| Глава 5. Огромная кровать манила кипенно-белыми простынями. Владимир усадил Анну на постель и опустился рядом. Он улыбался, глядя ей в глаза. Она не сбежала, не закрыла дверь, хотя могла. Он дал ей шанс, но она не воспользовалась им. Может потому, что она не знала его главной тайны? Но эту тайну знали очень-очень немногие. Только слуги в доме, да еще лучший друг. Отбросив ненужные сейчас мысли, Владимир нежно прикоснулся к бархатной щеке, провел пальцами по теплой коже, наклоняясь к розовым губам. Невесомо поцеловав желанные губы, он протянул руку и вытащил шпильку из ее прически. Сходил к туалетному столику за гребнем и вернулся к ней. Его движения были чуткими и уверенными. Аккуратно вынув все шпильки и заколки, удерживающие прическу, он стал расчесывать светлые волосы, прикасаясь пальцами к шелковистым прядям. Анна не знала что делать, поэтому сидела тихо, полностью доверившись мужчине. «Ты думаешь, тебе это поможет? Не обольщайся, маленькая глупышка! Это совершенно ничего не значит. Надо было уходить, пока была возможность…» - голос снова мерзко захихикал. Анна крепко обхватила руками шею мужа, прижавшись к нему. Владимир взял ее лицо в ладони и встревожено посмотрел в глаза. - Анна, что с тобой? Что случилось? - Опять этот голос. Он не хочет, чтобы я была с тобой. - А ты? Ты хочешь? – в глазах Владимира была тревога. - Я не знаю. Мне нравится, когда ты рядом, хотя я знаю тебя совсем недолго. - Да, мы еще так мало знакомы. Анна, я хочу, чтобы ты стала моей женой до восхода солнца. - Я не против. – робко улыбнулась она. - Ты знаешь, что должно произойти? - Немного. Мама говорила со мной об этом. – Анна залилась румянцем. Владимир прошептал, - Доверься мне, дорогая. Анна приподняла голову и положила руки ему на плечи. Нежные поцелуи кружили голову, заставляли забыть обо всем, отбросить страхи и сомнения. Анне казалось, что именно его она ждала всю жизнь, даже не зная об этом. Быть рядом с ним, чувствовать его ласки, поцелуи было так естественно, и она не могла поверить, что узнала его всего несколько часов назад. Владимир целовал мягкие губы, несмело отвечающие ему, гладил атласную кожу в вырезе платья. Его рука потянула ткань, обнажая хрупкое плечико, горячие губы приникали к шейке, следовали за руками, лаская невинное тело. Ладонь наполнилась упругой полнотой маленькой груди, пальцы сжали твердый сосок. От этой ласки у Анны все поплыло перед глазами, она тихо застонала, выгибаясь навстречу его губам. Владимир мягко облизал твердую жемчужинку, потом накрыл ртом, продолжая играть с ней языком. Его пальцы ласкали другую грудь через ткань платья, нежно сжимая и поглаживая, доставляя неизведанное ранее удовольствие. Владимир вернулся к ее губам, проник языком в нежный ротик, прикасаясь к испуганно замершему маленькому язычку. Поцелуи становились все смелее и откровеннее. Анна не заметила, как он снял с нее платье, она горела под его руками и губами, изучавшими ее тело трепетно и нежно. Не осталось ни одного уголка, где бы они не побывали, сводя с ума бесстыдством и дерзостью. Владимир целовал плоский бархатный живот, погружая язык в ямку пупка, ощущая под пальцами выделившуюся влагу ее желания. Его рука ласкала нежный цветок ее женственности, осторожно раскрывая лепестки, проникая внутрь до преграды и возвращаясь обратно. Анна дышала часто и глубоко, подаваясь навстречу его поцелуям, гладя плечи и спину склонившегося над ней мужчины. Его одежда тоже исчезла неизвестным образом. Она облизала пересохшие губы и прошептала, - Владимир… Он заглянул ей в глаза. – Анна… скажи да… - Да… - простонала она, обняв его за шею. Владимир начал движение очень медленно, только напрягшиеся мышцы да бушующее пламя в глазах выдавали его нетерпение. Он смотрел на прелестное личико перед ним в обрамлении золотых волос, горящее алым румянцем, изумленно раскрывшиеся глаза, приоткрытый ротик. - Да… - выдохнул он, сокрушая последнюю преграду. С ее губ сорвался стон, глаза наполнились слезами. - Анна… жена моя… желанная моя… Анна… - шептал, целуя нежные щеки, покорные губы, длинные ресницы с дрожащими каплями слез. Анна знала, что ей будет больно, мама говорила об этом, и вовсе не хотела плакать. Но слезы отчего-то стояли в глазах, мешая смотреть в глаза мужа. В любимые глаза. Она потянулась к его губам, страшась сказать словами о новом чувстве, поселившемся в ней. Владимир словно понял все без слов, припадая к ее губам. Они стали одним целым, единым и неделимым, двигались в одном ритме, падая в пропасть и достигая звезд. |
|
|