Соломинка. - Решай сама, та ли тебе важна судьба Никиты. - Хорошо. Я буду танцевать. Только пообещайте, что освободите Никиту. - Слово офицера. – Анна внимательно посмотрела на него. – Слово дворянина. – Поправился Владимир. – Но теперь я хочу не просто танца. - Что я еще должна сделать. - Я вынужден наказать тебя за побег. Я не могу закрыть на это глаза. Анна не отвечала, только участившееся дыхание выдавало ее волнение. Владимир приблизился, провел рукой по щеке, она отдернула голову. - Анна, не стоит дерзить мне сейчас. Я не хочу причинять тебе боль. Ей достало сил усмехнуться ему в лицо, - Вы хотите унизить меня еще больше. Это, по-вашему, не больно? - Не больнее порки. – кривая ухмылка искривила губы. - Лучше розга, чем ваши прикосновения. – она вздернула подбородок.Владимир оглядел ее с ног до головы, словно оценивая, потом одним движением закинул на плечо. Анна забилась, пытаясь высвободиться, заколотила кулачками по его спине. - Отпустите меня! Немедленно! Вы не смеете так обращаться со мной! – Владимир не обращал на ее крики никакого внимания, пристроил бьющееся тело поудобнее и пошел в одному ему ведомом направлении. Анна не прекращала бесплодных попыток освободиться, тогда Владимир чувствительно шлепнул ее по попе. - Анна, лучше замолчи, если не хочешь, чтобы тебя кто-нибудь увидел в таком положении. Она, оценив ситуацию, перестала вопить. - Поставьте меня, я пойду сама. - Ну уж нет. Я не хочу, чтобы ты снова сбежала. - Мне неудобно. Пожалуйста. Я не сбегу. - Ладно. – Владимир опустил ее на землю. – Идем. Анна стояла гневно глядя на него. - Лучше убейте меня.- Ты слишком ценная собственность, чтобы я избавился от тебя таким способом. - Неужели я хоть чего-то стою? - Скоро я это узнаю. Анна похолодела от этих слов. - Что меня ждет? Владимир неуловимо улыбнулся. – Не задавай вопросов. Идем. Он взял ее за руку и повел за собой. ……………… Когда впереди показался охотничий домик Анна остановилась, вырвала руку. - Я хочу знать, что вы еще задумали! Владимир с кривой усмешкой обвел девушку взглядом. - Ты крепостная, Анна, ты пыталась сбежать и заслуживаешь наказания. Лишь от тебя будет зависеть насколько неприятным оно будет. - Разве наказание может быть приятным? – нежный голос был полон сарказма. - Может, Анна, может. За разговором Анна не заметила, как они подошли к двери. Владимир открыл дверь и остановился пропуская ее. Видя, что Анна не спешит заходить внутрь, он подхватил ее на руки и перенес через порог. Опустил на кровать у стены, а сам пошел закрыть дверь. Когда повернулся, Анна стояла рядом с кроватью, в ее взгляде смешались гнев и страх. Владимир бросил шинель на стул, подошел к ней, потянул ленточки шляпки, отбросил ее в сторону, снял с нее накидку. Провел пальцем по подбородку, Анна отпрянула, но, сделав шаг, уперлась в стену. Владимир молча приблизился, отрезая ей путь к отступлению, снова прикоснулся к щеке, обнял тоненькую талию, наклонился к розовым губам. Пощечина ранила скорее гордость, чем причинила физическую боль. «Да кто она такая? Крепостная девка! Как она посмела ударить меня? МЕНЯ! Как она смеет отказать мне! Я ее хозяин! И я докажу ей это!» От нежности не осталось и следа, ярость ударила в голову, заслонила весь мир. Сломил хрупкую оборону тонких рук, впившись безжалостным поцелуем в непокорные губы, раздвинул их языком, скользнув в манящий ротик, почувствовал, как она пытается сопротивляться, пытается вытолкнуть его язык, насиловавший ее рот. Ярость постепенно уходила, ее место занимало наслаждение, восхищение, поцелуй перестал быть жестоким, его язык теперь ласкал маленький язычок, побуждая его следовать за ним, ответить на поцелуй. Анна, в попытке отстоять себя, влепила Владимиру затрещину, но стало только хуже, он вдавил ее в стену, прижал всем телом, не обращая внимания на ее упиравшиеся руки, она попробовала увернуться от его губ, но он придержал ей голову рукой, смял губы жестоким ртом, проник дерзким языком, подчинил себе сначала силой, потом лаской. Она словно загорелась, по коже растекались теплые струйки, проскользнула языком в его рот, подражая ему. Не прекращая целовать ее, гладил гибкое тело, расстегнул платье, обнажая теплый атлас кожи, накрыл ладонью небольшую грудь, сжал пальцами отвердевший сосок, прильнув губами к другой груди. Целовал то одну грудь, то другую, дразня напряженные соски языком. Она попыталась оттолкнуть его, но он тут же наказал ее, до боли сжав грудь рукой, заставив ее застонать. Платье сползало с талии все ниже, Анна пыталась оттянуть тот миг, когда она останется обнаженной, беззащитной перед Владимиром, попробовала прекратить все это, но он тут же напомнил, кто хозяин в данной ситуации. Его пальцы из нежных стали жестокими, зубы безжалостно прикусили нежную кожу, оставляя отметины, но Анна почти не почувствовала боли, разгоряченное страстью тело отозвалось сладостным стоном. Барон отнес обнаженную девушку на кровать, положил, пожирая взглядом прекрасное тело, нервно расстегнул и скинул сюртук, развязал давно душивший галстук, мелкие пуговицы на рубашке раздражали, он просто рванул рубашку, оторвав почти все пуговицы, не глядя отбросил в сторону. Анна, отползая к стене, смотрела как он расстегивает и снимает брюки. Она не могла отвести взгляд от мощного мужского достоинства, все больше вжимаясь в стену. Владимир подтащил ее к себе, снова завладел ее губами, лаская грудь ладонью, добился, чтобы она снова застонала. Когда его руки обвились вокруг ее талии, а губы прикоснулись к ее губам страх пропал. Почувствовала, как его рука погладила живот, опустилась ниже, скользнула вниз к колену, поднялась по внутренней стороне бедра, пальцы взъерошили тонкие волоски, скользнули внутрь, замерли, натолкнувшись на преграду, движения стали предельно нежными, осторожными, вместе с тем дразнящими. Владимир ласкал ее пальцами, прижимаясь напряженной плотью к шелковистому бедру, не отрываясь от сладких губ, проникая в ротик языком, чувствовал, как она при каждом движении его языка начинает приподниматься в такт движению его пальцев. Анна не понимала, неужели эти стоны рвутся из ее груди? Неужели это она извивается в беззвучной мольбе о пощаде? Как в тумане она увидела, что он встал на колени, подхватил ее под ягодицы, приподнимая, подтаскивая к себе, как исказилось его лицо, когда он одним толчком вошел в нее. Боль была облегчением, освобождением от морока, навеянного его глазами, руками, губами. «Он наказал ее. Он добился своего, воспользовался своим правом хозяина.» По щекам потекли слезы не столько от боли, сколько от осознания своей беспомощности, унизительного положения наложницы, а хуже всего было то, что она сама хотела этого. «Сама! Сдалась на его милость, ответив на поцелуй, забыв обо всем под его руками, предала себя, свою любовь к Михаилу. Что теперь будет с ней? Она станет игрушкой Владимира. Красивой покорной куклой. Ведь она не сможет отказать ему в близости, вовсе не потому, что он ее хозяин, а потому, что сама будет хотеть его прикосновений, ласк, поцелуев.» Ее размышления прервал шепот Владимира, - Анечка, ты плачешь, тебе больно? Нашла в себе силы спокойно ответить, - Со мной все в порядке… барин. – Равнодушно посмотрела ему в глаза, из которых вмиг исчезло тепло и забота. Он яростно толкнулся в нее, сознательно причиняя боль, медленно вышел и снова устремился в глубину. Сказать, что Владимира ранило обращение – барин, значит ничего не сказать. Она не хотела его. Подчинилась грубой силе. Что же, пусть так, но она теперь принадлежит ему. Душевная боль заставляла причинять ответные страдания. Она, закрыв глаза, вздрагивала от его рывков, судорожно задерживая дыхание, чтобы не стонать от боли. «Девочка моя, какая ты маленькая, что я делаю? Зачем причиняю тебе еще большую боль? Прости меня. Прости. Я буду более сдержан. Тебе будет хорошо. Я обещаю.» Толчки Владимира стали мягче, сдержаннее, руки перестали сжимать ее бедра, ласково погладили живот, пальцы скользнули в мягкие волоски внизу живота, нажали на клитор, отпустили, еще раз, теперь вместе с движением мужской плоти внутри. Он заставлял ее почувствовать доселе неведомое наслаждение, ласками смывал воспоминания о боли. Ее тихий стон сказал ему, что ей больше не больно, тело выгнулось дугой в момент наивысшего блаженства. Он нашел ее губы, наслаждаясь их мягкостью, продолжая неспешно двигаться в ней. Владимир не хотел, чтобы все кончилось слишком быстро, он столько ждал ее. Наслаждение лавиной обрушилось на него, заставив застонать и содрогнуться всем телом, но он не спешил покидать ее, продлевая близость насколько это было возможно. Владимир закутал Анну в меховое одеяло, прижал к себе. «Я тебя никому не отдам. Никому. Ты будешь со мной. Теперь всегда. Я люблю тебя. Как мне сказать тебе?» Анна лежала на плече Владимира. «Что теперь будет? Как мы будем жить? Я больше не смогу без тебя. Как мне хорошо с тобой, я и не знала, что это бывает так.»