал и разжал кулак. - Анна, вы очаровательно выглядите, но лучше бы вам переодеться. – хмыкнул он, покосившись на её наряд. Анна ойкнула, ведь, в самом деле, она до сих пор ещё не сняла костюм. - Владимир, а как вы здесь оказались? – спросила она из-за ширмы. - Случайно. – соврал он. – Я не понимаю, Анна, почему Миша не встречает вас? - Мы… расстались. – сухо сказала она. - Вот как? И почему же? - Потому, что я бывшая крепостная и актриса. - Но у актрис есть покровители, тем более у таких талантливых. Знатные, богатые. - Теперь я это знаю. - Что же… - Владимир прокашлялся и сменил тему. – Где вы живёте? Когда Анна назвала адрес, он ужаснулся. - Для чего вы забрались в эту дыру? - На лучшее жильё у меня не было денег, я надеялась переехать после гонорара, но его едва хватило отдать долги. – смущённо пояснила красавица, выйдя из-за ширмы уже в обычном платье. - Зачем вы влезли в долги? Вам нужно было всего лишь прийти к моему поверенному, он получил все инструкции касаемо вас. – сурово отчитал её барон. - Я хотела справиться сама! – она вздёрнула подбородок. - Будем считать, что вы справились. Теперь я буду считаться вашим покровителем, и жить вы будете в моём доме. - Но… разве это прилично? - Я холост и могу позволить себе маленькие слабости. – Корф безразлично пожал плечами и помог девушке надеть шубку. Анна и не подозревала, как ей не хватало дома. Особняк всегда казался ей волшебным дворцом, и она сама превращалась в принцессу, пока жила здесь. Девушка с трудом сдержала слёзы радости, перешагнув порог дома. - Ваши вещи перевезут завтра, ваша комната готова. – сказал Владимир. Его тон не располагал к дальнейшей беседе, и Анна поспешила уйти к себе. Теперь на репетициях красавицу сопровождал дюжий парень, приставленный к ней страшно ревнивым, по слухам, бароном, а после он сам встречал её. Барона Корфа с примой Императорских театров часто видели на набережной, в парке, в маленьких уютных кафе, но он избегал шумных приёмов и никуда не вывозил прелестную актрису. Владимир лежал, пялясь в потолок. Уже которая ночь без сна. Это не жизнь, это какая-то пытка, и он не может к ней привыкнуть, хотя уже пора бы. Ведь зима закончилась, и на деревьях уже распускаются клейкие листочки, и в ветре больше нет знобкой холодности, а для него всё ещё чудо, что Анна живёт с ним. Быть с ней рядом, смотреть на неё и молчать. Молчать о своих чувствах, о своём сердце, раненом любовью, ведь ей это не нужно. Она думает только о спектаклях, о репетициях, о театре. Хотя иногда… иногда они беседуют очень мило, и она смеётся. Это так невероятно, Анна смеётся с ним. И от её смеха замирает сердце, и хочется прижать к себе девушку, и… нет, лучше не продолжать, итак эти мечты отзываются в теле калёным железом. У него слишком давно никого не было. Дверь отворилась почти бесшумно, и Анна, одетая только в сорочку, проскользнула в комнату. Владимир приподнялся на кровати. - Анна? Что вы здесь делаете? - Я… пришла к вам. - Зачем? – он недовольно поджал губы. - Потому что вы добры ко мне, а я ничем не могу вам отплатить… кроме… - она замялась. - И вы решили ТАК отблагодарить меня? Тронут. Но мне не нужно таких жертв. – криво ухмыльнулся барон. - Владимир… я вам совсем не нравлюсь? – жалобно спросила девушка. - Ну почему же… нравитесь. Вы – красивая. – он окинул её внимательным взглядом. - Тогда позвольте мне остаться. - Для чего? Для чего это вам, Анна? - По театру уже давно ходят слухи, что я вас не интересую, как женщина. Что вы заботитесь обо мне ради памяти отца. И теперь из-за этого мне не дают роль. - Из-за слухов? - Из-за того, что я… и вы… - Я не понимаю, Анна! - Сергей Степанович надумал ставить Отелло. И хотел отдать главную роль мне, а господин Шишкин ему отсоветовал. Сергей Степанович теперь считает, что я не смогу сыграть роль влюблённой женщины. Мой удел – молоденькие неопытные девушки. А я так хотела! И если я хочу получить эту роль, то я должна или соблазнить вас или найти себе другого покровителя. - О другом не может быть и речи, ну а я… не против. Что же, Анна, я готов. Соблазняйте. – он поудобнее устроился на подушках. Она не сдвинулась с места, а опустила глаза и стала теребить кружевной манжет. Чем длиннее становилась пауза, тем несчастнее выглядела девушка. - Простите… - наконец прошептала она и, закусив губу, сделала шаг к двери. - Анна постойте! – Владимир соскочил с кровати. – Простите меня, я… дурно пошутил. Но увещевания не помогли, Анна расплакалась. - Аня… - её слёзы совсем выбили его из колеи. Ему и без того с трудом удавалось сдерживать собственную нежность, ну а когда она была так близко… тепло её тела через тонкую ткань сорочки… её беспомощность, её неискушённость… - Иди ко мне… - он прижал всхлипывающую девушку к себе. – Ну, не плачь… не плачь… Анечка… пожалуйста… «Не плачь, прошу тебя! Я больше не могу сдерживаться, я цел только потому, что твои руки обнимают меня. Если ты отпустишь меня, я взорвусь, как фейерверк. Аня, Анечка… милая моя… девочка… не плачь… Я же не могу… не могу не целовать тебя, когда ты так близко, прижимаешься и дрожишь. - Анна, вы дрожите. Вы совсем замёрзли. – Владимир поднял её на руки и отнёс на кровать. Но и там ему пришлось обнять её и успокаивать. - Владимир… - всхлипнула она и посмотрела на него. - Да. – севшим голосом отозвался он. - Простите… я теперь понимаю. Мы же выросли вместе, и ваши родители всегда хотели видеть в нас брата и сестру. - Я никогда не был… Я никогда не буду твоим братом. – строго выдохнул барон, глядя ей в глаза. – У вас сейчас есть пять секунд, чтобы уйти. Больше я не выдержу. Анна не пошевелилась, даже когда Владимир разжал руки. - Один… два… три… - считал он, всё ближе наклоняясь к ней. – Четыре… - Пять! – шепнула она ему в губы, и приоткрыла ротик, отвечая на поцелуй. Он набросился на неё, как голодный на еду. Упивался поцелуем и не мог оторваться от сладости её губ. Руки сжимали тонкое тело до хруста, до стона, пальцы стискивали полотно сорочки, и оно трещало, распадаясь на лоскуты. Прочь эти ошмётки! Долой! Чтобы ничего не мешало наслаждаться нежностью кожи, исцеловать всю её желанную. Владимир прильнул жадным ртом к изгибу шейки, сдирая с себя рубашку. Он горел, как в огне, и только Анна могла помочь ему. Частые поцелуи по шейке, по плечику, ниже к соску, забрать его в рот, лаская языком, губами, одной рукой упираясь в кровать, чтобы не придавить девушку, другой ослабляя застежку штанов. Одежда больше не помеха, от этого легче и труднее. Теперь он должен сдержать себя, не позволить страсти захлестнуть его с головой. Но так получилось, что стройные ножки обвили его талию, и от теплоты женского тела он сошёл с ума. И всё же он смотрел Анне в глаза, соединяясь с ней, стараясь запомнить все её эмоции. Её взгляд, туманный от желания, не позволял ему усомниться в правильности происходящего. Владимир толкнулся сильнее, проникая в тесное лоно, и тонкое тело вздрогнуло от боли. Милые глаза наполнились слезами. - Анечка… прости… - шептал, просил прощения, а сам не мог замереть, остановиться, пощадить её. Сцеловывал слёзы и всё равно старался стать ещё ближе к ней, забрать её всю себе. Всю, без остатка. Ни одну женщину он не желал так, ни к одной не испытывал такой тяги и нежности. И именно эта нежность заставляла его быть неистовым и требовательным. Он измучил женщину ласками, истерзал поцелуями, заставил кричать от сладости. Глядя на неё, спящую на его плече, Владимир ласково улыбался: кто бы мог подумать, что скромная Анна может быть такой смелой в постели. И потом она не возражала, когда он смывал кровь её невинности и снова целовал и гладил. Как обворожительна она была потом в своей беспомощности, раскинувшись на подушках, вцепившись в простыни, а он изводил её неспешностью поцелуев, продлевая ожидание наслаждения. Господи, он до сих пор не верил, что это было. Что Анна сладко постанывала в его руках, раскрываясь перед ним, шептала его имя и слабо вскрикивала, выгнувшись от блаженства. А сейчас она спит, прекрасная, словно усталый ангел. Лучик утреннего солнца мазнул по ресницам, и девушка недовольно поморщилась и отвернулась. Щека прикоснулась к чему-то тёплому, и Анна нерешительно приоткрыла глаза. Тут же густой румянец залил щеки, бесстыдная ночь вспомнилась во всех сладких подробностях. Стыд, молчавший всё это время, теперь проснулся и укорял её. Она не должна была позволять Владимиру… целовать себя потом… она должна была сразу уйти в свою комнату! Она и без того слишком быстро забыла стегнувшую боль от его первого резкого движения, и даже радовалась его силе и напору. Как крепко его руки сжимали её, а от поцелуев становилось нестерпимо жарко, и мужчина был к ней так близко… Но когда она смотрела ему в глаза, ей не было стыдно. Она была счастлива, видя огонь страсти в глубине его зрачков, и сама тянулась к нему, прижималась, обхватив ногами его талию. А потом… Боже, она думала, что уже всё, что Владимир теперь отпустит её, но после умывания он снова увлёк её на постель. Он целовал её там, где она прежде не могла и вообразить, и дерзкие поцелуи вновь воспламенили желание. Забыв обо всём, она отдавалась ласкам, желая вновь испытать наслаждение. И оно накрыло её с головой, забилось в теле пленённой птицей, рассыпалось искрами шутих. Последнее, что она видела, засыпая, - довольная улыбка барона. Анна стала выбираться из постели, стараясь не потревожить спящего мужчину, но он одним движением вернул её на подушку. - Ты куда? – игриво спросил он. - Мне нужно в театр. Сергей Степанович не любит, когда пропускают репетиции. - В театр? Нет. Сегодня я тебя не отпущу. - Но Владимир… Анна пыталась протестовать, но барон положил палец ей на губы и покачал головой. - Нет. – повторил он. – Я хочу, чтобы сегодня ты осталась со мной на весь день. Мы продолжим то, что начали ночью. - Но сейчас же утро… - пролепетала девушка. - Да. – согласился мужчина, приподнимаясь на локте и заводя одну руку Анны ей за голову. – Утро. И ты, мой ангел, ещё желаннее. Анна чувствовала, что ей не хватит сил освободиться от его власти. Он только прикасался, и она слабела. Горячее его дыхание скользнуло по щеке, опалило шею, отозвалось тянущим жаром внизу живота, иголочками кольнуло в соски. Владимир навис над ней, удерживая её руки, медленно, даже слишком медленно накрыл её губы своим ртом. Его поцелуй не был осторожным, его рот сразу завладел нежными девичьими губами, язык по-хозяйски скользнул в теплоту её ротика, дерзко погладил маленький язычок. Анна застонала от сладости, когда его рука легла ей на грудь. Сосок под мужской ладонью сразу стал маленьким камешком, и ловкие умелые пальцы искусителя принялись пощипывать его. Она извивалась и дрожала, жадно отвечая на поцелуй, не замечая, что впилась ноготками ему в плечо. Владимир посмотрел ей в глаза и стремительно наклонился к её груди. Теперь горячий рот ласкал мучительно ноющий сосок, а рука накрыла теплоту между её ножек. И она развела колени, позволяя ему делать всё, что он хочет. А он, видимо, хотел свести её с ума, не меньше. Его руки не давали ей пошевелиться, когда он вошёл в неё плавно и твёрдо. Он словно знал, что ей немного больно, и двигался очень медленно, но все неприятные ощущения скоро ушли, остались только жар и сладость. Анна всхлипнула, не в силах больше терпеть сладкую муку. - Владимир… - умоляюще простонала она, прижимаясь к нему. - Не спеши, Анечка… милая моя… - напряжённо выдохнул Владимир ей в шею. - Пожалуйста… Эта слабая мольба сказала ему всё. И разделённое на двоих блаженство соединило их. Анна чувствовала себя опустошённой, но умиротворённой. Владимир обессилено придавил её к кровати и, кажется, так и заснул. Пусть он всего лишь её покровитель, но она… так счастлива быть с ним! Ведь она раньше боялась даже показать ему свою склонность, но очень радовалась их сближению. Было прекрасно даже просто гулять с ним и говорить о чём угодно, только не о чувствах. Актрисе нельзя влюбляться в покровителя, это она уже успела понять. Но сейчас ей можно немного порадоваться своему счастью, тихонько провести пальцами по влажным волосам мужчины и слабо улыбнуться. Владимир перекатился на бок, взял её за руку и принялся целовать пальчики. - Аня… я… - он тяжело вздохнул. – Не смогу тебя отпустить. - Отпустить? – она слегка пожала плечиком. – Куда? - Просто не смогу. Аня, я… хочу, чтобы ты стала моей женой. Я люблю тебя. Она зарделась от радости, закрыла лицо руками. - Боже мой… Владимир… я даже надеяться не смела… - На что? – он заставил её отнять руки от лица. - На твою любовь… я так боялась, что ты узнаешь… - Узнаю что? – он покусывал губы, предчувствуя близкое счастье. - Что я люблю тебя. Очень люблю! - Аня… - он порывисто обнял свою красавицу. – Анечка… Я не хотел принуждать тебя. Я надеялся, что однажды я посмотрю в твои глаза и увижу… что я не совсем безразличен тебе. Но я так боялся испугать тебя. Милая… милая моя! Мы уедем в поместье и там обвенчаемся. Ты согласна? - Да, Владимир… - ласково произнесла она, прижимаясь к нему. – Да. конец |