Реальная любовь

Владимир проводил взглядом щуплую фигурку, скрывшуюся за дверью, и стиснул кулаки. - Ненавижу! Ненавижу!!! – со злостью прошептал он. Скулы сводило от необходимости сдерживаться. Владимир никогда не воспринимал эту маленькую паршивку, как ровню, чем только и очаровала отца. Разве что глазищами, в которые лучше не смотреть, слишком уж они бездонные, того и гляди потеряешься, растворишься, забыв себя. А ему ничего не надо забывать, даже наоборот, ему надо помнить. Надо помнить, кто она такая – белобрысая ведьма. - Ведьма! – повторил молодой барон вслух, но легче не стало. В груди стоял ком, даже перед смертью отец хотел видеть ее, а не непутевого сына, за все сумасбродные выходки разжалованного из офицеров и сосланного в поместье. Порой Владимир думал, что лучше бы расстреляли, чем каждую минуту терпеть Ее присутствие в доме. Ничего, недолго ей осталось притворяться благородной, доктор уже все ему объяснил, надежды на выздоровление нет. Анна неслышной тенью скользнула в гостиную и замерла под злым взглядом Владимира. - Ваш батюшка просил вас позвать. – едва слышно прошелестела она и просочилась обратно так же тихо, как вошла. Владимир успел застать лишь последний вздох отца, остекленевший взгляд старого барона не узнал сына. Привычная ненависть ударила под дых, затопила черной волной. Все из-за этой притворы, что ей стоило позвать его на минуту раньше! Что она там делает? В груди родилось рычание, когда он увидел, что Анна разгибает пальцы умершего. На покрывало выпал фамильный перстень. - Он хотел вам отдать и не успел. – девушка словно не замечала недовольства молодого хозяина. Она еще раз погладила покойника по руке и выскользнула за дверь. Владимир медленно надел перстень на руку, теперь он был старшим в роду и единственным хозяином поместья Корфов. И Ее хозяином! До похорон Владимир не придавал значения тому, что Анна не попадается ему на глаза, списывая все на случайности и ее страх перед ним. Он не признавался даже себе, что ищет ее по дому, отгоняя липкое тошнотворное подозрение – вдруг сбежала. Нет, не сбежала, - удовлетворение теплой волной прокатилось по телу, согрев сердце. Увидев Анну среди челяди, провожающей в последний путь старого хозяина, Владимир на мгновение забыл где находится, глаза привычно сузились, но девушка не смотрела на него. Ее взгляд был прикован к гробу, невыплаканные слезы стеклянной пленкой застыли в глазах. Уже после похорон Владимир понял, что необычного было в облике Анны. Она была одета также, как другие крепостные, не дожидаясь его приказа сама покинула хозяйскую половину дома. Он совсем не так представлял себе изгнание этой зарвавшейся дряни! Барон стиснул в руке бокал с бренди так сильно, что стекло лопнуло, острые осколки пронзили ладонь. От неожиданности Владимир вскрикнул и вскочил, растерянно глядя на капающую на пол кровь. Куски стекла, торчащие из раны, выглядели жутковато, вытаскивать их сам он не рискнул. - Эй, кто-нибудь! – крикнул он, стараясь, чтобы голос звучал повелительно. Кто-нибудь не показывался довольно долго, Владимир почти потерял терпение, на полу образовалась приличная лужа. - Что так долго?! – рявкнул барон, краем глаза уловив движение. – Ты? – выдохнул он, разглядев, кто явился на его зов. - Больше никого нет, барин. – кротко ответила Анна. - Тогда не стой столбом! Сделай что-нибудь! Хотя бы за доктором пошли! – он скрипнул зубами, когда девушка молча вышла. Анна вернулась через минуту с чистым широким полотенцем. - Вам будет больно, - предупредила она, осторожно разворачивая его руку к свету. - Не больнее, чем сейчас. – зло прошипел Владимир и охнул, когда Анна без предупреждения выдернула осколок. Дальнейшую процедуру барон терпел молча, еще не хватало показать свою слабость, тем более ей. Он посмотрел на куски стекла в кровавых разводах, причудливо отражающие огоньки свечей, вдоль позвоночника пробежал противный холодок. Владимир никогда не боялся боли, стойко терпел, но спокойно смотреть на извлеченные из ран предметы не мог. Анна быстро провела пальцами прямо по раненой ладони, нажимая довольно чувствительно, и тут же перетянула руку полотенцем. Владимир не успел и вскрикнуть. Не говоря ни слова, девушка опять вышла, отсутствовала дольше, чем в первый раз, вернулась с небольшим ведром с водой и тряпкой, быстро и умело замыла кровь. - Вам это нужно? – она кивнула на осколки, казавшиеся еще уродливее от бурых пятен подсыхающей крови. - Нет. – Владимира передернуло. Куски стекла с бульканьем упали в воду. - Анна! – окрик застал девушку на пороге. - Да, барин. Что-то еще? – она повернулась к нему. - А… нет… иди… - барон махнул рукой, он сам не знал, зачем позвал ее. Под повязкой разлился приятный холодок, в ладони словно копошились мягкие пушинки, и это не было противно или больно. Владимир не вытерпел и размотал полотенце, из руки тут же хлынула кровь. - Черт! – скривился барон, снова пытаясь затянуть повязку. Одной рукой мало что получалось. Анна словно что-то почувствовала, появилась буквально через секунду. Не говоря ни слова, она перевязала его и тихонько вздохнула. Под ее взглядом, полным легкой укоризны, барон почувствовал себя нашкодившим мальчишкой, и это ему совсем не понравилось. - Ступай! – сорвалось с губ вместо спасибо. Анна вышла, Владимир упал в кресло, смиряя желание бегать по комнате и ругаться в голос, чтобы хоть ненадолго избавиться от этой проклятой занозы в сердце. Утром Карл Модестович получил прямые указания об обязанностях Анны. Управляющий не очень представлял, как эта принцесса будет прислуживать хозяину за столом, но перечить не стал. Он с некоторым злорадством передал распоряжение барона Анне, девушку немец побаивался, хотя она уже никак навредить ему не могла. Она молча выслушала и как обычно неуловимо улыбнулась. За завтраком Владимир тупо пялился в тарелку, стараясь не поднимать глаза на хорошенькую служанку. Хватало и того, что он видел ее руки. Руки, которые он никогда не целовал, всячески высмеивая это свое желание. Разве крепостным целуют руки? Анна прислуживала с той же грациозностью и безупречностью, как если бы она сидела за столом с ним. Владимир снова чувствовал этот тревожно-сладкий стон в груди, возникающий при ее приближении, этого чувства он боялся, оно делало его беззащитным. Анна теперь могла не отводить взгляд, страшась встретиться глазами с молодым хозяином. От осознания, что теперь она может безнаказанно рассматривать его, под сердцем разливалась щекочущая теплота. И эта теплота питала незримого огненного змея, обвивавшего ее бедра. Змей наливался свинцовой тяжестью, шевелился и пульсировал, рождая видения, ужасные в своей нескромности. К счастью, барон скоро закончил завтрак и пулей выскочил из-за стола. Куда угодно, только бы подальше от нее, находиться рядом было пыткой мучительной и сладкой. Разыгравшееся воображение рисовало бесстыдные картины, такие, что в глазах темнело. Черт бы побрал эту ведьму, стоило ей подойти поближе, он замирал, незаметно втягивая воздух, улавливая тонкий, едва ощутимый аромат ее кожи, скромный вырез платья вызывал лишь недовольство. Сгрести ее в охапку, зарыться лицом в теплый шелк золотистых волос, найти требовательным поцелуем мягкие губы, почувствовать ладонью гладкость ее кожи, ее нежность… Господи, о ком он мечтает? О ком?! О собственной крепостной?! Как глупо! Но как прожить эти несколько часов до обеда, чтобы вновь испытать эту горькую сладость? Анна собирала тарелки, витая мыслями далеко-далеко. Она хорошо научилась прятать свои чувства, научилась быть безупречной, боль - слишком хороший учитель. Она научилась избегать боли. Иван Иванович считал, что громкий смех – это вульгарно, как и бурное проявление любых чувств. Да и синяки от трости долго не сходили, лишний раз напоминая о сдержанности. Девушка помотала головой, глупо рассчитывать, что Владимир очень уж отличается от отца, стек, привезенный из Индии, недолго будет без дела висеть на стене. Когда трость стала слишком тяжела для барона, он сменил его на такой легкий и безобидный с виду стек. Только с виду. Жалила эта палочка куда больнее, оставляя отметины даже через пышный ворох нижних юбок. Сегодняшнее положение вполне устраивало девушку, наконец-то она могла быть самой собой, только вот какая она настоящая, Анна не знала. Владимир зря надеялся, что если Анна будет рядом, он наконец разглядит все ее изъяны и выбросит ее из мыслей, все получилось с точностью до наоборот. Он еще больше заболел ей, каждая встреча была долгожданным свиданием. Барон ел, не чувствуя вкуса, из ее рук выпил бы любую гадость и даже не поморщился. Огромных усилий стоило не показывать собственного смятения и сохранять надменный вид, но труднее всего было не прикасаться к красавице. Поначалу мешала повязка, но уже через пару дней доктор разрешил не бинтовать руку, раны заживали на удивление быстро, спустя неделю на ладони остались лишь небольшие шрамы. Анна боялась, что Владимир заболел, он ел мало и неохотно, но интересоваться она не решалась, опасаясь его гнева. Его взгляды, которые он изредка бросал на нее, пугали и тревожили девушку. Как она ни пыталась убедить себя в жестокости барона, огненный змей только туже стягивал свои кольца. Анна и хотела хоть раз дотронуться до руки мужчины и страшно боялась, что это произойдет. Утро начиналось как обычно, Анна внесла в столовую поднос с посудой для сервировки завтрака, и в это же время в другую дверь вошел Владимир, помахивая стеком. При виде ненавистной плетки руки девушки на миг ослабели, и поднос грянул об пол. Сервиз из дорогого мейсенского фарфора превратился в россыпь белоснежных осколков. На грохот прибежал управляющий, быстро оценив ситуацию, он угодливо осведомился: - Прикажете выпороть, барин? Владимир несколько секунд осмысливал слова управляющего, потом перевел взгляд на Анну, застывшую соляным столпом. - Нет! – возмущенно рявкнул он и, спохватившись, добавил. – Я сам накажу ее. - Анна… - Барон кивнул в сторону двери, и она послушно пошла в указанном направлении на негнущихся ногах. - Пусть здесь уберут. – велел Владимир, выходя вслед за девушкой. Поднимаясь по лестнице, он не мог не любоваться ее прямой спинкой, смутно представляя, как будет наказывать. Да и вообще, будет ли. Владимир пропустил Анну в свою комнату, закрыл дверь и повернулся к девушке. Глядя на нее, он совершенно непроизвольно похлопывал стеком по ладони. Анна старалась не показывать, что каждый легкий удар мучительно отзывается в животе давними воспоминаниями. «Выпорет…» - решила она. – «Так даже лучше. Хоть перестану думать о нем.» Владимир не совсем понимал, что происходит, Анна расстегнула платье и легла на кровать лицом вниз. Он с ужасом увидел три ровные полосы давно заживших шрамов, перечеркнувшие шелковистую спину. Стек полетел в стену. - Что это? – прошептал Владимир, проведя кончиками пальцев по нежной коже. - Вы разве не будете меня наказывать? – Анна чуть повернула голову, но больше не двигалась, стараясь запомнить его прикосновение. - Кто это сделал? – он осторожно дотронулся до ее спины ладонью. - Ваш отец… - тихо прошептала она. - Отец?! Он бил вас?! – Владимир вскипел. – Я понимаю, за что он наказывал меня, я был сорванцом, но вы… Анна, вы всегда были послушной! Господи, как он мог так обращаться с вами… такой нежной… - он гладил ее спинку тыльной стороной кисти, стараясь сполна насладиться моментом. - Он добивался, чтобы я была совершенством. – Анна словно не замечала его ласки. - Что же, он сам все испортил. Если бы не эти отметины, вы в самом деле были бы совершенством. – с непонятной горечью выговорил барон. Анна не стала говорить, что эти три удара она получила за свое излишнее, по мнению опекуна, восхищение его сыном. Тонкая плеть вспорола кожу даже через ткань платья, от боли она потеряла сознание. Потом Иван Иванович некоторое время был особенно ласков, словно извиняясь за свою вспыльчивость, и больше не бил ее так сильно. Но этот урок она запомнила навсегда. Владимир заставил себя застегнуть платье девушки и убрать руки, еще немного и он бы прильнул губами к страшным следам. Он усадил Анну на кровать и заглянул в глаза. - За что он вас наказывал? - За мое неподобающее поведение. – она пожала плечами. - Я даже не предполагал, что он может быть жестоким с вами. - Иван Иванович был часто излишне строг к тем, кого любил. - Как вы могли любить его… после такого… - Но вы же любили отца, хотя он не особо баловал вас вниманием. - Да… я любил его, но вот он меня… вряд ли. - Вы ошибаетесь. Дядюшка в основном только о вас и говорил. Мне кажется, он втайне гордился вашей дерзостью. - Он всегда порицал меня. Я не понимаю вас, Анна, он вас мучил, а вы заступаетесь за него. - Это случалось не так часто, как вам кажется. Если я вела себя правильно, он был добрым. Владимир намного помолчал, потом глубоко вдохнул, словно принимая какое-то решение. - Анна, я хочу… я хочу попросить у вас прощения. Я ничего этого не знал. И я думаю, будет справедливо, если вы будете жить так же, как при отце. Нет, я не стану вас наказывать! – поспешил успокоить девушку Владимир, заметив отчаяние в ее глазах. - Мне бы не хотелось притворяться, Владимир Иванович. – Анна встала, на миг посмотрела ему в глаза и опустила взгляд. - Вам не нужно будет притворяться. Вы получите вольную… и содержание. - Почему вы стали так добры ко мне? – недоверчиво спросила девушка. – Неужели из-за пары старых шрамов? - Он не имел права бить вас. Вы уже давно не ребенок, а наказывать так девушку… я не могу ни понять его, ни простить. - Разве вы можете отвечать за поступки вашего отца? - Не могу. Как ничего не могу исправить. Я был груб с вами, я унижал вас. Но я ничего не знал! Аня… пожалуйста, прими мое предложение. Это лишь ничтожная малость, что я могу сделать для тебя. - И у меня будут те же обязанности, что и при дядюшке? - Если вы хотите этого, то да. – горячо кивнул Владимир. Анна помедлила, потом кивнула соглашаясь. Владимир проводил девушку в ее бывшую комнату и попросил позавтракать с ним. - Вы в самом деле этого хотите? – удивилась Анна. - Да. Если бы вы знали, как тоскливо сидеть за столом одному. - Но раньше вас раздражало мое присутствие. Мне трудно поверить, что ваше отношение ко мне так резко изменилось. - Можете считать, что я пытаюсь загладить свою вину и быть вежливым. - Разве вы в чем-то виноваты передо мной? - Мне кажется, что да, я всю жизнь был с вами не слишком ласков. - Вам не в чем себя винить, вы видели во мне обычную крепостную, которая позволяет себе слишком много. – Анна с грустной улыбкой почти дословно процитировала его обычные обвинения. - Анна, у меня есть предложение, отчего бы нам не попробовать наладить отношения? Давайте для начала будем просто вежливыми друг с другом? – Владимиру хватало собственных угрызений совести. - Хорошо. – но она все равно держалась напряженно, пока он не вышел из комнаты. Тогда Анна расслабилась и прислонилась к двери, заставляя уняться бешено частящее сердце. Он тебя просто пожалел, глупая, - уговаривала она себя, стараясь не вспоминать прикосновение его ладони к спине. Красавица не знала, что возмутитель ее спокойствия подпирает дверь с другой стороны, тоже вспоминая нечаянную ласку. Анна не знала, сколько так простояла, пока стук в дверь не прервал ее самокопание. Девушка вздрогнула, взяла себя в руки и вежливо ответила – Войдите! Владимир недоуменно приподнял бровь - Я думал, вы уже переоделись. Я жду, жду… - добавил он с жалобным видом. - Ой, вы же голодны, простите меня, я задумалась. Я буду готова через пять минут. - Неужели через пять? – задорно прищурился барон. - Нет. – призналась Анна. – Но я постараюсь поскорее. - Я готов ждать хоть до обеда. Но потом я умру от голода. Ноги меня уже не держат. – Владимир плюхнулся на кровать. Анна хихикнула над его скорбным видом, взяла платье и спряталась за ширму. - Анна, скажите, почему вы были так уверены, что я стану вас пороть? Вы так привыкли к побоям? – неожиданно спросил он. - Я была виновата. И вряд ли порку можно назвать побоями. – осторожно, подбирая слова, ответила девушка. - Разве? В любом случае это унижение. - Отец перестал пороть вас, когда вы уехали в кадетский корпус. Но неужели там обходились без розги? Это было унизительно? - Вы правы. – со вздохом признал Владимир. – Это считалось нормальным. Но я не могу понять, отчего отец был так суров с вами. - Вы напрасно считаете его чудовищем. В последний год он вовсе не наказывал меня. А после… этого, – Анна мотнула головой, забыв, что Владимир не видит ее, - совсем редко. - Но ведь наказывал. - Я порой заслуживала наказания. - Я не верю вам. - Вы совсем не знаете меня. - Я готов исправить это упущение. - Надеюсь, что вы легко переживете разочарование. – Анна показалась из-за ширмы. – Я бы не хотела больше возвращаться к этой теме, вашего отца больше нет, а вы обещали меня не наказывать. - Хорошо. Пойдемте завтракать? – Владимир предложил девушке взять его под руку. Она несколько настороженно кивнула, но руку приняла. Карл Модестович был неприятно удивлен, увидев, как вежливо барон обращается с белобрысой худышкой. Это ж надо, вместо наказания такой почет! – незаметно поморщился управляющий, но вслух поинтересовался, подавать ли завтрак? Владимир небрежно кивнул, усаживая девушку за стол, на управляющего он даже не взглянул. - Кофе уже совсем остыл, - виновато сказала Анна, потрогав пузатый серебристый бок кофейника. – Я сейчас скажу, чтобы сварили свежий. - Анна, сидите! – остановил девушку Владимир. – В доме достаточно прислуги. - Но мне не трудно. - Мне кажется, что вы хотите сбежать. - Мне… я не могу поверить, что вы так переменились ко мне. – смутилась красавица. - Вам трудно принять меня таким? Я понимаю. – барон не скрывал ласки во взгляде. Оказалось так просто перестать подавлять свою нежность, подменять ее ненавистью, сразу стало легче дышать. - У вас есть планы после завтрака? – переменила тему Анна. - Вообще-то, да. Я собирался в управу, заверить вашу вольную, а что? - Нет, ничего. Вы в самом деле дадите мне вольную? - Да. Сегодня же. – Владимир улыбнулся недоверчивому взгляду девушки. - Тогда… мне стоит собрать вещи? - Зачем? – не понял барон. - Если я стану свободной, я не смогу жить в вашем доме. – пояснила она. - И чем вы станете заниматься? - Не знаю. Постараюсь найти место гувернантки или учительницы. Ваш отец дал мне хорошее образование. - В вашем голосе мало радости, вы в самом деле хотите этого? – Владимир чуть наклонил голову набок. - У меня нет другого выхода. - Все знают вас, как воспитанницу моего отца, совершенно естественно, что его обязанности переходят ко мне. И опекунство над вами тоже. Я бы хотел, чтобы вы остались. Как только я разберусь с делами, мы начнем выезжать, и я уверен, найдется немало претендентов на вашу руку. – он постарался не показать, что от последних слов во рту стало нестерпимо горько. - Которые тут же испарятся, как только узнают о моем происхождении. – в голосе Анны проскользнула та же горечь. - Давайте не будем загадывать. – Владимир растянул губы в ободряющей улыбке, и девушка согласно кивнула. Горничная принесла свежий горячий кофе, Анна сама налила его в маленькие чашечки, одной улыбкой подавив возражения барона. - Мне приятно делать что-то самой. Вам без сахара? - Да. – Владимир, обжигаясь, отпил маленький глоток. - Вы совсем мало едите. – осторожно заметила Анна. – Варя уже не знает, чем вам угодить, да и я, честно признаться, так и не поняла, что вы любите. - Мне в общем-то все равно. - Так не бывает. Не любите кашу? Может быть хотите рыбник? Или кулебяку с мясом? Есть еще пирог с капустой. - Я ничего не хочу. – Владимир допил кофе. – Разве что, еще кофе. - Если вы не будете есть, вы заболеете. – наставительно сказала Анна. – Хоть маленький кусочек. Варя так старалась. - Хорошо, давайте кулебяку. – сдался Владимир, в самом деле чувствуя, как засосало под ложечкой. После кулебяки он все же попробовал и рыбник и капустный пирог, и гречневая каша с жареными колбасками тоже куда-то поместилась. - Анна, вашими стараниями я растолстею. – тяжело вздохнул барон, откидываясь на спинку стула. - Сомневаюсь, что это вам грозит, вы едите, как котенок. - Неужели? По-моему это как раз таки вы ничего не едите. - Вовсе нет! – рассмеялась девушка, и у Владимира сладко замерло сердце. Он поднялся из-за стола. - Анна, я сейчас уеду, а вы ничего не планируйте после обеда, я бы хотел пригласить вас на прогулку. - Хорошо, я постараюсь управиться до обеда. Владимир с секунду постоял, словно хотел сказать что-то еще, но потом просто улыбнулся и вышел. Перед отъездом Владимир оставил управляющему новые распоряжения относительно Анны. Немец самым искренним тоном заверил барона, что все понял, но потом довольно долго задумчиво пощипывал ус, глядя на дверь, в которую вышел хозяин. Все же наказал, - решил Карл Модестович, - теперь или заглаживает вину или пытается угодить. Что-то все же в Аньке есть, за какой-то час барина очаровала, он вона как переменился, только что хвостом не виляет. Как есть, ведьма! Управляющему всегда было немного не по себе под холодным взглядом серых глаз этой крепостной принцессы, а сейчас ему ссориться с ней было вовсе не с руки, барин велел слушаться ее, как хозяйку. А уж злить молодого барона было во сто крат опаснее, чем старого, Карл Модестович слишком дорожил своим местом. Он прошелся по дому, услышал недовольный шепоток дворовых, которым Анна уже успела определить работу. Хозяйская половина больше напоминала павшую крепость, разграбленную захватчиками, ковры и шторы были убраны, несколько парней осторожно снимали огромную хрустальную люстру в гостиной, горничные бегали с ведрами, стараясь не пролить воду на пол. В спальне хозяина тоже царил кавардак, кровать без балдахина и белья смотрелась стыдливо-голой, дверки гардероба были настежь распахнуты, но вещи пока нигде не валялись. - А… что здесь происходит? – поинтересовался Карл Модестович, увидев виновницу всей этой суматохи. - Уборка. – безмятежно ответила Анна, вынимая из комода стопку сорочек. - Это не уборка, это война какая-то! – возмутился немец. - Владимир Иванович велел управиться до обеда. Вы, Карл Модестович, недопустимо пренебрегали чистотой. Взгляните хотя бы на окна. Управляющий перевел взгляд в указанном направлении, в самом деле, на стеклах явственно виднелись потеки – следы недавнего ливня. - Белье жесткое, перекрахмаленное, к тому же плохо прополощено, - продолжала девушка, - матрац не переворачивали уже Бог весть сколько времени, да и совести, его давно пора заменить. - Меня одного на все не хватает! – обиженно возразил Карл Модестович. - Все потому, что кастелянши у нас не держатся. – упрекнула Анна. - Удержишься тут, - вполголоса буркнул немец, но девушка только фыркнула и вернулась к прерванному занятию. Управляющий вернулся в гостиную, не хватало еще, чтобы дорогущая люстра пострадала от неуклюжести. Хоть прислуга и шепталась недовольно, в открытую выступить не осмелился никто, к тому же Анна не сидела сложа руки, да и управляющий строго наблюдал за происходящим, не давая лодырям поблажки. В самом деле распустились, - вздыхал Карл Модестович, - как мыши без кота. Барину молодому до порядка дела особого нет, сапоги вычищены, и ладно, а в последнее время и про это забыл. Зря Анька старается, все равно не оценит. Из управы Владимир вышел потрясенный, маленький лысый чиновник, помнящий каждую бумажку, прошедшую через его руки, откопал запись, что вольная Анне Платоновой уже была выписана десять лет назад. - Почему, почему отец ничего не сказал ни ей, ни мне? – недоумевал Владимир. – Почему не отдал ей бумагу перед смертью? Слишком много почему. Барон сорвал веточку и яростно изломал ее, не зная на чем еще выместить это бессилие и злость от непонятности происходящего. В меланхоличной задумчивости барон пустил коня шагом, надо было все обдумать. Явно было только одно – Анна тоже ничего не знала. Анна… - сердце сильно толкнулось в ребра. Он совсем с ума сошел, так нельзя. Нужно держать себя в руках, иначе она будет из него веревки вить. Но как же хочется прикоснуться к ней, обнять, целовать… Владимир оборвал себя, когда представил Анну в своей кровати, золотистые волосы расплескались по подушке, нежный румянец проступил на белоснежной коже, и он сам тонет, тонет в потемневших серых глазах… Владимир помотал головой, знала бы Анна, о чем он думает, бежала бы от него без оглядки. Только он вряд ли позволит ей сбежать. Барон недолго боролся с собой, выдумывая предлоги, чтобы удлинить дорогу до дома, стараясь не поощрять желание коня пуститься вскачь, но жеребец словно чувствовал настоящие желания всадника и непонимающе косил темным глазом на седока. Подъезжая к дому, первое, что бросилось в глаза – сияющие окна второго этажа. Они как будто специально выискивали солнечные лучики в прорехах облаков, а те с радостью прыгали по чистым стеклам, отскакивали по воде небольшого пруда и возвращались обратно. Сам дом из-за этого преобразился, стал особенно нарядным и приветливым. Владимир поспешил войти, чтобы узнать причину такого преображения, и остановился, увидев разгром в гостиной. Управляющий стоял посреди этого хаоса и наблюдал, как возвращают на место люстру. От качающихся хрустальных подвесок по стенам разбегались разноцветные лучики и прятались в шелковых цветах на обоях. - Карл Модестович, нас ограбили? – окликнул его Владимир, тот растерянно обернулся. - А… это всего лишь уборка. - Всего лишь? И кто все это затеял? - Анна. – быстро ответил немец. - И где она? – по лицу барона невозможно было понять его настроения. - Наверху. Только… барин! Но Владимир, не дослушав управляющего, стал быстро подниматься по лестнице. Увидев дверь своей спальни открытой, он недовольно нахмурил брови и направился туда. Анна заканчивала застилать постель, и при виде девушки вся злость схлынула. - Анна, что вы делаете? – она вздрогнула от неожиданности и выпрямилась. - Но вы же сами сказали… - растерялась девушка. - Что я сказал? - Что у меня будут те же обязанности, что и при дядюшке. – Анна опустила голову, нервно теребя кружевной манжет. - В них входит застилание постели? – ядовито поинтересовался барон. - Ваш отец был очень болен, он много чего не мог делать сам. Я пока не знаю, что вам будет не нужно. – она бросила на него отчего-то виноватый взгляд. - Что вы еще натворили? – тут же подозрительно спросил Владимир. - Ничего… Я просто… немножко прибралась у вас в гардеробной и в комоде. - Немножко? – он распахнул дверцы и задумчиво посмотрел внутрь. Такого идеального порядка даже у него, привыкшего к военной службе, никогда не было. Барон повернулся к замершей девушке. – В комоде то же самое, да? Она удрученно кивнула. - Анна, для всего этого есть слуги! Зачем вы это делаете? – он подошел к девушке поближе, но дотронуться не осмелился. - Они иногда не слишком прилежны. – Анна смотрела в пол. - Анна… не подумайте, что я ругаю вас или мне не нравится… я просто не привык к такой заботе… простите меня… - Если вы не возражаете, я буду следить за вашей одеждой. – она подняла на него глаза. - Вы это делали для отца? Вот почему он был всегда так безупречно одет. Но вы ведь не служанка, Анна. – Владимир, внутренне замирая, взял красавицу за руку и медленно поднес к губам узкую ладошку. - Но тогда мне совсем нечем будет заниматься. – она затаила дыхание, ощутив прикосновение его губ. - Обещайте мне, что если у вас найдутся занятия поинтереснее, вы поручите заботы о моей одежде кому-нибудь другому. – он еще раз поцеловал ее в запястье и нехотя разжал пальцы. Анна несколько раз кивнула и спрятала руки за спину. - Я… пойду взгляну, что там в гостиной. – девушка нашла предлог сбежать, оставаться дальше наедине с красавцем-хозяином становилось слишком опасным для нее. И без того его прикосновение и невинный поцелуй растревожили ужасного змея, он уже поднял голову и беспокойно заерзал. Еще немного и пламя захлестнет ее от пяток до макушки, и она совсем потеряет голову. Анна вышла, не дожидаясь позволения, Владимир растерянно остался стоять. Он все же испугал ее, - злился на себя барон. – И про вольную ничего не сказал! Решив отложить не слишком легкий разговор на более подходящее время, Владимир направился следом за Анной. На полу гостиной уже лежал ковер, Анна о чем-то разговаривала с управляющим, краем глаза наблюдая за тем, как вешают шторы. - Анна, мне надо с вами поговорить. – Владимиру не понравилось чувство, кольнувшее сердце. - Конечно, Владимир Иванович. – девушка с достоинством чуть наклонила голову. Барон предложил ей прогуляться по парку, и она согласилась. - О чем вы говорили с Карлом Модестовичем? – спросил Владимир, старательно пряча ревнивые нотки в голосе. - Я сказала ему, что вам не понравилась суматоха, и если хорошо убирать каждый день, то в будущем вполне можно этого избежать. – губы девушки сжались в тонкую полосу. - Анна, при отце именно вы следили за чистотой? – между темными бровями залегла недовольная складка. - И за этим тоже. – уклончиво ответила она. Владимир шумно выдохнул. - Я в общем-то хотел поговорить с вами совсем не об этом. Пойдемте в беседку. – предложил он. Изящное строение задумывалось для созерцания живописных окрестностей, но использовалось в основном для уединения. Увитая плющом ажурная решетка укрывала тенистой прохладой и прятала от чужих глаз, на деревянных креслах с высокими резными спинками сидеть было достаточно удобно, можно было даже подремать, если предусмотрительно захватить с собой подушку и плед. Анна грациозно опустилась в кресло, Владимир сел в соседнее и нервно сцепил пальцы. - Анна, вы помните, утром мы говорили о вольной. Я… мне очень жаль, но я не могу отдать вам ее. – его взгляд был полон сожаления. Девушка кивнула и попыталась улыбнуться, но улыбка была похожа скорее на гримасу боли. - Дело не в том, что я не хочу этого! – Владимир видел, как потрясена красавица. - А в чем? – она встала так резко, словно резное сиденье причиняло боль, барон поднялся следом. - Мой отец… он выписал вам вольную десять лет назад. Если мы не найдем ее в бумагах, ее восстановят в управе. Анна прикрыла глаза и отвернулась. - Почему вы молчите? Анна… - он коснулся ее руки, его испугал ледяной холод ее пальцев. – Аня! – он ласково сжал ее ладошки, пытаясь согреть. - Мне… нечего сказать. Я не всегда понимала Ивана Ивановича, но все, что он делал - он делал с искренним убеждением, что это для моего блага. – девушка все больше бледнела с каждым словом, словно замерзала изнутри. - Аня, Анечка, что с тобой? – Владимир бережно обнял красавицу. - Ничего.. со мной все хорошо… все хорошо… - твердила она, словно заклинание, не пытаясь, впрочем, вырваться. Он взял ее на руки и стал утешать, как потерявшегося ребенка. Он не понимал, что шепчет ей, лишь бы говорить хоть что-то, только бы отогреть ее замерзшее сердечко. Анна постепенно пришла в себя и аккуратно высвободилась из его объятий. - Владимир… вы слишком добры ко мне. Вы… столько сделали для меня всего за один день… - Вы же сами говорили мне, - ненависть не оставляет места для радости, помните? Вы тогда пожалели меня. А я злился, не понимал… не хотел понимать ваших слов. И… как оказалось, я ошибался. Свои ошибки нужно исправлять. – печально улыбнулся он. - Оказывается, я совсем вас не знаю, Владимир. Раньше вы старались унизить меня при каждом удобном случае, а теперь точно так же оберегаете. Я не знаю, когда вы настоящий, я… боюсь вас… - А я вас… - едва не выпалил барон, но, решив, что время для таких признаний еще не настало, мягко сказал – И совершенно напрасно. Я не причиню вам зла. И никому не позволю обидеть. - Мне… надо идти… - девушка ретировалась, спасаясь от его ласкового взгляда и бархатного голоса. Нельзя, нельзя прикасаться к нему, а позволять обнимать себя – верх глупости! – ругала она себя. – Быть крепостной, молча обожать молодого барина – дерзкого, бесстрашного, безумно красивого, - было не в пример легче, чем вот так - оказаться свободной и чувствовать его заботу. Заботу из жалости, из благородства, из-за мнимой или истинной вины… Из-за чего угодно, только не из-за любви… Анна испугалась своих мыслей, неужели она была так неосмотрительна и позволила себе влюбиться? Нет! – мысленно застонала красавица. Да! – ответило сердце, - Ты давно его любишь, только скрываешь это! Нет! Нет! Нет! – зашептала она, - Владимир просто добр ко мне, и я… Это просто благодарность… да, именно так! Благодарность и ничего больше! Уже к обеду Анна взяла себя в руки, в ее поведении не было и намека на растерянность и смятение. Владимир же был недоволен собой, он никак не мог обуздать свои желания. В той плотине, что он воздвигал долгие годы в своей душе, появилась сперва крохотная щелочка, но теперь эта плотина вот-вот рухнет, выпуская на волю все, что он так тщательно скрывал. Господи, еще немного и он швырнет сердце к ее ногам даже без надежды, что она подхватит его. Анна… В этом имени было все – боль, горечь, надежда, счастье, жизнь наконец! Раз позволив себе крохотную вольность, он уже не представлял жизни без этой маленькой хрупкой девушки. Когда Анна станет его женой, он сможет усаживать ее к себе на колени, носить на руках, целовать… а может не выпускать из постели… Воображение рисовало картины одну соблазнительнее другой, стирая первый испуг от мыслей о женитьбе. В самом деле, ведь это же так естественно – жениться на том, кого любишь. О, Боже… люблю?... люблю! – сердце снова испуганно замерло. В крепостных влюбляются только безумцы! – вспомнилась давным-давно брошенная им же самим фраза. – Следовательно – он безумец. Еще какой! Но разве можно ненавидеть совершенство? Можно ненавидеть себя за любовь к Ней, но Ее – нет! Он – глупец! Всю жизнь прятал свою любовь за показной ненавистью, да так, что сам едва не поверил в это. Что же, он притворялся столько времени, значит, сможет и сейчас. Весь остаток дня и Анна и Владимир были друг с другом безукоризненно вежливы, старательно скрывая свои чувства. Пожелав девушке спокойной ночи, барон заперся в кабинете и крепко напился, это средство его всегда выручало, но сегодня хмель только усугубил положение. Настроение и без того не слишком радужное стремительно окрашивалось в темные цвета разочарования. А что если Анна, получив вольную, тут же уедет? Откуда ни возьмись, в сердце заползла ревность, нашептывающая о соперниках. Владимир швырнул рюмку в стену и, пошатываясь, отправился наверх. У двери в спальню Анны он помедлил, но все же толкнул створку. В зыбком свете свечи на кровати спал ангел. Золотистые волосы сияющим нимбом обрамляли прекрасное лицо, барон опустился на колени и поцеловал кончики локонов, на большее он не осмелился и сейчас. Он еще долго смотрел на спящую девушку, не смея потревожить ее сон, постепенно страхи и тревоги отступили, и Владимир тихо вышел, постаравшись, чтобы замок не щелкнул. Утром Владимир проснулся от непонятного звяканья, глаза больно резануло ярким светом утреннего солнца, кто-то без позволения раздвинул шторы. - Какого черта?! – зарычал Корф. - Доброе утро, Владимир Иванович. – при первых же звуках нежного голоса гнев превратился в растерянность. - Анна? Что вы здесь делаете? – Владимир поспешно натянул одеяло до подбородка, ему всегда нравилось спать нагишом. - Ну… я всегда утром помогала Ивану Ивановичу умываться. – Анна положила опасную бритву на полотенце. - А бритва вам зачем? - А вы бреетесь на ночь? – бесхитростный вопрос девушки отчего-то смутил Владимира. - Н-не всегда. – закашлялся он. - У дядюшки был артрит, в последнее время он с трудом держал даже ложку. Мне пришлось научиться. Он никому не доверял брить себя, только мне. – она опустила салфетку в чашку с кипятком. - Анна, я не настолько немощен. – хмыкнул барон. - Значит, это вам не нужно? Я могу идти? - А… я сегодня несколько… нездоров… И… с радостью приму вашу помощь. – выкрутился Владимир. - Тогда, может быть, вы присядете в это кресло? Поближе к окну. – Анна спокойно раскладывала на полотенце все необходимое. - Не поворачивайтесь! – предупредил Владимир, поспешно натягивая брюки. Анна покосилась на его голый торс, но ничего не сказала, решив не заострять внимание. Все равно все скрыла широченная салфетка, накрывшая плечи барона. Владимир сам не ожидал, что прикосновение тонких пальцев будет таким нежным, практически невесомым, но к его разочарованию – строго официальным. В глазах девушки было серьезное сосредоточение и больше ничего, ни одной искры. Она просто выполняла свои обязанности, пусть и придуманные ей самой. Но разочарование не мешало Владимиру любоваться красавицей, ведь когда еще можно заметить эти золотистые тонкие волоски, не желающие укладываться в гладкий пучок, эту нежную бархатистость щек, эту прозрачность глаз. Он старался не смотреть на ее губы, ведь тогда желание поцеловать девушку становилось совсем нестерпимым. Анна закончила, собрала все принадлежности и неторопливо вышла из комнаты. Только за дверью она позволила себе расслабиться. Сумасшедшая, зачем она вообще все это затеяла?! Какой же он красивый вблизи, просто невероятно, что человек может быть таким красивым! А прикасаться к нему и не сметь погладить, даже намекнуть, это пытка! Как еще у нее руки не дрожали. Но нет, она не могла себе позволить слабость, ведь бритва такая острая… Она только и осмелилась дотрагиваться кончиками пальцев, заставляя его поворачивать голову. Нет, больше она не поддастся искушению, ей нельзя испытывать никаких чувств к барону, кроме уважения. Нельзя… За завтраком Анна и Владимир обсуждали хозяйственные дела, тщательно скрывая друг от друга странную неловкость и внутреннюю дрожь. Владимиру до одури хотелось прикоснуться к девушке, как она не понимает, что может делать с домом все, что заблагорассудится, да и с ним самим тоже. А она, глупышка, спрашивает разрешение на каждую мелочь. Анна про себя удивлялась внезапной покладистости барона, он оказался совершенно не таким консервативным, как его отец. Да, и вообще, они были не слишком похожи ни внешне, ни характерами. И так странно и непривычно, что Владимир больше не шпыняет ее, а внимательно слушает и улыбается, соглашаясь. Их разговор прервало появление нежданной гостьи. Увидев ее, Владимир просиял и быстрым шагом направился навстречу. Очень красивая девушка сбросила на руки слуге дорожный плащ и улыбнулась хозяину дома. - Владимир, прости за вторжение, но только ты можешь мне помочь. Анна почувствовала, как ревность стиснула сердце ледяными пальцами, и неслышно удалилась. - Что случилось, Наташа? – Корф так же, как она проигнорировал приличия, они давно уже играли в эту игру, доставлявшую обоим немало удовольствия. - Мой брат стал совершенно невыносим. Он решил выдать меня замуж! – княжна Репнина нервно выдернула платок из-за манжета. - Возможно, это не такая уж плохая мысль. – рассмеялся барон, оглядев Наташу еще раз. - И ты туда же! – она сердито посмотрела на него. - Ну, где же ваше чувство юмора?! – язвительно попенял Владимир. - Я слишком давно не общалась с тобой. – буркнула княжна. - Ладно, ладно! – Корф примиряющее поднял руки. – Чем я могу помочь? - Позволь мне недолго пожить у тебя, и чтобы Миша ничего не знал. - Ты думаешь, что бегство поможет? - Я не убегаю, я просто хочу, чтобы мой брат хоть немного одумался. Что ты мне ответишь? – Наташа выжидательно смотрела на него зелеными глазищами. - Я и Анна будем рады. – улыбнулся Владимир и повернулся, собираясь познакомить девушек, но Анны уже не было в комнате. - А кто такая Анна? – поинтересовалась княжна. - Анна - моя… невеста. – твердо закончил барон. Анна замерла на миг перед дверью в столовую, потом смело шагнула через порог. Не знать ничего о гостье Владимира казалось хуже, чем видеть их вместе. - Анна, вы так внезапно оставили нас, я даже не успел вас познакомить с Наташей. – Владимир протянул руку, приглашая ее подойти. - Это Наташа Репнина, мой давний и очень хороший друг. А это – Анна. – барон с неожиданной теплотой выделил ее имя. - Очень приятно. – обе девушки вежливо кивнули друг другу. - Мне показалось, ваша гостья устала с дороги и не откажется от чая. Комната скоро будет готова. – Анна бросила на Владимира слегка недоумевающий взгляд. Что за игру он затеял? - Благодарю за заботу, но, право же, не стоило. – мило улыбнулась Наташа. Ей отчего-то было неприятно видеть такое внимание Корфа к другой женщине. - Анна – нестоящее сокровище. – словно по секрету поделился Владимир, усаживая княжну за стол, потом подошел помочь Анне. Для Анны галантность барона, обращенная к ней самой, оказалась полной неожиданностью. А когда он будто невзначай погладил ее руку, щеки девушки вспыхнули ярким румянцем. За чаем Наташа мило пересказывала последние сплетни и столичные новости, Владимир то смеялся, то пренебрежительно хмыкал, но он определенно знал всех тех, о ком шла речь. Анна чувствовала себя лишней. Отговорившись делами, она оставила их одних. Дни пролетали стремительно, в заботах и хлопотах Анна пыталась утопить так некстати проснувшуюся ревность. Мучительнее всего были вечера, когда она была обязана присутствовать в гостиной. На фоне светской красавицы княжны, фрейлины императрицы, каждый день встречающейся с самыми родовитыми людьми империи, Анна казалась себе провинциальной серой мышкой. Даже не нужно спрашивать, кого выберет Владимир. Но почему же она никак не может смириться, почему каждую ночь подушка мокра от слез? Не помогали даже смешные истории из своей жизни, которые рассказывал барон. Наташа то и дело прерывала его уточнениями – поручик N, это который недавно женился на … или … это тот со смешным носом? И жизнерадостно смеялась шуткам Владимира. Спустя пару недель Наташа вошла в кабинет к Владимиру и села в кресло с очень серьезным видом. - Что случилось, Наташа? – барон поднял голову от расчетных книг. – Как только Анна во всем это разбирается, у меня голова словно ватой набита! – неожиданно пожаловался он. - Именно об этом я и хочу с тобой поговорить. Мы же друзья? - Друзья. – кивнул Владимир. - Владимир, прости, я лезу не в свое дело, но твоя женитьба – ошибка с начала и до конца. – выпалила княжна. - Откуда такая уверенность? - Разве ты не видишь? Анна не любит тебя! Она выходит за тебя ради поместья. Она уже чувствует себя здесь хозяйкой! – в последней фразе недовольство было особенно различимым. Владимир хмыкнул. - Тогда уж, это я женюсь на ней из корыстных побуждений. Лучшей хозяйки мне не найти. Отец давно уже посвятил ее во все тонкости, это мне все было недосуг. - Не говори глупостей! – возмутилась Наташа. – Ты достоин лучшей судьбы. Корф исподлобья посмотрел на нее, ожидая продолжения. - Мы могли бы помочь друг другу. – после паузы выговорила девушка. – Мы давно знаем друг друга, а дружба иногда важнее… любви. - Наташа, прости меня. – перебил ее Владимир. – Я не должен был доводить ситуацию до этого разговора. Мы с тобой друзья и, надеюсь, останемся ими. Мне не так важно, что чувствует Анна, я уверен, она полюбит меня, когда станет моей женой. Важно то, что я люблю ее. Я не могу представить рядом никого другого. – помолчав он добавил со вздохом. – Даже тебя. Наташа проглотила горький комок и улыбнулась, давая понять, что не сердится, хотя на душе скребли кошки. Но так просто княжна Репнина сдаваться не привыкла и поэтому направилась на кухню. Соперница была там и занималась совсем неподобающим делом – лепила крохотные пельмени. - Что вы делаете, Анна? – Наташа сморщила носик. - Суп с клецками, Владимиру он нравится. – спокойно ответила Анна. - Это клецки? – удивилась княжна. - Варя называет их так. – улыбка быстро спряталась в уголках губ. - Впрочем, я хотела поговорить с вами совсем не о том. Анна, зачем вы хотите сломать жизнь Владимиру? Вопрос застал девушку врасплох, она даже не могла представить ситуацию, в которой хоть как-то влияла на судьбу барона. - Я не понимаю, о чем вы говорите. – Анна покачала головой. - Вы не любите его, но согласились выйти за него замуж. – зеленые глаза выжидательно прищурились. - Я… - она уже открыла рот для оправдания, но быстро опомнилась. – Мне кажется, - это наше личное дело с Владимиром. – негромкий голосок звучал непреклонно. - Владимир – мой друг! - Это ничего не меняет. – Анна медленно вытерла руки. – Простите, но мне нужно поговорить с ним. Владимир улыбнулся и поднялся навстречу девушке. Анна прикрыла дверь и строго посмотрела на барона. - В чем дело, Анна? Я в чем-то провинился? - Зачем вы лжете княжне? - О чем это вы? – он чуть склонил голову набок. - Вы сказали ей, что я… и вы… скоро поженимся. – у нее сердце замерло от произнесенных слов. - Анна… я… простите меня. – он приблизился и взял ее руки в свои. – Я должен был сразу вам сказать… но все как-то не было подходящего момента. Анна, вы должны мне помочь! Пожалуйста! В темных глазах промелькнула мольба. - Как? – девушка не смогла устоять перед его взглядом. - Подыграйте мне. Побудьте моей невестой, пока Наташа здесь. - Владимир, но почему вы не хотите жениться на ней? Вы же очень хорошо знаете друг друга. - Да, мы давно знакомы, но это не главное. Я люблю другую женщину. – серьезно закончил барон. - А она не может вам помочь? – Анна старалась не показать, какой болью взорвалось разбитое сердце. - Как вы себе это представляете? – Владимир насмешливо приподнял бровь. – Еще не кончился траур по отцу, это делает мою женитьбу сейчас невозможной. - Но почему тогда… - Потому что мой друг очень щепетилен в вопросах чести. Когда он узнает, где была его сестра, у меня будет два выхода – драться с ним на дуэли или жениться на Наташе. Но все меняется, если в это же время в доме живет моя невеста. - Хорошо… я помогу вам. – вымученно улыбнулась она. - Анна… - глаза барона сияли счастьем, он привлек к себе девушку и крепко обнял. - Владимир… - истомившись от ожидания, Наташа решилась войти и увиденное ее вовсе не обрадовало. – Ох, простите… Она поспешно ретировалась за дверь. - Господи, что теперь Наташа будет думать? – испуганно прошептала Анна, вывернувшись из сильных рук. - Что если вы и злились на меня, то простили. И что вы выходите за меня замуж не только из-за корысти. – улыбнулся Владимир. - Вы хотите, чтобы она поверила, что я… влюблена в вас? – девушка перепугалась еще больше. - Да. Хотя бы немного. – он снова заключил красавицу в объятья. - Мне кажется, что я не справлюсь. – Анна старалась отговорить его от этой затеи. Что будет с ней, когда все закончится? Она не сможет пережить эту боль. - Не волнуйтесь, у вас все прекрасно получится. – и в подтверждение своих слов Владимир прильнул поцелуем к ее губам. Анна больше не владела собой, огненный змей стал непобедим, это он толкнул ее к мужчине, заставил обвить руками его шею, прижаться всем телом, растворяясь в нежной ласке его губ. Для Владимира время остановилось, застыло кусочком янтаря, какой же это был воистину бесценный подарок – поцелуй любимой. Наташа старалась вести себя как обычно, но сохранять прежние дружеские отношения с Владимиром оказалось нелегко. Она чувствовала себя уязвленной. Отчего-то раньше ей и в голову не приходило ревновать красавца-барона, она только посмеивалась, узнавая о его победах над слабыми женскими сердцами. И вот появилась та, о которой Владимир говорит с затаенной нежностью, ловит каждый ее взгляд, а ледяная красавица вовсе не балует его лаской. Но иногда Анна не успевала спрятаться за безупречностью, и Наташа чувствовала себя неловко, щеки пламенели от искр, проскакивавших между нареченными. Княжне казалось неприличным, что Анна позволяет Владимиру целовать себя в гостиной или в столовой, они не всегда успевали услышать чужие шаги и разомкнуть объятья. Анне казалось, что она живет в волшебной сказке, Владимир обрушил на нее водопад заботы и нежности. Он вел себя так, будто бы в самом деле был ее женихом, и только траур по отцу мешал скрепить их отношения венчанием. Ей каждый вечер приходилось напоминать себе, что это все только игра, притворство ради того, чтобы барон сохранил свою свободу. И каждую ночь сердце разрывалось от боли, и подушка была мокра от слез, а утром все повторялось вновь. Днем она забывала, что чувства Владимира ненастоящие, а поцелуи предназначены другой. Михаил приехал, когда барон Корф был уже на грани. Анна совершенно свела его с ума, каждый вечер он отпускал ее руку, вежливо желая доброй ночи, а в мечтах жарко целовал прелестные губы, на ощупь закрывая за собой дверь. В ночных видениях красавица была в постели рядом с ним, и они были такими яркими, что просыпаться не хотелось. Репнин был в бешенстве, он с порога потребовал у Владимира объяснений. - Я не понимаю, в чем ты меня обвиняешь. – пожал плечами барон. – Выпьешь? - Наташа почти месяц живет у тебя, и ты не понимаешь!? – возмутился Михаил. - Я не мог отказать ей, она мой друг. – Владимир налил вино в два бокала и с удовольствием отхлебнул из своего. - Друг?! Кто в это поверит? Только наивный болван! – князь схватил второй бокал. - Значит, никто не поверит в то, что я жил под одной крышей с красивой девушкой и не попытался соблазнить ее? – с нотками коварства в голосе спросил Владимир. - Именно! - Тогда… я должен тебя разочаровать, но я не могу жениться на Наташе. В моем доме гораздо дольше живет девушка, которую считают очень красивой. Михаил пристально посмотрел на друга, пытаясь понять, серьезен он или опять шутит. - Послушай меня, Корф. Ты женишься на этой своей девушке или на моей сестре. Или я тебя вызову. - Не понимаю тебя, Мишель. Тебе все равно на ком я женюсь? – хмыкнул барон. - Именно. Я не могу допустить, чтобы на репутацию моей сестры упала такая тень. Месяц в доме холостяка! – Репнин залпом допил вино. - Вообще-то я обручен. – заметил Владимир. - Обещал – еще не женился! – парировал Михаил. - Ну, хорошо, ты меня убедил. Через неделю я обвенчаюсь с Анной, если тебе станет от этого легче. Но сразу предупреждаю – никакого торжества не будет, мы все еще оплакиваем отца. – Корф состроил самую скучную рожу, на какую был способен. Узнав о его планах, Анна отпрянула, глаза испуганно расширились. - Владимир, эта игра зашла слишком далеко! Нам следует все немедленно прекратить! - Анна, я не могу драться с Мишей на дуэли, я не хочу убивать лучшего друга, да и сам не собираюсь пока умирать. – как можно спокойнее пояснил Владимир. - Но вы не можете жениться на мне. Вы любите другую, к тому же я бывшая крепостная. – помотала головой девушка. - Я обещаю вам, что никто не упрекнет вас вашим происхождением, а что до любви… об это вам не стоит волноваться. Я сдержу все клятвы, которые дам перед алтарем. – он хотел броситься к ее ногам, обнять, шепча слова любви, но что-то удерживало его от признания. Пусть лучше она сначала согласится, а после венчания он ей скажет. - Вы хотели сохранить свободу, а теперь жертвуете ей ради княжны. – темная горечь затопила сердце. - Анна, перестаньте, не надо! – Владимир прижал к себе девушку, счастье от того, что она в его объятьях, накрыло с головой. – Я никого не могу представить хозяйкой этого дома, только вас. - Может быть тогда мне лучше пойти к вам домоправительницей? – уныло спросила девушка. - Вы думаете, что кто-то поверит в то, что я остался равнодушным к вашей красоте? – он нежно погладил ее по щеке. - Но ведь остались. – она отвернулась. - Нет. – мягкий ответ заставил ее взглянуть на мужчину. Анна посмотрела в темные глаза и больше не сказала ничего, опасаясь словами разрушить эту нежность. - Ты выйдешь за меня? – еще раз спросил Владимир, когда пауза слишком затянулась. - Да, если ты этого хочешь. – кивнула она головой. Губы тут же обожгло горячее дыхание, сильные руки до боли стиснули ее тело. - Хочу! – сквозь поцелуй шепнул Владимир и снова поцеловал ее так, что закружилась голова. Анна не могла, да и не хотела оттолкнуть мужчину. Сбывались самые грешные ее сны – Владимир сжимал ее в объятьях, осыпая поцелуями, и она забыла, что эта ласка предназначена другой, ведь низкий голос шептал ее имя. Анна… моя Анна… Аня… Анечка… Она не возражала, когда Владимир отнес ее в спальню, даже наоборот, Анна боялась, что сейчас все закончится. Владимир – ее давняя мечта, ее тайная любовь был с ней, и это было самым лучшим. Он раздевал ее нетерпеливо, жадно, попросту отрывая непослушные пуговицы и завязки, но когда на ее теле не осталось ни кусочка ткани, вдруг замер. - Анна… - Владимир обрисовал рукой контур ее груди, не прикасаясь, словно впитывая ладонью ее тепло. Она глубоко вздохнула, и грудь коснулась мужской ладони. Анна сдавленно застонала, - Владимир порывисто стиснул ее в объятьях, обжег кожу горячим дыханием. – Аня… Она отбросила и ту крохотную толику скромности, что еще оставалась, без страха обняла барона за шею, погладила темные шелковистые волосы. На жадные поцелуи она отвечала не менее жадными, радуясь участившемуся дыханию мужчины, его хриплым стонам. Кто придумал, что это грешно? Это чистое пламя солнца, это ветер, перебирающий струны арфы, это пушистые облака, нежные, как крылья ангелов. Даже первая боль – благословение. Это такая ничтожная плата за то, чтобы быть с ним. - Аня… - выдохнул Владимир, взглядом прося прощения за то, что не может остановиться. - Владимир… - прошептала она, смаргивая непрошенные слезы. Анна обвила руками его шею, чтобы он не отстранился, жалея ее. Каким-то шестым чувством угадав, что ей делать, она приподнималась навстречу сильным толчкам. Было совсем нетрудно двигаться с Владимиром в одном ритме, забыв обо всем. Анне казалось, что она сейчас умрет от наслаждения и счастья, волнами прокатывающимися по ее телу. Ничего не могло быть лучше этого – чувствовать поцелуи Владимира, прижиматься к нему, уткнуться лицом ему в шею, дышать им. Это был чудесный сон, волшебная сказка, которая все длилась и длилась. Владимир очень нежно и бережно обмыл ее от крови, сам перестелил постель и лег рядом, глаза в глаза. - Я знал, что мне будет хорошо с тобой, но не знал, что настолько. – тихо сказал он, притягивая Анну поближе. Она смущенно спрятала лицо у него на груди. - Я так давно мечтал о тебе, Аня. - Обо мне? – девушка подняла на него изумленные глаза. - Да. Только боялся признаться в этом. Даже себе. – Владимир снова прикоснулся поцелуем к ее губам. – Я… люблю тебя. Анна едва слышно всхлипнула, услышав его признание. - Что с тобой? Почему ты плачешь? – барон обеспокоено посмотрел в серые глаза, затянутые туманной дымкой слез. - Я не думала, что ты можешь любить меня. – она помотала головой. - Девочка моя… я любил тебя и тогда, когда говорил, что ненавижу. Я был слишком горд и глуп. Любить крепостную мне казалось безумием. – его пальцы ласково зарылись в длинные светлые волосы. - А сейчас? – Анна заглянула в его темные глаза и увидела в них бесконечное счастье. - Сейчас… я боюсь, что все это лишь сон. Что разожму руки, и ты исчезнешь. – он перевернул ее на живот и стал целовать спинку, бережно прикасаясь губами к рубцам, перечеркнувшим шелковистую кожу. - Что ты делаешь? – не шевелясь, поинтересовалась Анна. - Лечу твою спинку. – мурлыкнул Владимир, не прекращая своего занятия. - Это не вылечить. – едва слышно вздохнула Анна. - Маленькая моя, как же тебе было больно. – поцелуи стали еще нежнее. – За что отец наказал тебя? - Помнишь тот день, когда ты оседлал Дикаря? Я слишком несдержанно выразила свой восторг. – Анна уткнулась в подушку, пряча слезы. - Господи… значит, это из-за меня? – Владимир прижал к себе любимую. – А я не понимал, отчего ты стала так холодна со мной, говорил тебе гадости. Если бы я только знал… - Никто не должен был узнать… особенно ты. – голос девушки был почти неслышен. - Неужели ты думаешь, что я откажусь от тебя из-за пары шрамов? – барон заставил ее посмотреть себе в глаза. - Теперь нет. Не думаю. – слабо улыбнулась Анна. - Мне нравится, когда ты улыбаешься. – Владимир ласково коснулся губами ее губ. – Не думай о плохом. Совсем скоро ты станешь моей женой. - До сих пор не могу в это поверить. – глаза девушки сияли счастьем. - Теперь я ни за что с тобой не расстанусь. - Значит… до сегодняшнего вечера у меня еще был шанс избежать этого? – шутливо спросила Анна, ласкаясь к мужчине. - Нет. – он отрицательно мотнул головой и крепко обнял тонкую талию. – Я никому не отдам тебя. - Владимир… милый… - нежность в голосе красавицы отозвалась в теле барона сладкой дрожью. - Аня, не надо… я не хочу снова делать тебе больно… - севшим голосом произнес Владимир, но удержаться от поцелуев не смог. *** Наташа вышла из своей комнаты и остановилась в недоумении, ей показалось, что в дверях спальни Анны мелькнула мужская спина в белой рубашке. Она осторожно подошла и заглянула в комнату, сердце отчего-то кольнуло, Владимир сидел на кровати, а напротив… закутанная в его халат, на подушках полулежала Анна, и, судя по всему, на ней больше ничего не было. Барон что-то негромко сказал красавице и поцеловал маленькую ножку. Удушающая волна ударила в грудь, княжна отпрянула, увиденное показалось ей чудовищно неприличным. Смиряя участившееся дыхание, Натали бегом спустилась в гостиную. Из столовой доносился перестук тарелок и капризный женский голосок. - Анька скоро хозяйкой станет, совсем житья не будет! Замучает уборками, чистюля! Что барин в ней нашел, мог кого поприглядней выбрать, да не из крепостных! Вон барышня гостит – княжна! А он кроме Аньки своей никого не видит! - Смотри, Полька, допрыгаешься! – услышала Наташа голос управляющего. – Сама видишь, Владимир Иванович в Анне души не чает, как она скажет, так и будет. - Все одно, она крепостная, такая же как все! Это несправедливо! – обида зазвенела, словно разбитое стекло. - А вот об этом помолчи! – прикрикнул мужчина. – Растрепешь кому, не сносить тебе головы. Или на скотный двор захотела? - Ничего я не захотела. – буркнула горничная. - Накрывай на стол, да языком не мели! Наташа услышала шаги и поспешно отошла от двери. Увидев ее, Карл Модестович расплылся в умильной улыбке. - Доброе утречко, Наталья Александровна. Она чинно склонила голову. - Желаете чего-нибудь? – угодливо спросил управляющий. - Нет, ничего… хотя… Карл Модестович, расскажите мне об Анне. – как можно непринужденнее попросила княжна. - Вам лучше у барона спросить, или Анну саму. – уклонился он от ответа. - Неужели правда, что такая воспитанная и образованная девушка – обычная крепостная? – прищурилась Наташа. - Знать не знаю, о чем вы говорите. Откуда такие слухи? – делано удивился Карл Модестович и поспешил удалиться, отговорившись делами. «Ну, Полька, погоди у меня!» - злился немец. Барон Корф запретил разглашать о происхождении Анны, попасть ему под горячую руку Карлу Модестовичу совсем не хотелось. Как ни крути, управляющий обязан знать все, что происходит в поместье, а уж в доме и подавно. Едва Карл Модестович вышел, княжна поспешила в столовую. Полина присела и улыбнулась. - Желаете чего-нибудь? Владимир Иванович еще не спускался. – защебетала она. - Спасибо… я бы выпила чаю. Полина, да? - Да. – горничная раскраснелась от внимания. – Я сейчас принесу. Наташа грациозно опустилась на стул, в зеленых глазах промелькнула твердая решимость добиться своего. Взяв чашку, предложенную Полиной, она отпила глоток. - Скажи, ты давно знаешь Анну? – задала она вопрос, словно бы от скуки. - Почитай, с самого детства. - Значит, она росла в доме? А Владимир… так любит ее. Даже странно… - Он совсем недавно терпеть ее не мог. А как Иван Ивановича не стало, Царствие небесное, так она все возле барина стала крутиться. Она же ведьма! – Полина зло поджала губы. - Ведьма? – Наташа округлила глаза. – А я слышала, она… - крепостная. - Ну а как бы ей еще барина приворожить? - Наташа… вот ты где! – Михаил жизнерадостно улыбнулся сестре. - Добро утро, Миша! – Наташа встала обнять брата. – Спасибо, Полина, можешь идти. Полина поклонилась и убежала на кухню. - Что-то ты совсем перестала смеяться. – князь ласково потрепал сестру за плечи. - Ох, Миша… не могу смотреть, как Владимир ломает себе жизнь. Ты знал, что Анна крепостная? Михаил отшатнулся. - Как? - Да, представь себе. А он ноги ей целует. Крепостной девке! – Наташа с трудом сдержала истерические нотки в голосе. - Откуда ты знаешь? – Репнин выглядел растерянным. - Видела… а то, что крепостная - сегодня узнала. – она медленно усмирила гневное дыхание. - Владимир предпочитает жениться на крепостной? Не могу поверить… - князь нервно хмыкнул. – Неужели он не понимает, к чему это приведет? - Поговори с ним, Миша. Тебя он послушает! – Наташа взяла брата за руки. - Конечно. Я не могу позволить, чтобы мой друг пропал для общества. Из гостиной послышался тихий смех, словно нежные переливы хрустальных колокольчиков, ему вторил более низкий мужской. Девушка вскрикнула, а мужчина рассмеялся громче. Михаил решительным шагом направился в гостиную, Наташа поспешила за ним. Князь остановился в дверях, но влюбленные не замечали его. Владимир кружил Анну на руках, потом поставил на пол и поцеловал. Оба так и светились от счастья, казалось, этот свет можно было зачерпнуть в ладони. Барон что-то негромко сказал невесте, от чего она вспыхнула прелестным румянцем и укоризненно посмотрела на него, но лучистые глаза смеялись. Михаил кашлянул, и Владимир наконец-то заметил его. - Доброе утро, Миша! – кивнул и улыбнулся княжне. – Наташа. Анна тоже сердечно пожелала брату и сестре доброго утра. От нее не укрылось, что приветствие Натали было полно ледяного высокомерия, Михаил тоже поздоровался довольно холодно. - Володя, мне надо поговорить с тобой. – натянуто начал Репнин. - Конечно, я слушаю. – Владимир притянул к себе Анну поближе и ласково улыбнулся ей. - Это касается твоей женитьбы. – Михаил надеялся, что друг сам предложит поговорить без Анны. - Я слушаю, Миша, что ты еще придумал? - Это касается Анны. – прямо намекнул князь. - И что не так с Анной? – Владимир поцеловал ей руку и недоуменно посмотрел на Репнина. - Ты понимаешь, на что себя обрекаешь этой женитьбой? – с ходу загремел Михаил. – Большей глупости, чем жениться на крепостной, я не могу себе вообразить! - Ну отчего же… за мной числятся «подвиги» и поопаснее. – усмехнулся Корф. – А что до моей женитьбы… не ты ли настаивал на этом? - Ты скрыл от меня происхождение своей невесты. – князь поморщился. – Я считаю, что ты должен жениться на девушке равной тебе по положению. - А я считаю, что должен жениться на девушке, которую люблю. – отчеканил Владимир. - Люби кого хочешь, но не забывай что такое долг! – глаза Михаила гневно сверкнули. – Подумал хотя бы о своих будущих детях! - Мои дети должны быть счастливы, а это невозможно, если я не буду любить их мать. Я женюсь на Анне. И я больше ничего не хочу слышать на эту тему! – рявкнул барон. - Ты предпочитаешь нелепый брак нашей дружбе? – ледяным голосом произнес Михаил, чувствуя, что сжигает мосты каждым словом. - Ты это сказал, не я. – Владимир надменно выпятил подбородок и покрепче прижал к себе Анну, пытающуюся высвободиться. - Владимир, не надо! – тихо попросила она. Барон внимательно посмотрел в ее полные боли глаза. – Князь прав, ты не должен… я забыла, что не имею права… - Аня… - прервал ее Владимир. – Я не женюсь ни на ком, кроме тебя. Я хочу быть счастливым, хочу жить с любимой женщиной. Неужели я так много прошу? - Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив. И я буду с тобой, что бы ты ни решил. Я не могу без тебя… больше не могу… Они смотрели друг другу в глаза, и одна на двоих нежность окутывала их невидимым, но таким ощутимым теплом. Михаил почувствовал себя неловко, как всегда бывает, когда сталкиваешься с настоящим чувством, когда открытость души подобна наготе. - Наташа, пойдем. – позвал он сестру. – Я думаю, что нам лучше уехать. Княжна безропотно пошла за братом, но у лестницы не удержалась и обернулась. Владимир медленно наклонялся к маленькой девушке, которая чуть притенила ресницами сияющие счастьем глаза, их губы прикоснулись, и Наташа отвернулась и побежала наверх, кусая губы. Никогда никто не смотрел на нее так, как Владимир смотрел на Анну. Княжна Репнина завидовала остро и мучительно, понимая, что ей самой, скорее всего, придется выйти замуж совсем не по такой любви. Любовь к ней не будет такой болезненной, не надо будет переступать ни через гордость, ни через предрассудки. Горькая слеза скатилась по щеке. - Наташа… не плачь… - Миша нежно обнял сестру. – У тебя все еще впереди. Это была не самая лучшая затея, - сбежать от предполагаемого жениха. - Он отказался от меня. Отказался ради… обычной крепостной. Почему, Миша? Что во мне так? – она плакала теперь не скрываясь. - Тише… не надо… - он осторожно погладил ее по голове, чтобы не растрепать прическу. – Зачем тебе Владимир? - Ты можешь предложить кого-то получше? – Наташа, всхлипывая, утирала слезы. - Ну, я… могу предложить себя. – виновато выговорил он. - Что? – высоким ломким голосом выдохнула девушка. – Ты не в своем уме! - В своем… - князь потупился. – Ты… не моя сестра, Наташа. - Господи… мир сошел с ума! – она истерически рассмеялась. - Я не хотел тебе говорить, но… никто не будет любить тебя так, как я. Прошлым летом отец рассказал мне о… твоей тайне, ты же знаешь, он был очень плох. Если бы Корф согласился, я бы никогда не признался. Для меня главное – твое счастье. – Миша взял ее за руки. - И… кто мои родители? – Наташа требовательно посмотрела ему в глаза. - Твоя мама, – Михаил помолчал, - Наталья Павловна… помнишь? Она была подругой нашей… моей мамы и часто у нас гостила. - Да… я всегда ее любила. А отец? Миша покачал головой. – Именно поэтому мама решилась на подмену. Моя сестра родилась мертвой, а ее лучшая подруга была бы навек опозорена внебрачным ребенком. - Представляю, какой шум поднимется в свете, когда об этом узнают. – Наташа через силу усмехнулась. - Могут не узнать. Никогда. – он серьезно посмотрел в зеленые глаза. - Я… не знаю, что мне делать, Миша. Мне нужно побыть одной… подумать… - У тебя будет время, я не стану надоедать тебе в дороге. Мы уезжаем. Возможно, потом я помирюсь с Владимиром, но пока я обижен на него. Он пренебрег лучшей девушкой на свете. – князь нежно стер рукой прозрачные ручейки с нежных щек. Наташа вдруг улыбнулась ему, от его прикосновения ей стало легко и радостно. Анна отказалась провожать гостей, она честно призналась Владимиру, что не хочет видеть Репниных. Барон уступил и предупредил, лукаво улыбнувшись, что потом надеется найти ее в спальне. Анна заставила его наклониться и прошептала в ухо: - «Без сорочки?» Вспыхнувший страстью взгляд Владимира заставил девушку покраснеть от собственного бесстыдства, и губы обжег жадный поцелуй. - Нам нужно пожениться как можно скорее. Завтра же… хватит тянуть… - пробормотал барон и снова пленил поцелуем сладкий ротик. Владимир вышел на крыльцо, негоже было совсем уж проигнорировать отъезд друзей, пусть даже и почти бывших. Наташа что-то шепнула Михаилу и подошла со смущенным видом. - Владимир… я хотела извиниться. Прости меня, пожалуйста. – молчание барона приободрило девушку, во всяком случае он не велел им убираться поскорее. – Я хотела, как лучше. Я думала, что со стороны виднее… а на самом деле я… завидовала. Ты ведь никогда не добивался меня. Наташа вздохнула. - Я не мог предать друга, соблазнив его сестру. – сухо ответил Владимир. - Подожди, не перебивай… а то мне не хватит духу… мне казалось, что любовь не так важна, что она придет после… ты мне нравился, но это была не любовь. Твое чувство к Анне… я чувствовала себя лишней, и мне казалось, что она недостойна тебя. Впрочем, наверное, я бы не одобрила ни одну женщину. – княжна осмелилась встретиться с ним взглядом. – Я хотела сказать, что от меня никто не узнает о происхождении твоей жены. Прости меня, я не должна была вмешиваться в твою жизнь. - Я прощаю тебя, Наташа. – серьезно сказал Корф и поцеловал ей руку. – Хотя я даже благодарен тебе и Мише, неизвестно сколько еще мы с Анной скрывали бы свои чувства. - Спасибо, Владимир… - Она хотела сказать еще что-то, но потом неловко улыбнулась и поспешила к карете. Михаил подошел и несмело протянул руку, которую Владимир пожал довольно крепко. - Я… желаю тебе счастья, Володя. Надеюсь, что Анна достойна твоей любви. – Репнин внимательно посмотрел ему в глаза. – Прощай. Барон кивнул, понимая, что прежней сердечности и беззаботности между ними уже не будет никогда. Он дождался, пока карета не скрылась за поворотом, потом вздохнул и пошел в дом. Впрочем, Владимир пребывал в меланхолии, ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы дойти до спальни. Наташа рассматривала молодого человека, которого привыкла считать братом, и не замечала, что улыбается. Легкая мечтательная улыбка красила ее необыкновенно, Михаил в который раз залюбовался девушкой. Наташа вспомнила свои девчоночьи сожаления, что Миша ей всего лишь брат, которые напрочь вытеснил первый же бал. «Наверное, все девочки переживают период влюбленности в старших братьев – сильных, умных, красивых, конечно, если им так же повезет с братом, как ей. Но теперь это не кажется такой глупостью, Миша же ей не брат!» - княжна задорно улыбнулась своим мыслям. Красавица дремала, утонув в подушках, Владимир остановился на пороге спальни, восхищенный и завороженный этим зрелищем. Плавая в сладких грезах, Анна не услышала ни щелчка замка, ни шагов любимого. Она приоткрыла глаза только, когда сильные руки нежно обняли ее и прижали к горячему мужскому телу. - Володя… - тихим вздохом счастья слетело с губ. Ей казалось невероятным, что все так переменилось в ее жизни, любовь Владимира была чудесным сном, в котором она жила со вчерашнего вечера. А она сама давно и безнадежно любила его, не смея надеяться не то, что на взаимность, даже на частичку внимания, даже на один поцелуй. Анна обвила руками его шею, прижалась всем телом, без слов отдавая себя мужчине в полную власть. - Аня… Анечка… - только и успел прошептать Владимир, губы девушки прильнули к его губам. Горячая кровь застучала в висках, огонь охватил тело, превращая страсть в безумие. Раньше он и подумать не мог, что может быть таким безжалостным и беспощадным с ней, с его хрустальной птичкой. Он взял ее резко и сильно, это была та нежность, от которой хочется причинить боль, сдавить тонкое тело до хруста, до стона, целовать, оставляя следы на белоснежной коже. Анна поначалу испугалась его напора, но потом просто позволила этому сладкому жаркому урагану унести себя в страну грез, где двое становятся одним, и любовь безгранична. На следующий день барон любовался сначала самой красивой невестой, а потом женой. Трое суток после свадьбы пролетели, как одна безумная ночь. Анна шептала: «Я люблю тебя», и Владимир сходил с ума от счастья. Конец.