|
Анна. Всякий раз, когда я ее вижу, кулаки непроизвольно сжимаются. Она слишком
красивая. Слишком. И я не могу удержаться, и не сделать ей гадость. Еще в
детстве ее тонкие косички так и просили за них дернуть, аккуратно завязанные
банты просто необходимо было развязать, ну а что уж говорить про
безупречно-белые гольфы… Я заскрипел зубами. Ну почему у меня перехватывает дыхание от одного ее вида, и я начинаю себя вести, как избалованный подросток? Вот сейчас, зачем я опять нагрубил и унизил ее? Болван! Еще пригрозил выпороть, как будто у меня хватит на это смелости. Но как же она хороша, просто невозможно, невероятно! И она сегодня поедет на бал. И все будут смотреть на нее. О, Боже мой, а если она будет с кем-нибудь танцевать? Я же с ума сойду! Что же делать? Что же мне делать? Я опрометью выскочил из комнаты, надеясь, что Анна еще не отправилась в лавку за шампанским. Я застал ее у дверей, завязывающей ленты шляпки. - Анна, постойте. Я… мне надо с вами поговорить. – я задыхался, словно от быстрого бега. - Чего изволите, Владимир Иванович? – она, не мигая, смотрела на меня. - Я п-передумал. Вам не надо никуда идти. И сапоги тоже… забудьте об этом. Я… хочу вас попросить… - я приглашающе кивнул в сторону гостиной. Она покосилась на меня, но послушалась. Идя за ней, я видел, как она напряжена. Анна опять ждала от меня какой-то пакости, что же, мне некого винить в этом, кроме себя. Но мне нужно было совершить невозможное, и хоть немного завоевать ее доверие, иначе… Нет, я даже думать об этом не могу! - Анна, присядьте… пожалуйста… - она опустилась на диван, по ее взгляду я видел, что моя неожиданная вежливость пугает ее куда больше грубости. Я присел рядом, не зная, как начать разговор. - Анна, я… хочу попросить у вас прощения… за все… Я был несправедлив к вам. И… я бы хотел все исправить. – я смотрел в прекрасные растерянные глаза и ждал ответа. Она несколько минут молчала, настороженно глядя на меня. - Что вы опять задумали, Владимир Иванович? - Я лишь хочу помириться. – помотал головой я. Она попыталась улыбнуться. - Но вы всегда ненавидели меня. Отчего такая перемена? - Нет, я никогда не ненавидел вас. Я понял, как глупо веду себя, и хочу все изменить. – я рискнул взять ее за руку. - Владимир, я не понимаю вас. – она убрала руку и попыталась отодвинуться от меня как можно дальше. - Вы меня боитесь. Не стоит, я не причиню вам зла. – как же в этот миг мне хотелось обнять ее. Анна молчала, искоса поглядывая на меня, а я опять растерял всю свою смелость. Говорить ей обидные слова было не в пример легче, чем вот так сидеть с ней рядом и не сметь прикоснуться даже к руке. - Анна, сегодня вечером вы будете петь на балу… - я начал подбираться к сути дела. - Да, буду. Вам это не нравится? – она вздернула точеный подбородок, в васильковых глазах явственно читалось упрямство. - Напротив. Я бы хотел… Позвольте мне сопровождать вас. – мой ответ и просьба ошеломили ее. Она облизнула губы и недоверчиво посмотрела мне в глаза. - Вы что-то задумали. Я не верю вам. – ее прямота всегда была мне по сердцу. - Позвольте мне доказать свою искренность. Я в самом деле хочу все изменить. Прошу вас… - я не отводил взгляда. Анна не смогла найти веской причины отказать мне, и я, обрадованный ее согласием, прижимал нежную руку к губам несколько дольше, чем допускали приличия. Перед выходом я еще раз осмотрел себя в зеркале и постарался прогнать из взгляда неуверенность. Неужели я не смогу очаровать неопытную девушку? Конечно смогу! Господи, да чего я так волнуюсь? Быть влюбленным в собственную крепостную – что может быть нелепей? Куда она денется? Не продаст же ее отец, в самом то деле! Но неужели я хочу, чтобы Анна по-прежнему шарахалась от меня? Нет! Да, и мне было бы легче признаться ей, если бы она была свободной. Я вспомнил, какое счастье охватило меня, когда я прикоснулся губами к ее теплой шелковистой коже. Господи, какой же я идиот, что не попытался измениться раньше. Сейчас все было бы по-другому. Абсолютно все. Отец уже в карете начал бросать на меня недоуменные взгляды, видя мою непривычную внимательность к Анне. Чем дальше, тем его недоумение усиливалось все больше. Я был непохож на себя. Боже мой, еще утром я рассказывал Мишелю об умопомрачительно красивой незнакомке, а сейчас я лишь обратил внимание на то, что она находится в зале. Ведь никто не мог сравниться с моей Анной, глупо было притворяться, что я не переношу ее. Я предложил ей шампанского, и она, помедлив, взяла бокал. Анна робела от моей заботы и очаровательно краснела, а я был счастлив заметить хотя бы тень улыбки. А как она пела! Мой Бог, я снова был сражен в самое сердце. Но, к моей досаде, ее голос покорил не только меня. Я сразу заметил, как остолбенел Репнин, не сводя с Анны глаз. - Володя, ты знаешь, кто это? – повернулся он ко мне, когда девушка закончила петь. - Это Анна – воспитанница отца. И… Мишель… - я предупреждающе покачал головой. - В чем дело? Она ангел! – тут же подобрался он. - Мне это известно куда лучше, чем другим. - Что ты имеешь в виду? - Я не хотел признаваться, но будет лучше, если ты не будешь питать напрасных иллюзий. Мы с Анной давно любим друг друга, но она очень боится выдать это. Неизвестно, что на это скажет отец. – я чуть приподнял бровь, призывая друга сохранить мою тайну. - Ты никогда не говорил мне об этом! А еще друг называется! – Репнин недовольно засопел. - Это не только моя тайна. Поэтому я молчал. – я почти не лгал. Во всяком случае, о своих чувствах – ни на йоту. Анну и Михаила представили друг другу. Она мило улыбнулась ему, ненадолго перевела взгляд на меня и опустила глаза. Мишель завистливо вздохнул, приняв робость девушки за попытку скрыть влюбленность. Я не стал терять времени и пригласил ее на танец. Не без внутреннего трепета я обхватил тонкий стан. Это было волшебно! Я едва не утонул в синеве ее глаз, лучащихся звездным светом. Она была невесомая, как мотылек, танцевать с ней можно было бесконечно. Это был один из лучших вечеров в моей жизни. Я не помнил, когда в последний раз был так счастлив. Дома отец пожелал узнать причину моей неожиданной перемены в отношении Анны. - Я, признаться, думал, что ты готовишь какую-то каверзу, но я ошибся. Я усмехнулся в ответ и покачал головой. - Отец, почему вы до сих пор не дали ей вольную? – внезапно спросил я. Он растерянно нахмурился. - Да все как-то руки не доходили, и я не думаю, что это так ее беспокоит. Во всяком случае, она никогда не жаловалась. - Анна не из тех, кто жалуется. – я исподлобья смотрел на отца. - Откуда вдруг такая забота? Раньше это тебя не волновало. – он взял себя в руки. - Теперь волнует. - Сын, ответь мне честно, что происходит? - Ничего не происходит. Просто Анна при всем своем воспитании – никто, как вы этого не понимаете! Я не знал, как еще открыть глаза отцу, он порой видел лишь то, что хотел видеть. Я ушел к себе, оставив его в раздумьях. На следующее утро отец вернулся в поместье, оставив Анну со мной. Я был на седьмом небе от счастья. День у меня был свободен, и я пригласил ее на прогулку. Даже серый осенний Петербург сиял для меня красками весны, когда Анна была рядом, и темные воды Невы казались не такими уж мрачными. Анна с любопытством смотрела по сторонам, я по глазам видел, что ей нравится. Мы прогулялись по Летнему саду, а потом выпили в кондитерской по чашке горячего шоколада с пирожными. Анна по детской привычке слизывала крем с губ, а у меня внутри все замирало. Она заметила мой взгляд и поспешно вытерла рот салфеткой. - Простите… - она смущенно опустила глаза. - Не стоит. Я просто вспомнил, что в детстве вы делали так же. Я всеми силами пытался успокоить ее. Анна во всем видела подвох, и не желала принимать меня другим. Через три дня красавица вернулась в поместье, а мне пришлось остаться в столице. Никогда еще дела службы не казались мне такими нудными и обременительными. Как я вообще раньше жил вдали от Анны? Мне стал не мил белый свет, если рядом не было ее. Я возвращался в особняк и, сам не зная зачем, зашел в ювелирную лавку. Мне сразу понравилось одно кольцо, сделанное на тоненький пальчик, словно под заказ. Я улыбался, убирая покупку в карман, хотя и не знал, когда увижу его на руке девушки. Анна. Конечно, это будет Анна. Видимо, само провидение направило меня в эти двери, чтобы я смог понять свои желания. В Двугорское я смог вырваться только в начале зимы. Отец был рад моему приезду, а Анна неожиданно тепло улыбнулась мне. Я заметил, что она немного изменилась, но не сразу понял в чем. Потом только осознал – глаза. У Анны изменился взгляд. В нем появилась уверенность, исчезла обычная настороженность и глубоко спрятанный страх. Я был рад этой перемене. Мои чувства с каждым днем становились все сильнее, и однажды утром я не выдержал и решил, будь что будет. Я опустился на колени рядом с ней и взял ее за руку. - Анна… я… выслушайте меня, прошу вас. Я почувствовал, как задрожали ее пальчики в моей ладони, она даже перестала дышать. - Каков бы не был исход этого разговора… я хочу, чтобы вы знали… Я люблю вас. Я увидел, каким непонимающим и несчастным стал ее взгляд, но она не произнесла ни слова. - Я люблю вас! Скажите «да», и я буду просить отца о благословении. - я со страхом ожидал своего приговора. - Но… я же… а вы… - бессвязно залепетала она. - Прошу вас… Я не могу без вас жить… Я упрошу отца дать вам вольную, и мы обвенчаемся. Я пытался найти еще какие-то слова, но нас прервал мой отец, вошедший в комнату. Я словно примерз к полу, ожидая его недоумения и даже гнева. - Анна уже давно свободна, я отдал ей вольную, как только она вернулась. - он радостно улыбнулся нам, поцеловал в щеку Анну и обнял меня. - Я так счастлив, что вы решили пожениться. Дорогие мои… - я увидел слезы у него в глазах. С благословения родителя, я надел колечко на пальчик невесте. Отец стал нам говорить, как мы будем счастливы, и скоро размечтался, как он будет нянчить внуков. Анна порывалась что-то сказать, но, видя, как он светится, умолкала. Именно отец настоял, чтобы мы не затягивали с назначением даты свадьбы. Сошлись на том, чтобы обвенчаться после Пасхи, я заметил, что Анна взглянула на кольцо и подавила тяжелый вздох. Я не мог находиться в поместье столько, сколько хотел, служба обязывала меня жить в столице. Отец что-то расхворался и влажный климат Петербурга совершенно ему не подходил, поэтому я редко видел мою ненаглядную Анну. Вконец растратив все душевные силы, я решил подать в отставку, ведь и став моей женой, Анна не сможет оставить своего любимого дядюшку. Мишель попытался отговорить меня, но скоро сдался, поняв, что мое решение окончательно и бесповоротно. Перед своим отъездом я закатил грандиозную попойку, прощаясь со службой и беззаботной холостяцкой жизнью. Удивительно, что я спокойно добрался до дома в этот вечер, а следующим утром вернулся в поместье. Отец сидел в кресле, закутанный в теплый плед, Анна была внешне беззаботна, но я видел по ее глазам, что она несчастна. Я не понимал в чем дело, пытался как мог развлекать ее. До свадьбы оставалась всего неделя. Вечером, за два дня до намеченной даты, ко мне в спальню пришла Анна. Я хоть и удивился позднему визиту невесты, но был рад ее приходу. Сам я по непонятной причине робел и не смел целовать даже в щеку, не говоря уж о большем. - Владимир, простите, что я пришла к вам сюда, но мне надо с вами поговорить… - она старательно избегала моего взгляда. - Да, конечно. Присаживайтесь. – я усадил ее в кресло. – Я слушаю. - Я прошу вас… отмените свадьбу. Я замер, стараясь не закричать от внезапной боли, разодравшей сердце. - Почему вы раньше не сказали, Анна? – выговорил я непослушными губами. - Я не могу огорчить дядюшку, он так слаб… и ему нельзя волноваться… Я… простите меня… Она встала, нервно сжимая руки. - Я должна была сказать правду в самом начале… я… вы же пошутили, когда говорили о любви… Я больше не мог слушать ее оправданий, ее слова терзали мое сердце. Не понимая, что делаю, я шагнул к ней и поцеловал. Возможно, это был первый и последний раз, когда мои губы касались ее губ, и я целовал ее так, словно хотел забрать ее душу, взамен отдав свою. Я разжал руки, Анна растерянно посмотрела на меня и медленно опустилась в кресло, прижимая пальцы к губам. Я буквально рухнул на колени. - Анна, я люблю вас. Я знаю, что вы не любите меня, я слишком долго был для вас чудовищем, но я обещаю, что вы будете счастливы. Я люблю вас… - я целовал нежные руки, которые красавица не спешила отнимать. - Все совсем не так… Вы никогда не целовали меня, а приезжали так редко… Мне казалось, я вовсе неинтересна вам, а это просто затянувшаяся неудачная шутка. Прозрачные ручейки, побежавшие по щекам, благословенной целебной росой омыли мое растерзанное сердце. Она думала, что я пренебрегаю ей. Моя малышка. - Анна… я не смел прикоснуться… боялся обидеть вас… Я всей душой рвался к вам, но служба не позволяла. - Вы снова уедете? – жалобно спросила она. - Нет… больше нет. Я подал в отставку. Я не смогу расстаться с вами. Любовь моя… Я ласково притянул ее к себе, приникая поцелуем к теплым губам, и почувствовал, как тонкие руки оплели мою шею. - Владимир, я так боялась, что это не взаправду, что это мне только снится. Я давно люблю вас… Только очень боялась признаться. А ваше внимание… я думала – это просто насмешка. Синие глаза блестели от слез, но моя красавица нежно улыбалась мне. - Я долго был несносным мальчишкой, но в одночасье повзрослел, когда понял, что мне никто не нужен, кроме вас. - А я боюсь поверить, что это все наяву. Я усадил Анну к себе на колени и нежными поцелуями постарался развеять все ее сомнения. Довольно скоро я напомнил себе, что осталось потерпеть еще два дня, и с сожалением проводил ее до спальни. Вернувшись к себе, я еще долго не мог заснуть. Анна любит меня. И это делало меня самым счастливым на свете. Конец. |