Управляющий
- Вы еще хуже, чем Карл Модестович! – девичий голос прозвучал глухо, наполненный презрением. Владимир ошарашено замер, осмысливая услышанное, через секунду ему даже показалось, что в голове помутилось и вовсе не от пощёчины.
- При чём тут Карл Модестович? Он пристаёт к вам?
Анна отважно посмотрела на нависшего над ней барина.
- Пристаёт? Разве может управляющий приставать к дворовым? Ведь любая крепостная должна быть счастлива, если он обратит на неё своё внимание! Это почти так же хорошо, как понравиться хозяину! – гневный её голосок едва не сорвался на фальцет.
- Вы… Ты принадлежишь мне и только мне! – рявкнул он, схватив девушку за плечи.
- Вам? – Анна язвительно захохотала. – Управляющий так не считает.
- Управляющий… - Владимир вскочил и рывком поставил красавицу на ноги. – Управляющий больше не будет иметь над вами власти.
Она посмотрела на него и снова засмеялась, запрокинув голову.

Что, что с ней происходит? Что он опять задумал? Сколько ещё он будет мучить её? Разве ему мало вчерашнего унижения? Хотя, конечно, скорее он чувствует униженным себя! Ведь он стоял на коленях перед подделкой, стекляшкой, молча целовал ей руки, словно умоляя... о чём? Если бы она могла понять, но она уже не хотела. Не хотела знать ни его мотивов, ни побуждений! Она хотела… чего? Чтобы он понял? Нет, этого никогда не произойдёт. Ему не понять, как это – быть собой. Безжалостно содрав с неё шелуху воспитания, выставив её перед гостями в полуголом виде, Владимир освободил её. Она была сама собой! После стольких лет вранья очищалась бесстыдным танцем, сбрасывала с себя ложь, как прозрачные вуали. Только вот теперь – как ей жить дальше? Ведь сейчас она беззащитна. Больше нет скорлупы, которая столько лет защищала её. И Михаил, увидев её настоящую, в ужасе отшатнулся. Да и сама она… Разве ей нравится то, что она узнала о себе? Как сладко замерло сердце, когда Владимир упал с ней на кровать, как прервалось дыхание и затрепетали ресницы в ожидании… чего? Кому она врёт? Поцелуев ей хотелось! Поцелуев! Жарких, сладких, как минувшей ночью. Спасаясь от наваждения, от своих грешных желаний, она ударила Владимира. И теперь он куда-то тащит её. Наверное на конюшню… пороть.


И правда, на конюшню. Только по дороге он успел натянуть на Анну шубку и шапку, валенки прихватил с собой и заставил переобуться уже в возке. Девушка не понимала, куда они едут, а потом, что им делать в управе. Безучастно сидела и ждала, потом поставила свою подпись, куда велел Владимир.
Так же стремительно Корф вернул Анну домой и в гостиной церемонно вручил ей документ.
- Что это?
- Это… дарственная на всё моё имущество.
- Что?!
- И вольная. – Владимир словно не услышал её восклицания. – Надеюсь, что вы дадите мне время собраться, Анна Петровна.
- Время?
- Я не стану слишком злоупотреблять вашей добротой, уверяю вас.
- Но… куда вы? Как вы будете жить?
- Прошу меня простить, но это уже не ваша забота. У вас и без меня хватит хлопот. – Владимир едва склонил голову в вежливом поклоне и ушёл.

Дом гудел, как растревоженное осиное гнездо, многие не хотели верить, что теперь у них новая хозяйка. И кто – сиротка, пригретая старым барином. И ведь как крута нравом оказалась – тут же рассчитала Карла Модестовича, отослала Полину в деревню, но тем, кто за неё горой стоял – вольные выправила. Держать никого не стала, но кто хотел остаться, на работу наняла, честь по чести. Нашлись доброхоты, донесли Владимиру Ивановичу, тот только плечом дёрнул.
Вещи барона были почти собраны, он за эти два дня ни разу не увиделся с Анной, но вот так уехать… сердце не пускало.
В гостиной обнаружилась Анна и их соседка – княгиня Долгорукая. Она придирчиво оглядывала комнату, похлопывая по ладони какими-то документами.
- Ах, вот вы где, Владимир Иванович. – ехидно усмехнулась княгиня, напрочь игнорируя девушку.
- Чем могу? – вежливо спросил Владимир.
- Ваш отец не выплатил долг. Вот его расписка и закладная на поместье. Будьте добры освободить дом в ближайшее время.
- Я и сам собирался уехать, но видите ли в чём дело… От долгов отца я не отказываюсь, но я гол, как сокол. Я непременно выплачу долг, частями, как только стану получать жалование.
- Позвольте… что за ерунду вы городите?
- Я отписал всё имущество Анне, и у меня больше ничего нет.
- Значит… теперь у вас нет ни дома… ни работы… голубчик, вы пойдёте в долговую тюрьму!
- Тогда вам точно не получить с меня денег. – Владимир безразлично пожал плечами.
- Вообще-то у Владимира Ивановича есть работа. – отважно вмешалась Анна. – И ему положено неплохое жалование.
- Вот как? – Мария Алексеевна повернулась к девушке. – Почему же он утверждает обратное?
- Ему стыдно… ведь я наняла его управляющим вместо прежнего.
Княгиня хохотала до слёз, глядя на угрюмую физиономию Корфа-младшего.
- А это, пожалуй, получше долговой тюрьмы! – заявила она прежде чем удалиться.

- Что за балаган вы устроили, Анна? – разъярённо набросился Владимир на девушку.
- Это не балаган. Вы же слышали, княгиня хотела посадить вас в тюрьму.
- Вы думаете, что я останусь в моём собственном поместье управляющим? Вы с ума сошли!
- Вы сами отдали мне его! И потом… мне нужен управляющий.
- Почему бы вам не посоветоваться об этом с Репниным? – язвительно спросил Корф.
- А при чём здесь Миша?
- Уверен, он скоро примчится к вам с предложением руки и сердца.
- Если бы он любил меня… - Анна отвернулась.
- То что?
- Он бы забрал меня еще в ту ночь…
- Да, теперь вы можете позволить себе разборчивость.
- Да, могу! Так вы согласны? Вы останетесь?
- Управляющим?
- Да. Жить будете во флигеле.
Владимир позволил себе едва заметную улыбку и покорно склонил голову.
- Слушаюсь.

Владимир сам не мог объяснить, почему согласился. Ведь он хотел, в самом деле, хотел бросить всё и уйти. Надеялся, что хоть так заставит своё сердце замолчать. Заодно избавиться от противного удушающе-горького чувства вины и потери. Один раз только сжал в объятьях красавицу, словно хлебнул сладкого яда полную чашу, теперь не вытравить из памяти вкус её кожи и запах тела, такой нежный, такой зовущий. Даже находиться с ней в одном доме казалось невыносимым, как смотреть ей в глаза при встрече, что говорить? Он думал, что она теперь не захочет его видеть, а она… Её невозможная, немыслимая ложь. Он должен был сразу оборвать её, высмеять, но… он промолчал. А потом и вовсе согласился. Согласился на пытку. На ежедневную бессмысленную пытку. Видеть её. Слышать её голос. И быть просто наёмным рабочим в своём родном доме.

Раньше Анне хотелось хоть на денёк стать выше этого несносного гордеца, уязвлять его замечаниями, ставить на место, как он её, но почему же теперь это хуже горькой редьки? Владимир полностью копировал манеры Карла Модестовича, каким тот был в присутствии дядюшки, слова поперек не говорил, всё: да, барыня, слушаю-с… Ей уже не раз и не два хотелось наброситься на него, отхлестать по щекам, только бы вернуть прежнего Владимира – язвительного, несговорчивого, высокомерного. Ведь этот, нынешний, и не смотрит на неё, скользнет равнодушным взглядом и снова утыкается в свои записи.
Хотя надо отдать ему должное, Владимир нашёл множество недочётов и лазеек бывшего управляющего, поместье было доходнее, чем представлялось. Они едва ли не сутками просиживали над расходными книгами, сличая записи, и Анне кричать хотелось от его безразличия. Она как-то решилась прижаться к нему, заглядывая через плечо Владимира в книгу, он даже не вздрогнул.
Уже месяц по утрам она посылала ему вежливое приглашение присоединиться к ней за завтраком, он так же вежливо отказывался. Владимир был хорошим управляющим, но только управляющим. Словно и не было того вечера, дрожащего пламени свечей и бесстыдного танца, не было его взгляда, горящего страстью, его рук, ласкающих её бедра. И она теперь не могла… Да, лучше бы она оставалась крепостной, тогда было бы проще придти к нему. Придти и сказать: - Я хочу быть с тобой… С тобой, на всю жизнь… пока не прогонишь…
Но не теперь, не теперь! Теперь она барыня, теперь Владимир сочтёт это её желание блажью, очередной попыткой унизить его. Нет, она должна… должна помочь ему выплатить долг, потом вернуть ему всё… и себя… если он захочет. Потому что ей… больше никто не нужен. Она даже не хотела видеть Михаила, на его письмо ответила вежливо, но твёрдо, отказавшись от встречи. Что-то в ней изменилось той ночью. Разочарование, душевная боль и обида без следа смыли влюблённость, так река в половодье ворочает неподъёмные глыбы и уносит весь мусор, но потом вода спадает и лениво струится по чистому дну. И Анна теперь знала, что таилось на дне её души. Но это было так страшно, Владимир был прав, она боится правды. Боится своей любви.

Владимир Корф сидел в кресле, зажмурившись до зелёных пятен и сильно стиснув пальцы рук. Ему каждый день казалось, что он не сможет, сорвется, сожмёт эту высокомерную барыньку в руках, припрёт к стенке, и вернётся прежняя Анна. Хоть бы раз посмотрела как прежде, с вызовом или пряча страх за спокойствием, но нет, нет! Она больше не боится его и даже более того – не воспринимает, как мужчину. Равнодушно поводит белым плечиком, тыкает ухоженным пальчиком в строчку в расходной книге и при этом наклоняется, выставляя напоказ умопомрачительную грудь. Или невзначай прижимается так, что у него искры из глаз, и он боится шевельнуться, чтобы не выдать себя. Ведь вздумай он проявить свой интерес, Анна тут же обольёт его презрением. Нет, никогда!

Утром снова прибежал мальчик с запиской и выпалил, что барыня ждёт его в столовой и отказа не примет.
- Ладно, скажи, сейчас буду.
Сегодня на Анне было на удивление строгое платье, словно она решила сжалиться над ним. Она повернулась к нему и жестом предложила подойти поближе.
- Владимир Иванович, вот деньги.
- Какие деньги?
- Ваш долг княгине Долгорукой.
- Я не могу их взять. – Владимир отвернулся с хмурым видом.
- Тогда я сама отнесу их княгине! Перестаньте, Владимир!
- Это вы перестаньте, Анна! Я сам разберусь с этим долгом!
- Разберётесь? Вот как? И как долго вы будете разбираться?
- А вам не терпится поскорее от меня избавиться?
- Да! Я уже устала видеть вашу постную физиономию! Выплатите долг и забирайте назад ваше имущество!
- Что это вы такое задумали?
- Почему вы снова ищете в моих словах подвох? Я просто не хочу, чтобы Мария Алексеевна отобрала у вас поместье.
- И вы хотите вернуть его мне?
- Да.
- И чем вы собираетесь заниматься потом?
- А это не ваше дело!
- Не моё?
- Да, не ваше!
Тут Владимир сделал шаг и схватил девушку. Стиснул в кулаке мягкие волосы и заставил её посмотреть себе в глаза.
- Ошибаетесь, это моё дело! Отец велел мне заботиться о вас.
- Отпустите меня немедленно! – Анна привычно нацепила маску надменной барыни.
- А если нет? – он наклонялся всё ниже, не позволяя ей отстраниться. – Барынька…
Словно выплюнул язвительное слово и впился губами в возмущенно приоткрывшийся ротик.
- Как вы смеете? – прошептала Анна.
- Не знаю… но смею… я устал притворяться. – его руки теперь нежно перебирали шелковистые локоны.
- Значит… ты все-таки хочешь меня? – обрадовалась она.
- Хочу? Да, нет… я всего лишь люблю тебя.
- Всего лишь? – сникшая было девушка смотрела на него сияющими глазами. – Любишь?
- Люблю…
- Владимир! – тонкие руки крепко обхватили мужчину за шею. – Владимир…
Анна сама целовала его, целовала и обнимала и почему-то плакала.
- Анечка… что с тобой? Почему ты плачешь?
- Я не думала… даже не надеялась… ты был таким безразличным… далёким…
- Милая… да я едва с ума не сошёл за это время! Ты даже не смотрела на меня.
- Боялась, что ты догадаешься… Я так скучала… по тебе…
- По мне?
- Да… по тебе прежнему… - она уткнулась ему в грудь. – Хозяин.
- Не называй меня так, прошу.
- А как? – она подняла глаза.
- Ну… не знаю… милый… любимый…
Анна хихикнула, теснее прижимаясь к мужчине.
- Анечка… - Владимир нежно гладил её по плечам и по спинке.
- Да… любимый… - улыбнулась нежно и лукаво.
- Ты станешь моей женой?
- Женой? – она испуганно вздохнула.
- Да, женой. – он крепко обхватил её талию. – Хватит уже глупых игр. Ты выйдешь за меня?
- Ах, Владимир… я очень этого хочу! Очень!
Он обрадовано увлек девушку на диван и принялся целовать.
- Владимир, постой! – Анна накрыла ладошкой его губы. – Сначала верни долг княгине. Я не могу выйти за своего управляющего, это же мезальянс!
Она распахнула глаза в притворном ужасе.
- Да барыня, слушаю-с. – самым елейным тоном сказал Владимир и тут же вздрогнул от пощечины.
- Не смей больше так делать! Ненавижу таких скользких типов! – Анна вскочила и теперь сердилась уже по-настоящему. Владимир потёр щеку и, хохоча, притянул девушку к себе.
- Мне нравится, когда ты злишься. – заявил он своим обычным голосом.
- Тогда я буду всё время злиться! – пригрозила она.
Барон крепко прижал к себе красавицу и прильнул к её губам долгим поцелуем.
- Это мне нравится ещё больше. – мурлыкнул он. – Лучше всё время целуй меня.
Анна посмотрела на него, хитро улыбнулась и чмокнула его в щёку. Владимир рассмеялся и обнял невесту, она уютно устроилась в кольце его рук и положила голову ему на плечо.
- Даже не верится, что это не сон. – негромко сказал он, прижимаясь щекой к её волосам.
- Почему?
- Ты любишь меня даже после всего, что я натворил.
- Меня это тоже удивляет. – она грустно улыбнулась. – Но это так. Я люблю тебя.
Владимир ласково запрокинул её голову и поцеловал очень нежно и бережно.
- Я сделаю всё, чтобы ты не пожалела. – тихо пообещал он.
- Я знаю, что не пожалею. – шепнула Анна, глядя ему в глаза.

***
Княгиня Долгорукая была совсем не в восторге от возврата долга. Поганец Корф всё же очаровал эту глупую девчонку! Как ещё можно объяснить появление денег?
Вот она бы на её месте… Мария Алексеевна позволила себе пару минут предаться грёзам, в которых гордец Владимир Корф угодливо улыбался и услужливо кланялся, но скоро мысли унеслись совсем не туда, и княгиня оборвала себя. Она уже давно не наивная восторженная девочка, ещё чего – представлять этого нахала в своей постели!
Мария Алексеевна недовольно фыркнула и утешилась рюмочкой вишнёвого ликёра.

***
Заполучив расписку о долге и закладную на поместье, Владимир устроил маленький торжественный костёр прямо в кабинете, спалив ненужные бумаги в глубокой чаше.
- Теперь я свободен от долгов. – улыбнулся он и привлёк к себе Анну.
- Завтра нужно будет съездить в управу, оформить документы о возврате тебе поместья.
- Не стоит.
- Почему? – она вопросительно посмотрела на барона.
- Потому что завтра мы поженимся.
- Завтра?
- Да, завтра!
- Но… а как же поместье?
Владимир состроил хитрую морду
- Я женюсь на девице с богатым приданым. Я же страшно корыстный, ты не знала?
- Признаться, даже не догадывалась. – притворно сокрушённо вздохнула Анна. – Значит, ты женишься на мне только из-за поместья?
Барон сразу уловил тревожную нотку в её голосе и перестал дурачиться.
- Аня… я люблю тебя. Люблю. Всегда любил.
- Всегда?
- Всегда.
- Даже когда приказал мне танцевать?
Владимир опустил глаза.
- Тогда мне было очень больно, и я хотел доказать себе, что ты не стоишь моей любви.
- Но почему? Что я такого сделала? – девушка стиснула зубы.
- Ты целовалась с Мишей.
Анна так вытянулась, что казалось, ещё немного, и она зазвенит как струна.
- Да, конечно, крепостная не пара князю. – печально сказала красавица.
- Нет, ты не понимаешь… - отвернулся Владимир. – Я терял тебя. Терял безвозвратно. И я злился на себя, что это так волнует меня. Я не хотел тебя любить. И мне представилось, что если все увидят, какая ты на самом деле… Что ты не дворянка, а всего лишь крепостная актриса, тогда и я избавлюсь от своих чувств. Но только ничего не вышло.
Он шагнул к Анне и крепко схватил её за плечи.
- В моём сердце ничего не изменилось! Я продолжал любить тебя! Мечтать о тебе! Понимаешь? – Владимир встряхнул девушку. В её глазах показались слёзы.
- Господи, Аня… - он прижал её к себе. – Прости меня.
- За что? – всхлипнула она.
- За мою ревность, за жестокость. За то, что я люблю тебя и не могу без тебя жить.
- Нет. Не прощу! – Анна посмотрела на него. – Я хочу, чтобы ты всегда любил меня.
- Но как же моя ревность?
- Я не буду давать тебе повода. Обещаю.
Такое обещание нельзя было не подкрепить поцелуем.

***
Владимир уже задрёмывал, когда дверь в комнату приоткрылась и впустила тоненькую фигурку. Барон повернул голову и тут же сел на постели.
- Анна… это ты? Что случилось?
Он старался смотреть только на её лицо, но взгляд то и дело соскальзывал ниже. Ведь полупрозрачный пеньюар не мог спрятать хрупкой прелести девичьего тела.
- Ничего. Просто… - она стала медленно спускать с плеч тонкую ткань. – Я не закончила танец… барин…
Только теперь Владимир разглядел, что на Анне надето. Расшитый блёстками кружевной лиф на самом деле был почти прозрачным. Его всё равно, что не было. Может быть в сиянии сотни свечей он бы смотрелся шикарно, слепя блеском жадные глаза, но в полутьме спальни блёстки только тускло мерцали, предавая танцовщицу. А юбка… Впору молиться о стойкости. Потому что никаких сил душевных не хватит, когда стройные ножки так и мелькают в разрезах.
- Но… здесь нет музыкантов… - барон судорожно сглотнул.
- Мне не нужны музыканты.
Анна негромко звякнула медными тарелочками, надетыми на пальцы. Вкрадчиво шепнула:
- Я… нравлюсь вам, барин?
Владимир не знал, что сказать. Ответить правду, и тогда сил сдерживаться не останется совсем, а солгать, значит, обидеть её. Пока он раздумывал, девушка начала свой колдовской танец. Её движения были медленными, томными, полные текучей силы, и ритм был такой же, тягучий, завораживающий. Анна при этом улыбалась так обольстительно-нежно, казалось даже, что это не её пальчики отстукивают ритм, не вторят им крохотные колокольчики на щиколотках, а музыка рождается где-то внутри неё.
Перезвон рассыпался дробным стаккато, руки взметнулись над головой, всё тело девушки сотрясалось под этот быстрый ритм. Т-р-р-р-р-р… Волна-шажок к кровати и снова Т-р-р-р-р-р… теперь дрожала только грудь.
Владимиру показалось, что он услышал чей то жалобный всхлип. Через секунду он понял, что всхлип был его собственный.
Анна сделала еще один шаг и покружилась. Оглянулась через плечо, собираясь стрельнуть глазками в мужчину, но того на постели не оказалось. Она не успела повернуться, и очутилась в плену. В сладком плену сильных ласковых рук.
- Иди ко мне… - жарко выдохнул барон. Анна уронила цимбалы и дерзко посмотрела ему в глаза.
- Вы не ответили, барин. Я вам нравлюсь?
- Да.
Радостью вспыхнули прелестные глазки, девушка призывно изогнулась, прижимаясь к мужчине грудью, запрокинула голову, маня белизной тонкой шеи. И Владимир не устоял, провел губами по нежному горлу и жадно впился в приоткрытые губы любимой.

Неужели она знает, как велико моё желание обладать ею? Быть её полновластным хозяином. Над её сердцем, телом, душой. Даже над её мыслями. Но не силой, не угрозами утвердить это своё право, а лишь её доброй волей. Чтобы она сама вверила себя мне целиком и полностью. Лишь эта мечта давала мне силы жить, хотя я всеми силами отдалял её. Я отталкивал мою золотоволосую любовь, старался вытравить это чувство, подменить его ненавистью, такой же обжигающе-острой, такой же сильной. Но когда Анна спрашивала меня о причинах этой ненависти, я только ухмылялся. Если бы она знала, как это слово кромсает моё сердце, как трудно мне оставаться на месте, лишь сцепленные за спиной руки удерживали меня, как якорь. А теперь я не только люблю сам, но и любим ею. Моя девочка меня любит, хотя и продолжает воображать, что жизнь – это такой театр. Сегодня она хочет притвориться, что я её хозяин. Но только притвориться. Я ведь вижу всё в её глазах. Мы равны. Мы оба владеем друг другом даже без клятв Богу. И она это знает.

- Аня, я люблю тебя… - вдавив девушку в кровать, соединившись с ней, Владимир смотрел в её широко раскрытые глаза и шептал о своей любви. Только теперь невозможное счастье обладания немного отрезвило его и прояснило голову, ведь он диким зверем набросился на Анну, тискал, мял, метил поцелуями её тело, упивался стонами и тихими вскриками.
Совсем не помнил, как избавился от одежды, как увлек красавицу на кровать. Неужели теперь она будет считать его чудовищем?
- Аня… - с мольбой выдохнул он, плавно качнувшись в первый раз. Она только судорожно втянула воздух. А он уже не мог остановиться.

Позже, укутав свою красавицу в одеяло, он виновато взглянул ей в глаза. Анна в ответ улыбнулась и обвела пальчиком контур его губ. Владимир чмокнул шаловливый пальчик, потом ладошку, а потом снова притянул к себе свою женщину.
- Моя… - довольно прошептал он. – Моя навсегда…

***
Жених с невестой стояли у алтаря и избегали смотреть друг на друга. А свадьба была слишком скромной даже по меркам уезда. Даже службу провели короткую, без особой пышности.
В карете Анна прижалась щекой к плечу мужа.
- Владимир, я всё боялась, что упаду. Мы же совсем не спали ночью.
- А я боялся, что не смогу сдержаться и стану целовать тебя при всех.
- Не выдумывай!
- Это правда! – возмутился барон и легко пересадил жену к себе на колени. – Уже не могу сдержаться!
Анна обняла его за шею, показывая, что она совсем не против его несдержанности.
В спальне они тоже заснули далеко не сразу.


Конец.