Откровенность
- Ты должен жениться на Лизе! – Петр Михайлович Долгорукий повысил голос.
- Я никогда не женюсь на Лизе! – едва сдерживаясь, ответил Владимир. И вдруг, усмехнувшись, сказал: – Я уже женат!
Услышав это заявление, Анна побледнела, как полотно, и выбежала из комнаты. Князь едва проводил её взглядом и повернулся к молодому барону.
- Тогда – дуэль! – высокопарно произнес Долгорукий.
- Как вам будет угодно. – с каменным лицом отозвался Корф, кивнул и торопливо вышел следом за девушкой.

Анна металась по комнате, собирая вещи.
- Ни минуты больше здесь не останусь! – шепотом выдохнула она, сердце почти остановилось от нестерпимой боли.
- Анна, что вы делаете? – недоуменно спросил Владимир, остановившись в дверях.
- Я немедленно уезжаю. – ледяным тоном ответила девушка, и ядовито добавила: - Не хочу встречаться с вашей женой.
Владимир опустил голову, пряча улыбку.
- Почему вы улыбаетесь? – Анна остановилась на полшаге. – Вы что же… соврали князю?
- Да. – виновато кивнул барон. – Но, я надеюсь, вы спасёте мою репутацию и обвенчаетесь со мной еще до полуночи.
- Вы… вы… - возмущенно начала она, не находя слов, но ей пришлось замолчать, потому что Владимир схватил её в охапку и стал кружить. Добившись, чтобы Анна засмеялась, он поставил её на пол.
- Ну, так что вы мне ответите? Вы согласны?
Она посмотрела ему в глаза, улыбнулась и вздохнула.
- Да. Да!

В маленькой часовне было тихо и покойно, тихим шелестом переговаривались горящие свечи, святые взирали с икон: кто безмятежно, кто с укором, а кто с улыбкой. Седой священник внимательно посмотрел им в глаза, подумал и не отказался им помочь. Он исповедал и причастил жениха с невестой и сразу обвенчал.
На невысказанный вопрос Анны он светло улыбнулся: - Кто я, чтобы препятствовать соединению на земле двух людей, души которых уже соединены на небесах?

Анна удивилась, что они не вернулись домой. Экипаж катился по дороге, подпрыгивая на ухабах. Куда они едут, спросить не было никакой возможности, потому что Владимир лично закутал её и усадил так, чтобы спрятать от встречного ветра, а сам забрался на козлы.
Попрощавшись с Двугорским уездом, дорога стала получше, и Анна немного подремала в одиночестве. Когда красавица открыла глаза, экипаж уже постукивал колёсами по улицам Петербурга.

Вспомнив о ссоре, Анна встревожено повернулась к барону, помогавшему ей снять накидку.
- А что сказал Петр Михайлович?
- Сказал, что вызовет меня на дуэль. – Владимир пожал плечами.
- Ты намерен стреляться?
- Нет. Я не приму его вызов.
- Не боишься прослыть трусом? – не поверила она.
- А кем быть лучше – трусом или подлецом? – зло усмехаясь, поинтересовался барон. - В том, что я пристрелю старика - немного чести.
Анна виновато уткнулась ему в грудь.
- Ты очень смелый. Ты не боишься сплетен.
- Мне до них нет дела. Мне важно, что обо мне думаешь ты. – Владимир ласково потерся носом об её носик.

- Почему мы не вернулись домой? – все же спросила она у мужа, устроившись на диване в гостиной. Он протянул ей бокал вина и с улыбкой пояснил.
- Не хочу, чтобы наша первая ночь была омрачена воспоминаниями.
- Воспоминаниями? – переспросила она, принимая бокал.
- Да. Здесь я не унижал тебя, приказывая танцевать, и эта столовая не помнит ни твоего танца, ни… того что было после. – Владимир сжал зубы.
Кусая губы, Анна смотрела на мужа.
- Я… хочу спросить… За что? Я до сих пор не понимаю, за что ты так со мной? – давняя обида нахлынула вновь, накрыла с головой, сжимая горло невыплаканными слезами.
Барон отставил свой бокал и сел рядом с женой.
- Я… хотел отдать тебе вольную… - глухо начал он. – Спустился вниз… и увидел тебя с Мишей. Глядя на ваш поцелуй, я понял, что потеряю тебя, когда отдам эту бумагу… Если отдам… Я надеялся… не знаю на что надеялся, когда позвал… когда приказал тебе придти… Твой страх, он… был для меня приговором. Я не мог тебя отдать Мише.
Владимир яростно потер лицо ладонями.
- Не мог! Я хотел доказать ему… тебе… что ты моя! Моя! – и закончил едва слышно. – И я могу делать с тобой, что захочу.
Анна присела перед ним на корточки и посмотрела снизу верх.
- Ты… мог?
- Нет! Ты же знаешь, что нет… - он протянул руки, предлагая любимой перебраться к нему на колени. Она без колебаний так и сделала.
- Если бы ты… заплакала, я бы сразу всё отменил, но ты была такая гордая, такая неприступная и… далекая. Я с ума сходил, что ты можешь меня покинуть.
- И… ты не мог быть со мной великодушным. – вздохнула она.
- Не умел. – поправил жену Владимир. – Когда ты танцевала… мне казалось, что мы одни… только я и ты…
- Да? Мне тоже так казалось… - тихо призналась Анна. – Я сама не знала, что так будет. Только, когда увидела Мишу, поняла… что натворила.
- Я не хотел тебя пускать. Я думал, что… он увезёт тебя…
- Он меня бросил… я лгала ему… Мне казалось – моя жизнь кончена.
- Ты поэтому пришла ко мне? – свёл брови барон. Она несколько раз медленно кивнула.
- А я… не верил своим глазам… и… когда ты сказала «Теперь я ваша», я подумал… что ты поняла, чего я хочу. Что ты согласна… Без твоего разрешения я даже прикоснуться к тебе не смел… Ты знала?
- Нет… - Анна неуверенно мотнула головой. – Когда ты стал целовать меня, я… поняла, что сдаюсь. Что еще немного и… я была не готова к этому. И ты так смотрел на меня… Я сделала тебе больно. Прости…
Владимир крепко обнял худенькую девушку.
- Я виноват, а ты просишь у меня прощения. Это мне до конца жизни на коленях перед тобой стоять. Ты плакала тогда?
- Немного. Когда Карл Модестович ушёл.
- Что? – едва ли не взревел барон.
- Он надеялся, что ты не будешь против. Или не узнаешь. – Анна усмехнулась.
- Приедем домой – убью! – сквозь зубы пообещал Владимир.
- Не стоит. Я… убедила его уйти.
- Ты моя смелая маленькая девочка. – нежно прошептал он.
- Теперь всё позади. Я стала немного лучше понимать тебя. И… я не сержусь. Я знаю, что такое – ревновать. Как это больно. Как всё кругом застилает чернота и хочется… если не убить, то сделать очень-очень больно. И тому, кого любишь, тоже… - она уперлась лбом в висок мужа.
- Ты… ревновала меня? – теплая ладонь погладила девичью щеку, властно приподняла подбородок.
- Да. – Анна закрыла глаза.
- Глупенькая… - мужские губы нежно прильнули к её рту. – Я люблю только тебя… и… прости меня за всё.
- Прощаю. Если ты простишь меня. – шепнула она.
- Я… прощаю тебя, Анна. – серьезно и немного строго сказал Владимир.
Она вздохнула, словно освободилась от тяжкого груза, и, заглянув ему в глаза, так же торжественно, будто давая клятву, произнесла:
- Я люблю тебя.
- И я этим счастлив. Анечка, любовь моя…
- Тогда… может быть мы отложим разговоры до завтра? – она лукаво улыбнулась.
- Боже, что я слышу? – делано удивился Владимир, поднимаясь с дивана. – Ты больше не хочешь разговаривать со мной?
- Мы уже достаточно поговорили. Теперь поцелуй меня!
Что барон и сделал к обоюдному удовольствию.
Потом, в спальне, была и нежность, и страсть, немного боли, и слёзы, и виноватое «люблю» и безбрежное счастье…

конец