Жмурки

Я придержал коня и улыбнулся родному дому. Он стоял на пригорке, праздничный, желтый, как лучшее сливочное масло, как кусочек солнца, которое всегда со мной. Возвращаясь домой, я отчего-то чувствовал себя совершеннейшим мальчишкой, даром что на плечах мундир офицера. Чтобы сделать отцу сюрприз, я вошел в дом с черного хода и тут же услышал заливистый хохот и визг девок. Заинтересованный, я пошел на шум, и губы тут же растянулись в улыбке – дворовые играли в жмурки. - Никита, теперь я буду водить! – заявил я, останавливая игру. Рослый парень снял повязку с глаз, и не скажешь, что ему только-только шестнадцать – здоровенный детина вымахал, под притолоку. - Посмотрим, кто у вас самая ловкая мышь. – усмехнулся я, завязывая глаза. Парням я сразу велел не мешаться, их ловить мне было совсем неинтересно. Забава не была такой уж невинной, я чувствовал под ладонями упругое теплое тело пойманной девки, без стеснения целовал в губы, даже если не узнавал на ощупь. Они пищали, делано скромничали, но я то знал, что мне не будет отказа. Все больше мышек стояли вдоль стен, повинуясь новым правилам, играть стало значительно интереснее. Оставшиеся мыши ходили тихо, колокольчики едва позвякивали. Я топнул и метнулся в сторону, надеясь напугать мышку и вынудить ее сделать резкое движение. Колокольчик зазвенел совсем рядом, я расставил руки и шагнул на звук. Вряд ли бы мне удалось ее поймать, если бы девушка не споткнулась. Она буквально упала в мои объятья, по комнате прокатился удивленно-возмущенный вздох. - Так, кто здесь у нас? – плотоядно улыбнулся я, эта мышка была совсем не похожа на прочих. Она была невысокой, худенькой, я чувствовал под рукой острые лопатки, тоненькую шейку, но когда попробовал скользнуть ладонью от плечика вниз к груди, мою руку удержали уверенно и твердо. – Ого! Строптивая! – понеслось в голове. Тем лучше. Я не слишком ценил легкие победы. Я прикоснулся к ее лицу осторожно, подушечками пальцев, Боже, да она настоящая красавица. Маленький носик, тонкие брови, безумно нежные, шелковые губы, к ее коже хотелось прикасаться бесконечно, а запах ее волос мог свести с ума любого мужчину. Я приподнял подбородок моей строптивицы, чтобы губами почувствовать сладость ее рта, но она отвернулась. Сбоку донесся злорадный смешок, и я понял, что все наблюдают за нами. С трудом сдержав гневный рык, я заставил себя снисходительно фыркнуть, перебирая в уме подходящие кандидатуры. От озарившей меня догадки, я едва не подпрыгнул. - Анна. – объявил я с таким видом, словно знал это сразу. Я снял повязку и встретился с ней взглядом. Ее глаза были удивительного цвета – серые, прозрачные, словно родниковая вода, с едва уловимой золотинкой. Наклонившись к розовому ушку, я шепнул: - Виру потом возьму. *** Я давно уже не восторженный юнец, только-только получивший погоны, война на Кавказе оставила свой след и в душе и на теле, и на мундире, что греха таить. Светские красавицы для меня были лишь предметом охоты, никто из них не мог тронуть моего сердца, видимо навсегда утонувшем в родниковой чистоте глаз крепостной девчонки. Хотя девчонкой ее уже не назвать. Анне сегодня исполняется двадцать лет, в честь этого события отец привез ее в Петербург, и хочет чтобы она пела на балу-маскараде. Я был изначально против этого, мне казалось, что чужие глаза осквернят ее чистоту, наверное, я не хотел делить ее больше ни с кем. Но разве отца переспоришь? Он горел желанием похвастаться своей воспитанницей, погреться в лучах ее славы. Я злился, придумывал поводы, чтобы отговорить отца от его затеи, но не преуспел. Войдя в бальную залу, я постарался, чтобы лицо не перекашивалось в гримасе недовольства. Я увидел прелестное создание, за которым охотился уже битую неделю, и мое дурное настроение как рукой сняло. Недотрога даже соизволила потанцевать со мной, и я почти очаровал ее, но какой-то нахал в маске увел ее. Я пошел было следом, но тут в залу вошла Она. Бог мой, я застыл, как вкопанный. Она была как глоток свежего воздуха – нежная, воздушная в своем розовом платье. Черт, я почувствовал раздражение, когда заметил, как к Анне начали присматриваться. В каждом мужчине я видел соперника. Отец подвел Анну к роялю и ободряюще кивнул ей. - Сей поцелуй, дарованный тобо-ой, преследует мое воображенье… - Я спрятался за колонну, чтобы скрыть слезы, выступившие на глазах. Почему-то я никогда не мог спокойно слушать, как она поет, ее голосок что-то цеплял в моем сердце, заставляя душу переворачиваться. Когда стихли аплодисменты, я подошел к сияющему отцу, который нахваливал девушку своему старому другу князю Оболенскому. Настроение резко упало, как барометр перед грозой, на красавицу взглядом полным обожания взирал мой лучший друг, адъютант Наследника, князь Михаил Репнин. Это чувство следовало пресечь в зародыше, я решительным шагом направился к ним. Отодвинув плечом Репнина, я церемонно поклонился Анне и протянул руку, приглашая на танец. Она беспомощно оглянулась на благодетеля, но тот улыбнулся радостно-изумленно и кивнул. - Смелее, Анна! – его голос заставил девушку шагнуть ко мне. Кружа красавицу в танце, я предупредил ее о невозможности их с Мишей отношений. - Я знаю, что не пара князю. – со спокойным достоинством ответила она, не сбиваясь с шага, но огонек счастья в серых глазах погас. Только вот Михаила я не смог в этом убедить. Недосказанность и намеки действовали на него, как запах дичи на пойнтера, он заявился в наш городской дом уже на следующий же день и принялся напропалую ухаживать за Анной, не обращая внимания на мои красноречивые взгляды. Девушка очаровательно краснела, смущалась, ее улыбка пленяла своей искренностью. Я видел по глазам, что мой друг без ума от красавицы. Моя надежда на то, что в разлуке Михаил скоро успокоится, развеялась как дым, когда Репнин напросился погостить, узнав, что Анна с моим отцом завтра отбывают в поместье. Естественно, я не мог позволить им сблизится еще больше и тоже взял отпуск в полку. Предупредительность Мишеля, его щенячий взгляд раздражали меня, к тому же мой соперник был гораздо удачливее в завоевании сердечка Анны. С ним она была веселой и спокойной, меня же избегала. «Так тебе и надо, Корф, вот тебе за все твои выходки! Пугал ее? Издевался? Унижал? Ты допрыгался!» - ругал я себя, стискивая зубы. У меня оставался последний козырь. Улучив момент, когда Анна была в библиотеке одна, я вошел и запер дверь. - Что вы делаете, Владимир Иванович? – не на шутку перепугалась она, это было заметно по расширившимся зрачкам и легкой дрожи в голосе. - Я всего лишь хочу, чтобы нам никто не помешал. Я думаю, что пришло время вернуть ваш долг. Я согласен даже без процентов. - Я не понимаю, о чем вы говорите. – Анна смотрела на меня, как загнанный зверек. - Помните жмурки? Вы должны мне поцелуй. – лукаво улыбнулся я. - Полноте, Владимир, это была просто игра. – с облегчением рассмеялась она. - Долг чести дороже жизни. – прищурился я. - Мне кажется, что именно вы сейчас покушаетесь на мою честь. – холодным тоном ответила Анна. - Ну, хорошо, я дам вам шанс избежать возврата долга, раз вам это так неприятно. – вздохнул я. - И… что я должна сделать? – озадаченно прозвучал ее голосок, в глазах появилось недоверие. - Всего лишь найти ключ. – я повертел ключ в пальцах.- Сейчас я завяжу вам глаза и спрячу ключ в этой комнате, а потом вы будете искать. Если найдете до того, как пробьют часы – я забуду о вашем долге. - А если нет? - А если нет… придется вернуть долг в двойном размере. – от моей улыбки она покраснела. – Вы согласны, Анна? Она немного подумала, потом кивнула, - Я согласна. Я развязал галстук, усадил Анну в кресло и крепко затянул шелковую ленту. Ослепленная повязкой, девушка напоминала Фемиду – богиню правосудия. Подавшись внезапному порыву, я загадал, если Анна не найдет ключ, значит фортуна на моей стороне. Прятал я основательно – шуршал книгами, открывал и задвигал ящики секретера, топал, вздыхал и насвистывал. Девушка сидела, как на иголках, но уже через пять минут я снял повязку с ее глаз. - Можете приступать, Анна. – я широко обвел руками комнату. Она неожиданно возразила. - Завяжите глаза. - Зачем это? - Я не хочу, чтобы вы смеялись надо мной. – мне показалось или розовые губки в самом деле обиженно надулись? - Я не стану смеяться. – пообещал я. - Это нечестно. – стояла она на своем, и я сдался. - Хорошо. Сами завяжете? - Да! – прозвучало с вызовом. Я протянул ей ленту и уселся на диван. До окончания отведенного срока оставалось чуть больше десяти минут. Я слышал звук выдвигающихся ящиков, шелест страниц. ее шаги, ее дыхание, становившиеся все напряженнее с каждой минутой. Часы безжалостно отмеривали секунды, я кожей чувствовал отчаяние моей красавицы. - Встаньте! – повелительно раздался звонкий голосок. - Зачем? – я нахмурился, насколько позволила повязка. - Мне кажется, я знаю куда вы его спрятали. – обвинение я всегда мог распознать. Я неторопливо поднялся. Тут же легкие руки проверили содержимое моих карманов, я почувствовал, что краснею. Видимо, это убедило Анну, что она на правильном пути, потому что она расстегнула мой сюртук и жилет. Нет, это было сродни пытки, я изо всех сил сдерживался, борясь с собственным телом. Неужели Анна не понимает, что мужчину нельзя так трогать? Когда она принялась за пуговицы рубашки, я собрал остатки самообладания в кулак и предложил поискать в другом месте. Мои уши так и пылали от греховных видений. - Вы специально так говорите, потому что ключ где-то у вас! – сердито оборвала меня она, распахивая мою рубашку. Я не сразу понял, отчего она тихо вскрикнула, только когда тонкий пальчик прочертил дугу по следу сабли, я догадался, что испугало красавицу. - Да, это пустяки, - засмеялся я, закрывая шрамы рубашкой. - Пустяки? Вы ни разу не писали о ранениях! – с тревогой воскликнула она. - Я же жив, значит все в порядке. – я пожал плечами. Первый удар часов застал меня врасплох, от него как всегда завибрировал весь дом. Зато на второй мои руки сомкнулись вокруг тонкой талии, Анна не успела отскочить. - Мышка моя… - выдохнул я, зарываясь пальцами в легкое кружево волос. – Анечка… Мне не нужно было снимать повязку, чтобы найти ее губы своими губами. Я никогда раньше не закрывал глаза при поцелуе, не старался отрешиться от окружающего мира, для меня было важным произвести впечатление на женщину, но сейчас… это был не тот случай. Я стал росинкой на ее губках, каплей хмельного меда, самой последней, самой сладкой. Время остановилось, замерло, вокруг нас разлилась тишина. Анна задрожала, и я неохотно выпустил ее. После этого поцелуя между нами не могло все остаться по-прежнему. Я снял повязку, девушка молча смотрела на меня, ожидая моих действий. - Вы должны мне еще один поцелуй. – хриплым, ломким голосом сумел произнести я. - Я не… не могу… - едва выговорила она. - Вам настолько не понравилось? – я постепенно приходил в себя. Аня покраснела и опустила голову. - Анечка… - позвал я, притягивая девушку к себе. В этот раз я постарался запомнить вкус ее поцелуя, но так и не смог уловить причин необыкновенной сладости. К моему сожалению, этот поцелуй тоже закончился слишком быстро. - Где ключ? – потребовала Анна, отдышавшись. - Возле чернильницы под пером. – я не ожидал, что она расплачется. - Вы низкий, гадкий человек! – рыдала она у меня на руках. Я молчал, прижимая к груди свое сокровище, вдыхая нежный аромат ее волос, чувствуя, как ее слезы щекочут мою кожу. - Полно, Анна. – мягко сказал я, вытирая ее щеки платком. Она всхлипнула и подняла на меня растерянные заплаканные глаза. Анна перевела взгляд на мои губы, порозовела и отскочила от меня. Схватив ключ, она торопливо отперла дверь и выбежала, едва не сбив Репнина. Тот тут же вошел в библиотеку поинтересоваться, что так смутило девушку, я едва успел увернуться от прямого удара кулаком. - Не ожидал от тебя такой низости! - Заорал на меня Михаил. - И в чем же заключается моя низость? – ледяным голосом поинтересовался я, приводя одежду в порядок. - Хочешь сказать, что ты в таком виде книжки читал? - В каком, в таком? – я невозмутимо уселся и закинул ногу на ногу. - Что ты сделал с Анной? Она плакала! – продолжал нападать на меня Репнин. - Ничего. – скучно ответил я. - Я не верю тебе! - Можешь спросить у Анны. – я в упор посмотрел на друга. - Если ты ее обидел, я тебя вызову! Готовься! – он сверкнул на меня глазами и выбежал вон. Минут через десять Миша спустился в гостиную мрачнее тучи, на меня он не смотрел. - Ну что? Не отказался от намерения вызвать меня? – ухмыльнулся я. - Анна не захотела со мной разговаривать. – буркнул он. – Даже дверь не открыла. Я слегка улыбнулся – это так похоже на Анну – прятаться в своей комнате. В детстве у меня был универсальный способ развеять обиду своей маленькой подруги. Пора мне снова стать тем мальчишкой, обществом которого она не тяготилась. *** Я снял сюртук и жилет, поводил плечами, разгоняя кровь и намечая маршрут. Старый вяз охотно подставлял ветки, помогая взобраться, зажатая в зубах хризантема совсем мне не мешала. Окно девичьей спальни оказалось запертым, Анна лежала на кровати, уткнувшись в подушку. Я постучал, намертво вцепившись другой рукой в подоконник. Анна подняла голову, потом снова спряталась в своем мягком убежище. Я постучал еще раз, погромче, дождался недовольного взгляда и сделал вид, что сорвался. Буквально через секунду окно было распахнуто, и я перемахнул через подоконник. - Прости, если обидел. – произнес я самым бархатным голосом, протягивая ей цветок. - Уходи. – велела она отворачиваясь. - Хорошо. – я со вздохом повиновался. Ее жалобный вскрик ударил меня в спину, когда я рыбкой выпрыгнул из окна. Вяз укоризненно заскрипел, когда я повис на толстой ветке. Я спрыгнул на землю и помахал рукой бледной девушке в окне. Она с громким стуком захлопнула раму. Я не успел застегнуть сюртук, как из-за угла выбежала Анна и набросилась на меня с кулаками. - Эгоист! Самовлюбленный надутый индюк! – закричала она. Я прикрыл голову и зажмурился, позволяя девушке колотить меня, сколько вздумается. Но скоро удары стали слабее, а ругательства превратились во всхлипы. Я осторожно привлек красавицу к себе, прикоснулся губами к волосам. - Вините во всех грехах, Анна. Только любите. - Никогда! – разобрал я. - Прости меня… - покаянно прошептал я. - Ненавижу твой голос! – хлюпнула она, уткнувшись мне в грудь. - Хорошо, я буду молчать. – покладисто согласился я. - Зачем ты это делаешь? Зачем мучаешь меня?! – Анна забыла обычную почтительность и вежливое холодное «вы». - Выходи за меня замуж. – на одном дыхании выпалил я. Она оттолкнула меня. - Поздравляю вас, Владимир Иванович, вы прекрасный актер. – слезы моментально высохли, голос опять стал полон ледяного спокойствия. - Я не играю, Анна. Я люблю вас. К сожалению, это чувство мне неподвластно. – я начал смещаться, отрезая ей дорогу к крыльцу. - Если вы затеяли это все, чтобы уберечь друга, то вам не о чем беспокоиться. Я сегодня же расскажу ему о своем происхождении. – она вздернула подбородок. - В любом случае, я буду повторять вам мое предложение каждый день, пока вы не согласитесь. Я люблю тебя и никому не отдам. – я шагнул к ней, обнял и не позволил вырваться. - Вы так уверены в своей неотразимости. – хмыкнула она, поняв, что мои руки разжать не удастся. Я заглянул ей в глаза. - Анна, скажите мне, я могу хотя бы надеяться? - На что? – она пристально смотрела на меня. - На ваше прощение и вашу… любовь… - робко закончил я. От ее сухого смеха я вздрогнул. - Это невероятно! Может быть еще на колени встанете перед крепостной?! Я медленно опустился на колени, не отрывая взгляда от ее зрачков. - Будь… моей… женой… - попросил я и поцеловал ей руку. Анна отвернулась. - Этот спектакль зашел слишком далеко. – глухо сказала она. – Довольно, Владимир Иванович. Я вскочил и с силой обнял тонкий стан красавицы. - Я люблю тебя, слышишь? Люблю! – заорал я. – Я не знаю, как еще сказать об этом, что сделать, чтобы ты поверила! Анна испуганно зажала ушки ладонями и зажмурилась. - Прости меня… прости меня, Анечка… - я лихорадочно целовал милое личико, потом просто прижал ее к себе. – Ты меня с ума сводишь, я никого никогда не любил кроме тебя. - О ваших победах ходят легенды. Наверное, вы всем девушкам признавались в любви. – недоверчиво возразила она, затихнув в кольце моих рук. - Ни одной. – улыбнулся я. - А Лиза? - Лиза… я был влюблен, но не любил. Анна, вы для меня всегда были чем-то запретным. Вроде банки с вареньем, запертой в шкафу. Выпрашивать не позволяла гордость, воровать – совесть. - Значит, я для вас всего лишь та банка варенья? Принести вам ложку, барин? – она резко оттолкнула меня. Я не знал, что мне делать. Как убедить эту гордячку, что я искренен? Я вздохнул и уселся на землю, опустошенный. - Владимир, встаньте, вы простудитесь! – в голосе Анны проскочила тревожная нотка. - Анна, вы не понимаете. – я закрыл глаза. – Мне все равно, что будет со мной. Без вас моя жизнь не имеет смысла. - Вы самый гадкий и испорченный мальчишка, которого я только знаю. – дрожащим голоском выпалила она. Я упал на спину. - Если вы простудитесь, не воображайте, что я буду за вами ухаживать! И близко не подойду! Владимир… встаньте! Прошу вас! Кажется, я опять довел девушку до слез. Я поднялся, криво усмехаясь. - Вы невозможны. – с усталой обреченностью выдохнула Анна. – Вы на все пойдете, чтобы добиться своего. - Анна, скажите мне «да», и я сегодня же буду говорить с отцом о женитьбе. - Может лучше о том, чтобы он меня вам подарил? - Если подарит, я тот же день выпишу вам вольную, и мы обвенчаемся. – я снова целовал шелковистое запястье. - А если запретит? – девушка грустно вздохнула. - Сначала мне нужен ваш ответ. Вы согласны выйти за меня замуж, Анна? – требовательно спросил я. Она долго-долго смотрела мне в глаза, потом шепнула «да» и закусила губку. Отец, узнав о моем намерении жениться на Анне, радостно обнял меня. - Володя, я уж и надеяться перестал, что ты обратишь внимание на Анечку. Сколько я тебе ее не расхваливал, ты только морщился. – сиял он. - Просто я не хотел, чтобы кто-то заметил мое восхищение. – я старался не улыбаться слишком довольно. Отец опять начал петь дифирамбы Анне, а я совсем не возражал, в стотысячный раз слушая, как мне повезло с будущей женой. *** Шафером у нас на свадьбе был Михаил, смирившийся с выбором Анны. После венчальной службы я едва коснулся поцелуем губ невесты и шепнул ей на ухо: - «Виру потом возьму!» От этих слов Анна зарделась, как маков цвет, но потом стрельнула в меня озорным взглядом, заставила наклониться и шепнула в ответ: - «Ключ прячь получше!» Конец.