Юля

Примечание: Все герои данной истории вымышленныe.
Любое совпадение с реальными людьми - случайность.

Я ее люблю и это моя проблема. Я все время думаю о ней, стоит закрыть глаза и она тут как тут. Я словно наяву вижу ее глаза - чуть раскосые, как у кошки, если бы они были зеленые или голубые, можно было бы сказать – кошачьи, но они у нее темные, как выдержанный коньяк. Взгляд, подчеркнутый тушью и подводкой чуть насмешливый, но больше в нем не прочитать ничего. Все время кажется, что она что-то знает обо мне, то чего я сама не знаю.
Я не скажу вам, как ее имя, это неважно. Катя, Света, Маша, какая разница, как ее зовут, чтобы как-то обозначить, здесь я буду называть ее Юля. Хорошее имя, в меру нежное – Юля, Юлечка, Юлианка, - оно подходит почти всем. Даже моей темноволосой темноглазой любви.
Красивый ротик кривится в усмешке, яркая помада делает его еще более желанным, манящим.
Если бы можно было себе приказать разлюбить, я бы не колеблясь сделала это, это неправильно – женщине любить женщину. Но что делать, если я не могу этого? Едва я вижу ее, я забываю дышать, я шепчу ее имя чаще, чем какое-то другое слово. Юля, Юленька… моя любовь, мое наваждение.

Она внезапно стала избегать меня, перестала отвечать на телефонные звонки, отказывалась встречаться, я не могла больше так. Неопределенность раздражала меня, я боялась, что с ней что-нибудь случилось.
Я долго выбирала цветок для нее, ведь мне предстояло нарушить наше неписанное правило – никогда не вторгаться в личное пространство без приглашения. Я выбрала крупную почти до конца раскрывшуюся бархатную розу, темно-бордовую, почти черную. Ветки с листиками беспомощно растопырились, когда я выдернула цветок из охапки ему подобных.
- Завернуть? – услужливо спросила продавщица – пухловатая милашка с курносым носиком.
- Спасибо, не надо. – отказалась я. Мне ни к чему была мишура, якобы служащая для украшения цветка. Таким он был очень похож на нее, колючий и ранимый, прекрасный и готовый вцепиться в неосторожно протянутую руку.
Я позвонила в дверь, Юля открыла. Я никогда не называла ее ни Юлия, ни Юлька, ей совсем не идет это. Юля, Юлечка, девочка, еще куча милых прозвищ.
- Привет, это тебе. – я протянула ей розу и шагнула в квартиру.
- Спасибо, проходи. – она взяла цветок, стараясь не коснуться моей руки. Я уже совсем ничего не понимала. Мне не понравилось, что она прячет глаза.
- Юля, что случилось? Что с тобой? – я заставила ее повернуть голову и посмотреть мне в глаза, попробовала коснуться поцелуем ее губ, но она остановила меня.
- Ева, ты милая, хорошая, но… тебе лучше уйти.
Я погладила ее по щеке и отступила. Мне все стало понятно, она больше не хотела меня. И более того – не любила. Я смотрела, как ее пальцы мнут и обрывают лепестки розы, и мне казалось, будто она потрошит мое сердце. В груди, на том месте, где еще недавно стучала и билась любовь, образовалась пустота.
Милая… я всего лишь милая… Что же, еще немного я побуду милой.
- Пока… - я постаралась, чтобы это не прозвучало слишком обреченно.
Я шла по улице, заставляя себя делать каждый вдох, вместо ясного дня меня окружала глухая полночь без проблесков звезд. Не помню, как я дошла домой, не помнила и последующих двух недель.
Не думайте, что я пила алкоголь, нет, я даже ходила на работу, общалась с друзьями, но все это не выходя из транса, не видя лиц, не запоминая информации. Я не знаю, что они думали, но на работе мне предложили взять неделю отпуска, а друзья вдруг перестали оставлять меня одну.
Я шла по темному мертвому городу, в который превратилась моя жизнь без нее, шла сквозь разрушенные стены, не замечала торчащих балок и обрушившихся стропил. Порой мне хотелось лечь и никогда не вставать, стать частью этого трупа, но все время кто-то тормошил меня, заставляя шевелиться или думать, что ответить на вопрос.
Я выгнала всех друзей, закрылась в квартире и отключила телефон. Мне никто не был нужен. Я хотела побыть одна.
Через несколько дней я случайно увидела в зеркале свое отражение, глядя на эту уродину, я начала смеяться и не могла остановиться. Спутанные волосы местами торчали дыбом, глаза потускнели и ввалились, нездоровый зеленовато-синюшный цвет лица, бескровные губы. Я посмотрела на свои руки – три недели без маникюра, даже без элементарной пилочки, во что превратились мои ногти!
Безумно хохоча, я набрала ванну и чуть не утонула, едва села в воду. Еще бы, мало того, что подкашивались ноги, так еще из-за истерического смеха я почти ничего не видела. Немного успокоившись, я внезапно осознала, что безумно, невыносимо хочу пить. Я пила холодную воду прямо из-под крана, она проливалась из сложенных ковшиком ладоней, попадала на тело, но это не было неприятно. Я снова была живой.
Наведение порядка в квартире заняло мой день почти до вечера, я чистила, драила, выносила мусор, осколки битой посуды, разморозила пустой холодильник и пила, пила, мне казалось, что я никогда не напьюсь. Вода словно впитывалась в меня, пропадала в глубинах организма и бесследно исчезала. К вечеру, наконец, проснулось чувство голода, но я сомневалась, что смогу пройти даже до магазинчика рядом с домом. Пришлось варить остатки макарон, найденные в дальнем углу буфета. Все равно, лишь бы что-нибудь поесть. Страшно хотелось кусок мяса, но я понимала, что сейчас это вряд ли разумно, скорее мне показан бульон.
Еще несколько дней я приводила себя в порядок, чтобы не слишком своим видом прохожих, а то даже продавщица в магазине поинтересовалась, что у меня случилось.
Через какое-то время я стала почти прежней. Почти, потому что пустота в груди никуда не делась, и это отражалось в глазах, но я запретила себе даже мысленно произносить ее имя, а друзья деликатно помалкивали.
К своему удивлению я обнаружила, что стала намного привлекательней для мужчин, столько комплиментов я пожалуй никогда не слышала.
Теперь ко мне накрепко прикрепилась кличка – Стерва. Я соблазняла мужчин, играла их чувствами, а потом без сожаления бросала. Я их просто использовала, чтобы хоть на секунду, на минуту, на час заполнить пустоту, пока тело горело и извивалось в сильных руках, можно было не думать ни о чем. Мир сужался до желания испытать удовольствие, в нем не оставалось места для пустоты.
Через какое-то время мне это наскучило, и я решила поохотиться. Мне нужно быть загадочной и неотразимой, чтобы охоты вышла удачной. Может быть хоть это приключение закроет дыру в груди.
К моему разочарованию в баре никого стоящего я не нашла, только Кара сидела ко мне спиной. Это не было ее именем, так мы ее называли между собой, она была вхожа в нашу компанию. Знойная брюнетка с глазами цвета спелой вишни, не красавица, но и не уродина.
- Привет. – мурлыкнула я, забираясь на соседний стул.
- Ева? – неверяще спросила она. Еще бы, когда я закинула ногу на ногу, короткая юбка задралась, показав кружевной чулок, острый носок туфельки уперся в стойку.
- Что пьешь? – как можно невиннее поинтересовалась я, но она молчала, не отводя глаз от полоски белой кожи над кружевом чулка. – Хочешь пойти со мной? – прямо спросила я, и она медленно кивнула. Охота была окончена.
Такая легкая победа не принесла никакого удовольствия, мне надо было вспомнить, что Кара старалась всегда всем угодить, всегда хотела быть хорошей для всех.
Я не собиралась ее отпускать быстро, мне хотелось сполна насладиться своей жертвой, только вот она еще не знала об этом.
Ванна – одно из самых подходящих мест для начала более близкого знакомства, ведь там есть вода и мыло, от этого кожа становится скользкой и чувствительной. Для начала я раздела ее и спросила себя, а вдруг мне понравится иметь дело с пышками?
Она оказалась похотливой сучкой, все пыталась стянуть с меня юбку, погладить по попе, дотронуться до груди, но мне были не нужны ее ласки. Я оттолкнула ее руки, забралась в ванную прямо в одежде и налила на ладонь гель для душа. Мне не нравился запах ее тела, парфюмированный гель легко мог это исправить. Через пять минут я была вся мокрая, блузка прилипла к телу, обтянув грудь, и я увидела, как зажглись глаза Кары. Я больно ущипнула ее за сосок, но она даже не вскрикнула, безоговорочно приняв мои правила.
К моему удивлению, чем грубее я была с ней, тем больше она заводилась. Она явно нарывалась, и я дала ей то, что она просила. Она хотела подчинения, унижения, боли, я видела это по ее глазам, и она получила это сполна этой ночью.

Единственное слово, которое я сказала ей, было – Заткнись! – когда она попробовала произнести мое имя. Каждый шлепок оставлял красный след на рыхлом теле, она же только повизгивала. Когда она закричала, мне показалось это от боли, но я ошиблась. Она орала и просила еще. В ход пошло все, что более-менее подходило для изнасилования – баллончик от дезодоранта, случайно завалявшаяся стеклянная бутылка от кока-колы, даже ножка от разобранного стола, в общем, почти все, что попало под руку. Полосы от линейки на ее теле сменились широкими следами от ремня. От пряжки наверняка останутся синяки, но меня это мало волновало.
Часа через три я элементарно устала и ушла в ванную. Стоя под ледяной водой, я медленно трезвела, власть опьяняла сильнее, чем водка, казалась слаще любого наслаждения. В угаре я бы могла забить Кару до смерти, и не заметила бы этого. Когда я стала такой? Неужели любовь может превратить человека в чудовище? Неужели я хоть на миг могла подумать, что кто-то сможет заменить мне Юлю? Мертвый город в моей душе уже вряд ли оживет снова.
Я неторопливо собрала вещи Кары и принесла их в комнату.
Она лежала так, как я ее оставила, синяки уже начали наливаться темной краснотой, особенно заметной в свете ночника.
- Одевайся и уходи. – я бросила одежду в Кару, не особо заботясь, где она упадет. Она подчинилась незамедлительно, но с видимым усилием.
- Ты позовешь меня еще? – спросила она, облизнув пухлые губы.
- Уходи. – наверное мое отношение к ней можно было теперь прочитать во взгляде.
Кара оделась, пошла к двери и уже на пороге обернулась.
- Теперь я понимаю, почему Юлька тебя бросила! – заявила она, неприятно хихикнув. – Потому что ты стерва!
- Закрой дверь с той стороны. – негромко ответила я, зная, что на губах у меня, как приклеенная, змеится кривая улыбка.
Через пару дней я заметила косые взгляды друзей, когда мы в очередной раз собрались попить пива. Серега, по прозвищу Жокей, вообще смотрел в упор.
- Это правда, Ева? – наконец спросил он.
- Что правда? – я невозмутимо потягивала Миллер из бутылки.
- Что ты теперь с Карой? – меня даже удивил его бешеный взгляд.
- Почему я должна отвечать? – лениво промурлыкала я, и наклонилась так, чтобы ему стала видна моя грудь в низком вырезе топа. – С Карой я или нет, если ты хочешь меня, я могу подумать.
- Ева, хватит! – Ксюша-Воробышек – засмеялась и толкнула меня в плечо, сводя все к шутке, но Жокей понял по моим глазам, что я не шучу. Он делано широко улыбнулся и закрыл эту тему.

Звонок в дверь вырвал меня из сна, я пошла открывать даже не потрудившись натянуть штаны. Длинная майка вполне могла сойти за короткое платье. Первым ощущением, когда я открыла дверь был ожог и замешательство, боль и гнев пришли позже. Юля влепила мне полновесную пощечину, и пока я стояла в ступоре, зашла и закрыла дверь.
- Сучка! – ого, оказывается, мы умеем ругаться, заметила я про себя.
- За что такая честь? – усмехнувшись, осведомилась я.
- Я убью тебя! – она бросилась на меня, теперь это становилось опасным. Мы были примерно в одной весовой категории, но я была все же потяжелее. Мне совсем не понравилось ее намерение исцарапать мне лицо, поэтому я перехватила ее руки и вполне грамотно провела давно казалось забытый прием самообороны. Юля оказалась на полу с неловко вывернутой рукой, которую я удерживала за локоть.
- Пусти! Пусти! Правильно Кара сказала, что ты стерва! Пусти, Ева! – под конец тирады ее голос стал даже жалобным, но едва я отпустила ее руку и помогла подняться, как она снова принялась за старое. На этот раз я прижала ее к полу своим весом, заломив ей руки, чтобы уберечься от острых ногтей. На этот раз она не стала хитрить, а кровожадно шипела мне в ухо ругательства. Чтобы заставить ее заткнуться я поцеловала ее, пребольно укусив за губу.
Как я соскучилась по ней, я поняла только целуя ее. И я все еще хотела ее, не сумев забыть до конца, это было правдой.
- Малышка, - шепнула я перехватывая ее руки одной рукой, но так, чтобы она не могла высвободиться.
- Ты собираешься избить меня, как Кару? – выкрикнула она, после неудачной попытки откусить мне ухо. – Я видела, что ты сделала с ней!
- Я сделала только то, что она просила. Ты же этого не хочешь, правда? – не ослабляя захвата, я пробралась свободной рукой ей под майку и ласково проводила коготками по ее животу.
- Откуда ты знаешь, чего я хочу? Я хочу убить тебя! – она все еще пылала гневом.
- Немного позже, - пробормотала я, легко касаясь губами нежной кожи там, где шея плавно переходила в плечо. Я еще помнила, что ей нравилось. Она задрожала, еще раз попыталась высвободить руки, а потом с горечью спросила.
- Кару ты тоже так целовала?
- Если тебе это интересно, я вообще не целовала ее. – я отпустила Юлю и встала, мне вдруг стало тошно. Я любила мою девочку и не могла обойтись с ней, как с другими, пусть она этого и не понимает.
Она встала, растирая запястье, в ее взгляде появилась неуверенность.
- Правда? – ее голос звучал недоверчиво и жалобно.
- Правда. Только почему тебя это еще волнует? – я улыбнулась своей стервозной ухмылкой. – Отчего-то тебя это так возмутило, что ты пришла меня убить. Если тебе нравится Кара, так возьми ее себе.
Я нарочно говорила так, как привыкла в последнее время.
- Какая же ты… какой же дрянью ты стала! - я была совершенно не готова к ее слезам. Я стояла и смотрела, как она плачет, отвернувшись к стене.
- Юля, не надо. – я подошла к ней и прижалась щекой к ее теплым волосам. – Котенок, ну что ты…
Она повернулась и уткнулась мне в плечо, продолжая всхлипывать.
- Я думала… мне казалось, что я могу стать нормальной, что он сможет заменить мне тебя. Он был такой ласковый. Мне казалось, что с ним я смогу жить без тебя… но… - она замолчала и подняла на меня глаза, из которых все еще бежали слезы.
- И кто он? – поинтересовалась я, поглаживая ее по спинке.
- Жокей… - призналась Юля и удивилась, заметив мою улыбку. – Ты не сердишься?
- Нет. – я пожала плечом. – Просто теперь мне понятно, с чего он так бесился.
- Ты меня совсем не ревнуешь. Почему ты мне ничего не сказала, а просто ушла? – она снова уткнулась в мокрое от ее слез плечо.
- Зачем что-то говорить, когда итак все понятно? Я ушла, потому что любила тебя. Портить человеку жизнь своей любовью, что может быть глупее? – я говорила что-то еще, все крепче прижимая ее к себе, чувствуя, как дождь ее слез медленно заполняет пустоту. – Юля, я хочу, чтобы ты была счастлива, понимаешь?
- Ты вернешься ко мне? – она посмотрела мне в глаза.
Я смотрела на нее и думала о том, что она предлагает мне. Разрушить, заровнять сгнившие остовы зданий, убрать весь мусор и обломки и построить новый живой город на месте прежнего, но смогу ли я второй раз пережить его гибель? Смогу ли снова бесконечно доверять ей? Смогу ли еще раз вложить ей в руки свое сердце и наблюдать, как ее пальцы рвут его в клочья?

Конец.

Эпилог.
Под зонтиком летнего кафе удушающая жара переносилась легче. А может этому способствовало холодное пиво. На запотевшей бутылке Миллера оставались прозрачные следы от моих пальцев. Ненавижу пить пиво из бокала. Знаю, что веду себя неприлично, но мне, в общем-то, плевать. Я отхлебываю ледяную жидкость из горлышка, молча глядя в глаза девушке напротив. Мы встретились случайно, ни она, ни я не искали этой встречи. Случайно оказались за одним столиком. Случайность? Или предопределенность?
Для меня странно – смотреть в эти глаза и ничего не чувствовать. Разве что недоумение и моральную усталость. Она небрежно выпускает струйку дыма, так же молча глядя на меня. Мы сидим так довольно давно, у нее это уже вторая сигарета. Она курит медленно, неторопливо, с явным наслаждением. С таким же наслаждением она тянет через соломинку водку с апельсиновым соком. Она изменилась.
Я смотрю и пытаюсь нащупать в душе хоть какой-то отклик. Но там больше не осталось ничего. Когда-то я сходила с ума по этим глазам, губам, по запаху ее кожи и волос, когда-то мне казалось, что в ней – весь мир. А сейчас я этому удивляюсь.
- Ну и что ты смотришь? – насмешливый голос, от которого еще недавно у меня внутри дрожали незримые струны.
- Да вот, думаю, что я в тебе нашла? Почему именно ты? – я сделала еще глоток пива. Она засмеялась.
- Скажи, ты хоть когда-нибудь говорила мне правду? – как ни странно, это еще занимало меня.
- Зачем тебе это знать? – в ответ ленивая усмешка углом рта. – Думай, что хочешь.
- Мне б не хотелось думать, что ты мне все время врала. Но только я не пойму – зачем? Это было такой игрой? Эдакая милая забавная зверушка. Когда совсем не с кем поговорить, почему бы и не с ней. А еще забавнее то, что она считает, что это все всерьез. – мне вдруг стало смешно от моей глупости.
Она небрежно гоняла соломинкой кубики льда в оранжевой жидкости.
- Что ты знаешь обо мне, что берешься судить о моих чувствах?
- Как оказалось – ничего. Потому что я не знаю, когда ты настоящая. Ты в самом деле любишь сырую рыбу и не любишь мятный чай или только притворяешься? Ты в самом деле хотела все бросить и уйти, или это была очередная проверка? Я не знаю. Одно время ты говорила, что тебе хорошо со мной, потом вдруг все резко изменилось. Когда ты притворялась? И твои обещания – это пустой звук? Я больше не понимаю тебя. - я знала, что ответов на вопросы мне не дождаться, я вообще не понимала, зачем я ей все это говорю. – Юля, хоть раз скажи мне правду. Для разнообразия.
- Знаешь, Ева, в чем твоя беда? Ты слишком серьезно ко всему относишься. – она раздавила окурок в дешевой белой пепельнице.
- Да, наверное. Я поняла только одно, если кто-то участвует в твоем шоу, то он хороший человек, а если отказывается, значит – плохой. Следовательно, я попадаю в категорию плохих. Мне жаль, что я поняла это только сейчас. Мне нужно было понять это год назад, а не переживать, плакать в подушку, выяснять отношения, пытаться снова быть с тобой. Меня ведь предупреждали, что из этого ничего не выйдет. Все это было глупо.
Пиво стремительно заканчивалось.
- Глупо. – легко согласилась она.
Мне больше было нечего ей сказать. Вот так и становятся чужими.
Я прижала купюру почти пустой бутылкой и встала.
- Пока, Юля. У тебя все будет хорошо, я знаю.
- Пока… Ева. – попрощалась она.
Я подмигнула симпатичному бармену и шагнула под яркие солнечные лучи. Каблучки босоножек весело застучали по асфальту.

  Грустинки