Тайны.
- Анечка, и все же, обрати внимание на Корфа. – Петр Михайлович пристально смотрел на дочь, обессилено распластавшуюся в кресле. Шикарное вечернее платье выгодно подчеркивало безупречную фигурку. Серебристые туфельки валялись поодаль, хозяйка сбросила их небрежным движением, едва вошла.
- Папа, мне казалось, я еще не закончила с Репниным. – вяло отмахнулась она.
- Но Корф с тебя глаз не сводит, к тому же он гораздо перспективнее. После смерти отца он унаследовал в самом деле огромное состояние.
- И тебе не терпится отщипнуть от него кусочек. – усмехнулась девушка. - Тем более не стоит торопить события. Корф не из тех, кто радуется легким победам.
Анна медленно вытаскивала шпильки из прически, и волосы золотистыми ручейками стекали на обнаженные плечи.
- А что у нас есть сегодня? – оживился старик.
- Немного, едва хватит заплатить твои вчерашние долги. – сухо ответила Анна, вытряхивая из сумочки купюры.
- Это обождет. – глаза Петра Михайловича зажглись хищным азартом.
- Папа! – девушка повелительно прикрыла деньги рукой. – Я больше не позволю тебе играть в долг. Сегодня ты никуда не идешь.
- Ты не можешь быть такой жестокой. – едва не заскулил он.
- Могу. Сегодня ты останешься дома. Никита присмотрит за тобой.
- А ты? – он выжидательно уставился на девушку, непроизвольно облизывая тонкие бескровные губы.
- А я… присмотрюсь к Корфу. Он лучший друг Миши, если ты не знал. И буквально через… - она взглянула на изящные часики, - два часа Владимир устраивает вечеринку «для своих» на борту яхты. Через час я должна быть готова, Миша заедет за мной. Прости, папа, мне надо собираться.
Петр Михайлович Долгорукий с горькой гримасой смотрел в спину дочери, стискивая подлокотники инвалидного кресла. Самое лучшее, последняя разработка этих чертовых япошек, оно все равно не могло компенсировать ему ноги. Еще этот Никита, преданный Анне, как цепной пес, он, в самом деле, не позволит ему уехать в клуб.

Анна приняла контрастный душ, высушила и уложила волосы, платье она выбрала такое обтягивающее, что под него надеть еще что либо казалось невозможным. Украшения – самые скромные, еще не хватало потерять что-то стоящее там, на борту. Хотя… девушка усмехнулась и надела те, что Михаил подарил ей совсем недавно – кричаще-дорогой комплект. Она сразу захотела от них избавиться, отчего же не воспользоваться этим случаем.
Молодому человеку, ожидавшему ее в гостиной, она улыбнулась самой ослепительной своей улыбкой, всем видом выражая готовность веселиться до утра, а может даже и дольше.

- Гляди, Репнин все еще с этой коброй. – язвительно прошептала одна красотка другой, когда новые гости поднялись на палубу.
- Присосалась, как пиявка, не оторвать, пока сама не отвалится. – поддакнула собеседница.
- И чего они в ней все находят? Сперва Романов, теперь вот Репнин, а до них кто был, уж и не упомнить.
- По-моему, Корф рвется стать следующим. – хихикнула красавица, взмахнув шикарными рыжими волосами.
- С ним сама знаешь – озорник. – голубые глаза мечтательно прищурились.
- Надеюсь, этой змеюке пообломает клыки, да и спеси поубавит. – две товарки чокнулись шампанским и медленно разошлись в разные стороны.

Анна давно научилась не обращать внимания на жгуче-ревнивые взгляды женщин и восхищенно-оценивающие – мужчин. Эта вечеринка была одной из многих в безумной череде. Можно подумать, что эти люди вообще не работают, а только тратят деньги, заработанные кем-то другим. Анна едва заметно усмехнулась, подумав, что для почти всех присутствующих девиц это – работа. В том числе и для нее, только об этом никто не догадывается, слава Богу. Сколько еще протянет отец – неизвестно, врачи говорят о разных сроках, но больше года не обещает никто, метастазы уже обнаружены в позвоночнике. Об этом тоже никто, кроме нее не знает. Она обязана скрывать их бедственное положение, пока отец жив, если открыть правду, что их фирма почти банкрот, это только ускорит кончину. Какой-никакой, а все же отец, кроме него у нее никого нет. Никита не в счет, эта разряженная в пух и прах публика – тоже.
Девушка спокойно выдержала изучающий взгляд Корфа, сердечно улыбнувшегося другу, но для нее у него не было ни капли теплоты. Зря отец говорит, что Владимир смотрит на нее, скорее, это беспокойство за друга, ведь о своей репутации Анна знала очень хорошо.
Обычная выматывающая ночь, беспокойство за отца, надменная улыбка, призванная скрыть даже намек на усталость – ее обычная маска светской львицы. Сколько еще Миша будет терпеть ее холодность? Когда обратит свой взор на более доступных и сговорчивых? Анна видела, что это случится уже скоро, замечала быстрые вороватые взгляды на прелести проходящих рядом девиц, его недовольство, вызванное ее отказами.
Вернувшись домой, девушка позволила себе торжествующую улыбку, она успешно «потеряла» одну сережку, бедный Миша, как смешон он был, заглядывая под диваны и кресла. Зато теперь у нее будут деньги на несколько дней. Ах, если бы можно было уговорить отца не играть, тогда бы ей вообще не пришлось участвовать во всем этом. Но игра – единственное, что заставляло его забыть о боли.

Их разрыв с Репниным произошел буквально через пару дней, по обычному сценарию. Он оказался слаб, как все мужчины, слегка выпив, позволил себе лишнего, полез целоваться, а когда Анна в очередной раз остудила его пыл, демонстративно стал танцевать с шикарной блондинкой. Они сидели, непринужденно о чем-то болтали, не замечая ее, Анна подошла вплотную и высыпала драгоценности на колени Михаилу. Все, что были на ней в этот день. Как он побледнел, как затряслись его губы, лицо сразу сделалось жалким и детским.
- Аня, подожди… Ты… ты все не так поняла! – тщетно умолял он. Она улыбнулась снисходительно-грустно и, неуловимо пожав плечами, оставила его. По счастью, отца на этой вечеринке не было.

- Ну, как все прошло? – блеск в глазах старика выдавал его нетерпение.
- Как обычно. – Анна упала в свое любимое кресло.
- Ты сегодня рановато.
- Я рассталась с Мишей.
- Когда займешься Корфом? – радостно оживился Петр Михайлович.
- Не так скоро, как бы тебе хотелось. – сухо осадила его Анна.
- Иногда ты бываешь абсолютно жестокой. Словно не знаешь, сколько мне осталось.
- Я прекрасно это знаю. Но неужели ты хочешь все испортить? – она не позволила себе поддаться жалости, отец без зазрения совести пользовался своим состоянием.

Анна на неделю отказалась от посещения приемов и шумных вечеринок, все время посвящая отцу. Получив очередное приглашение, она не отправила его в мусорную корзину, пора было снова заявить о себе.
Она вошла в зал, не обращая внимания на тоскливый взгляд Репнина, стоявшего недалеко от дверей с бокалом в одной руке и хорошенькой блондинкой в другой. Он провожал взглядом стройную фигурку, не замечая висевшей на руке девушки, потом встряхнулся и растянул губы в улыбке.
Анна взяла фужер с низкого столика и устроилась возле окна.
- Скучаете? – буквально через несколько минут раздался над ухом мягкий баритон. Девушка даже не вздрогнула.
- Разве здесь можно скучать? – она даже не посмотрела в его сторону.
- Как приятно, что хоть кого-то не надо развлекать. – мужчина словно невзначай коснулся ладонью ее локтя. Анна подняла взгляд на нахала, полный холодного недоумения, и Корф, а это был именно он, поспешил убрать руку. Владимира не слишком ошарашил холодный прием, он едва уловимо усмехнулся, - дамочка набивает себе цену, что же, он не прочь поиграть.
Все же к концу вечеринки Анна позволила ему сопровождать себя, но прикосновений по прежнему избегала. Владимир сам не понимал, отчего принимает ее правила игры, но это было даже забавно. Пока.
Для Анны опять начались обычные будни, приходилось балансировать на грани холодности и поощрения, чтобы заинтриговать нового поклонника, и, конечно, материальный вопрос играл здесь не последнюю роль. Денег катастрофически не хватало, а отец ничего не хотел слышать об экономии. По счастью Владимир был более чем щедр, но Анна не спешила принимать подарки, прекрасно зная, чего он попросит взамен.
Но она оказалась совсем не готова к этому требованию, поскольку не ожидала удара с этой стороны.
Анна как обычно собиралась на богемный прием, Владимир, считавшийся ее кавалером, должен был забрать ее. Она критически осмотрела себя в зеркале – платье – невесомое и легкое, воплощало дерзкий полет дизайнерской мысли, оно оставляло открытой спину, каким-то чудом держалось на тоненькой бретели через плечо и скреплялось на бедре изящной пряжкой, то и дело выставляя одну ножку напоказ. Анна взбила волосы, игривыми локонами обрамлявшими ее лицо, и вышла в гостиную, застав окончание разговора между Корфом и отцом. Отец, держащий на коленях какую-то папку, выглядел совершенно раздавленным, в глазах Владимира была только жестокость, он требовал денег или… ее, причем немедленно.
- Перестаньте его мучить. – Анна встала между мужчинами. – Я согласна, пойдемте.
- Куда? – неподдельно изумился Владимир.
- В мою комнату. Или вы предпочитаете гостиную?
- Я предпочитаю свой дом. – усмехнулся Корф.
- Хорошо. Я только возьму пару вещей. – Анна бесстрастно взглянула ему в глаза. Уходя, она даже не оглянулась на съежившегося в кресле Петра Михайловича.

- Итак, чего вы хотите? – она и в машине сохраняла спокойствие.
- Мне кажется, ты поняла. – вальяжно ответил Корф, искоса посматривая на нее.
- Меня интересует как надолго.
- Обычно мне хватает одной ночи, чтобы женщина перестала быть загадкой.
Анну покоробил его цинизм.
- Значит, одна ночь и вы отдадите мне расписки? – в голосе девушки проскользнула подозрительность.
- Безусловно отдам, я не нарушаю условий сделки. – хмыкнул Владимир.
- В котором часу я смогу уйти? – прямой вопрос ничуть не ошарашил мужчину.
- Думаю, до пяти утра мы вполне управимся.
Анна предпочла не заметить его прикосновения к волосам.

Дом встретил настороженной тишиной и темнотой, но хозяин уверенно провел ее по коридору до просторной комнаты и только там нажал на выключатель. Анна бесстрастно смотрела на низкий подиум, заваленный подушками, по-видимому это и была кровать.
- Могу я посмотреть расписки? – осведомилась она.
- Конечно. – Владимир передал ей папку. – Располагайся, я вернусь через минуту.
Прикинув примерную сумму, Анна с трудом сдержала стон. Отец бессовестно лгал ей. Его долги с трудом покрыла бы лишь продажа дома, и если все будет так, как обещает Владимир, то ночь с ним - ничтожная плата. Глупый, на эти деньги он мог купить себе кого получше.
- Ну, ты готова? – Владимир, непонятно улыбаясь, смотрел на нее.
- Да. Чего ты хочешь? – девушка тоже перешла на ты.
- Хочу, наконец, узнать, чем же ты так привлекаешь мужчин. Почему они сходят из-за тебя с ума, тратят на тебя состояния, превращаются в коврик под твоими ногами. Только у меня нет времени разгадывать загадки, да и становиться ковриком особого желания тоже нет.
- Мне жаль тебя разочаровывать, но, скорее всего, тебе со мной не понравится.
- Что же, значит, я напрасно потратил деньги. – хмыкнул Корф. – Довольно слов, давай начнем.
- Хорошо. – Анна смотрела на него, не трогаясь с места.
- И? – он приподнял бровь.
- Я должна тебя раздеть? – слегка нахмурилась красавица.
- Хотя бы. Я не знаю. Делай то, что ты делаешь обычно. – Владимир выжидательно смотрел на нее.
- Я… обычно? Впрочем… - она махнула рукой и подошла к нему. – Во всяком случае, я тебя предупредила.
- Угу. – согласился он.
Анна сняла с него пиджак, несмело коснулась пуговиц на рубашке. Владимир непроизвольно задержал дыхание, когда ее пальчики дотронулись до его кожи. Ее ладошки погладили его спину под рубашкой, коснулись живота, скользнули вверх по груди. Нежные губы прикоснулись к щеке, для этого Анне пришлось прижаться к нему всем телом, и он сомкнул руки за ее спиной.
- Что за… - пронеслось в его голове. – Для чего ей разыгрывать невинность?
Но через секунду, прикоснувшись к ее губам, он понял, этот ротик еще не знал поцелуев. Но она быстро училась. Ему на беду.
- Неужели… - додумать свою мысль Владимир не успел, перед глазами вспыхнуло разноцветное пламя, все завертелось в бешеной круговерти. Когда в голове прояснилось, он понял, что всем весом наваливается на обнаженную красавицу, застывшую в обреченности, ее трусики все еще были у него в кулаке.
- А-аня… - он растерянно разжал руку, выпуская лоскутки шелка. Это проклятая нежность вновь заполнила грудь, испепелив весь напор и бесцеремонность. Она повернула к нему голову, обычно платиново-серые глаза сейчас казались двумя кусочками антрацита, зрачки расширились от ужаса.
- Аня, я… - он перевернулся на спину, увлекая ее за собой. – Я поспешил… прости меня.
Владимир погладил светлые волосы, прохладным жидким золотом расплескавшиеся по его груди.
С ума сойти, как она действует на него! Сладкая малышка и, неужели в самом деле, невинная? И что же ему теперь с ней делать?
Несмотря на довольно богатый опыт в этой сфере, Корф никогда не имел дела с девственницами и вообще предпочитал с ними не связываться. Но сейчас отступить он тоже не мог. Осознание того, что он будет у женщины первым, по-особенному подстегивало его, заставляло сладко содрогаться. А уж эта женщина интересовала и притягивала его с самой первой встречи. Что же, он будет нежным и постарается… постарается… Мысли опять без предупреждения покинули его голову, когда Анна прильнула к его губам.
Анна не могла поверить, что он остановился. Он, мгновение назад бывший грубым и безжалостным, бесцеремонно разорвал платье, сорвал с нее трусики, повалил на подушки и… стал вдруг нежным. Его руки пробежали по волосам, погладили спину, заставив слегка выгнуться, ей была приятна эта ласка. Она довольно скоро вспомнила о своем обещании и поцеловала его, как научилась сегодня. И опять очутилась под ним.
Все произошло быстро, но боль, стегнувшая тело, почти сразу отступила. Проникнув в нее, Владимир словно обезумел, его рот терзал ее губы, плечи, шею, руки крепко стискивали ее, заставляя подчиниться и отвечать его бешеному натиску.
Потом был душ, теплая вода, нежные прикосновения его ладоней и ласковые поцелуи, и снова прохладный атлас простыней принял разгоряченные тела. Владимир оказался неутомимым и изобретательным любовником, Анна не могла подобрать слов, чтобы выразить свои ощущения. Они были новыми и приятными. И ей практически ничего не надо было делать, мужчина все делал сам.
Владимир не помнил, как все произошло, словно плотная пелена накрыла разум. Лишь после, обмывая тоненькое тело, он увидел, что сделал с ней. Увидел и ужаснулся, как он мог быть таким грубым? Бережно поцеловал синяки, оставленные его руками на нежных бедрах, мягкий животик, высокие грудки. Следы его нетерпения на белоснежной шее и плечах едва не заставили его застонать. Чудовище! Ведь никогда раньше он не был таким. Никогда настолько не терял голову. Владимир виновато заглянул в милые глаза, опасаясь увидеть там прежний страх и отвращение, но нет, они были блаженно полуприкрыты, розовые губы ждали его поцелуев. И он постарался не разочаровать красавицу.

Очнувшись от дремоты, Анна осторожно высвободилась из мужских рук. Ее часики, валявшиеся на полу, показывали что-то около шести утра, значит, она была свободна. К сожалению, ее платье если и подлежало восстановлению, то не в полевых условиях. Пряжка была выдрана, что называется «с мясом», бретель находилась вообще в плачевном состоянии. Она грустно улыбнулась своей предусмотрительности, достала из пакета джинсы и легкий свитер под горло, он удачно скрыл следы проведенной ночи, засунула в пакет папку с расписками, тихо вышла и уже на крыльце вызвала такси и обулась.

У дома стояла машина скорой помощи, сердце девушки болезненно сжалось. В дверях она столкнулась с врачом, который только тихо сказал, - Мне очень жаль. Впрочем, она итак все поняла.
Никита не пустил ее к мертвому отцу, за что Анна была ему даже благодарна. Когда увезли тело, она высыпала расписки на металлическое блюдо и подожгла.
- Аня, что это? – поинтересовался Никита.
- Уже ничего. – глухо ответила она, глядя на огонь.
- Аня, прости, ты считаешь меня навязчивым, но… у меня никого не осталось кроме тебя. – он присел рядом.
- Никита… я никогда не смогу тебя полюбить так, как ты этого заслуживаешь. – грустно сказала она, непроизвольно вспомнив прошедшую ночь.
- А… если как брата? – с надеждой спросил он.
- Как брата? Но ты итак мне как брат.
- Аня, я в самом деле твой брат. – с непонятной горечью признался Никита. Увидев выражение ее лица, добавил, - По отцу.
- Он знал?
- Нет… Я не хотел, чтобы он знал, я ненавидел его.
- А меня ты тоже ненавидишь?
- Нет! Конечно нет! Я бы хотел заботиться о тебе, если ты позволишь.
- В чем же он так провинился перед тобой? Если бы отец знал о тебе, он бы признал тебя. – в голосе Анны послышалась боль.
- Он сломал жизнь моей матери, едва не сломал твою. Я не хотел такого отца. Но ты почему-то его так любила, а я хотел только помочь тебе.
- Неужели… это ты его?
- Нет, я нашел его на полу, вызвал скорую, только было уже поздно.
- Ох, Никита, прости меня. Я рада, что у меня есть брат. – Анна положила голову ему на плечо.

Владимир с трудом разлепил глаза, нашел часы и понял, что проспал. Если он немедленно не помчится в аэропорт, самолет улетит без него, сорвется очень важная сделка, а этого он никак не мог позволить. Зря он не сказал Анне о своих планах на эту неделю, наверняка она надуется и подумает, что он ее бросил. Что же, тем приятнее будет примирение. Владимир сладко вздрогнул, вспомнив о нежном теле, жарко отвечающем на его ласки. Да он бы отдал и большую сумму, только бы еще раз увидеть ее, разметавшуюся по подушкам, страстную и покорную.
Приятные воспоминания не помешали ему быстро собраться и одеться. На самолет он, по счастью, не опоздал. Он еще не знал, что опоздал совсем в другое место.
Телефон Анны не отвечал всю неделю, а когда Корф вернулся, ее дом стоял пустым в ожидании новых хозяев. Петра Михайловича уже похоронили, фирмой теперь управлял здоровенный бугай, Никита, которого он раньше видел в доме Долгоруких, но он стоял как истукан и на вопросы об Анне отвечать отказывался. Разочарованный Владимир едва не набросился на него, но вовремя остыл, прикинув предположительный исход поединка.

Он искал ее, но Анна как сквозь землю провалилась. Без нее вечеринки утратили свой блеск, жизнь стала казаться тусклой и унылой. Спустя четыре месяца Репнин махнул на него рукой, друга больше ничего не интересовало. Даже работа.
- Да, что с тобой, Корф? Не ты ли меня убеждал, что красивых девушек, как рыбок в море, а золотых не бывает.
- Оказалось, бывает. – Владимир вздохнул. – Репнин, я идиот.
- Я в этом не сомневаюсь. Никогда бы не подумал, что женщина способна так тебя зацепить. – Миша с укоризной покачал головой.
- Я просто узнал, что такое любовь. Все остальные – суррогат, подделка. Они мне не нужны. Мне нужна только она. Знаешь, Миша, тебе повезло, что Анна тебя бросила до того, как между вами что-то было.
- Ты думаешь?
- Уверен. Она, как наркотик, к которому привыкаешь моментально. Та неделя была лучшей в моей жизни, но я понял это слишком поздно. А твоя новая как? Как там ее, Маша?
- Лиза. Откуда ты знаешь, что между нами ничего не было? – запоздало возмутился Репнин.
- Знаю. – отмахнулся Владимир. – Слушай, где ты проведешь Новый Год?
- Не знаю еще, а что?
- Хотел попросить ключи от твоей дачи, если там никого не будет.
- Конечно, не вопрос, но может быть тебе лучше куда-нибудь поехать, развеяться?
- Спасибо, наездился. – криво усмехнулся Корф. – Давай ключи.

Владимир проклинал все на свете: эту чертову переменчивую погоду, два гвоздя на дороге, собственную забывчивость. Это ж надо, за день до Нового Года застрять в пустом дачном поселке в метель со спущенными шинами и разряженным мобильником. Он вполголоса выругался и шагнул в жидкую снежную кашу на дороге. Осенние ботинки тут же промокли, мелкие льдинки резанули лицо. Владимир попытался оглядеться, но видимость была близка к нулевой. Ему показалось, что в окне дома зажегся свет, и он без колебаний шагнул во двор, где ветер был послабее.
Коттедж был похож на пряничный домик, затейливая резьба украшала наличники и крыльцо. Владимир постучал, не особо надеясь на ответ, но дверь почти сразу гостеприимно распахнулась. Он заглянул в прекрасные глаза, столько снившиеся ему, и замер на пороге.
- Проходи, на улице холодно. – просто пригласила его Анна, словно они расстались вчера.
Владимир никак не мог поверить, что это не сон, и боялся коснуться девушки, вдруг это всего лишь его воспаленное воображение.
- Ты совсем промок. – заметила Анна, еще раз посмотрев на гостя. – Раздевайся, я наполню ванну.
Владимир повиновался, как в трансе.

Анна сидела на кухне, массируя виски длинными нервными пальцами. Как он нашел ее? Как? Никита не мог ее выдать. Господи, она же только-только перестала бредить им, убедила себя, что не может быть влюблена в такого, как Корф. Но он появился и одним взглядом разрушил все ее достижения. И сейчас преспокойно плещется в ее ванне, не зная, в какое смятение вогнал ее. Анна посмотрела за окно, ветер только усилился, свирепо рычал, бросаясь острыми ледяными снежинками.
Владимир отогревался в горячей воде, стараясь не думать о мужчине в жизни Анны. Это ведь его халат она повесила на крючок, посмотрев на его щетину, достала одноразовый станок, пену для бритья и бальзам. Если понадобится, можешь взять, - предложила так спокойно, словно каждый день ее навещали такие гости. Нет, он не мог сейчас поддаться этой глупой ревности, у него появился шанс вернуть Анну и он не мог его упустить.
Владимир появился на кухне чисто выбритый, завернувшись в тяжелый махровый халат.
- Ты голоден? Я приготовлю что-нибудь. – предложила Анна, едва взглянув на него.
- Я… Аня, я… нам надо поговорить. – он подошел к ней.
- О чем? – девушка встала со стула, Владимир подавлял ее своим ростом.
- Аня… вернись ко мне. – внезапно даже для себя выдохнул Владимир.
От неожиданности девушка отступила на шаг, изумленно глядя на мужчину.
- Зачем?
- Выходи за меня. Я не могу без тебя. Я… я люблю тебя.
Анна испуганным котенком смотрела на него, когда Владимир взял ее за руки.
- Любишь? Ты это решил после той ночи?
- Нет. Гораздо раньше, просто понял слишком поздно. Я надеюсь, ты еще не замужем?
Анна слабо покачала головой.
- Нет. Еще не успела.
- Значит, я не опоздал. – с облегчением улыбнулся Владимир.
- А с чего ты взял, что я приму твое предложение? – девушка насмешливо вздернула подбородок.
- Потому что, мне кажется, что не совсем безразличен тебе. Анечка… - он притянул к себе красавицу и прильнул к ее губам. Тонкие руки оплели его шею, худенькое тело прижалось, отвечая на ласку, губы шепнули – Люблю, - и слабо улыбнулись.

Налетевший ветер разметал тоскливые серые тучи и ласковое солнце согрело истосковавшуюся по теплу землю, впервые за долгие четыре месяца.

На улице выла и ворчала метель, но для двоих в доме солнце светило в глазах друг друга. Даже ночью.

конец.