Я сидела в гостиной петербуржского особняка, укутанная теплым пледом, и не могла поверить, что все позади. Мое нелепое бегство, наивная доверчивость, едва не стоившая мне чести, а то и жизни, холодные скамейки заснеженного парка, все это в прошлом. Я снова дома, в безопасности.
Я прикрыла глаза, вдыхая терпкий аромат сигары, лишний раз убедивший меня в том, что Владимир рядом, что это не сон. Это он вырвал меня из рук слуги той женщины, он, прежде ненавистный хозяин, надменный, грубый, холодный. Теперь мне казалось, что ближе и роднее нет никого в целом мире. Благодарность переполняла мое сердце, но я не знала, как ему об этом сказать. Я рассказывала ему о своих приключениях, про себя дивясь собственной глупости.
Диван скрипнул, когда Владимир сел почти рядом со мной. Мне нужно было коснуться его, еще раз убедиться, что все наяву. Я собралась с духом и дотронулась до его щеки.
- Этот человек ударил вас. Вам не больно? – я провела пальчиком под синяком на скуле. Владимир повернул голову, словно хотел поцеловать мою руку. Он промедлил всего мгновение, но его хватило, чтобы я испугалась.
Разговор вился дальше, слова плели кружевные узоры, словно иней на стекле, но они не могли выразить, как мне было хорошо и спокойно, когда рядом он.
- Я даже не представляю, что бы было, если бы… не вы. – решилась я открыть свое сердце.
- Боже мой, что я слышу? Вы впервые так говорите обо мне. – он улыбался, но голос едва уловимо дрогнул.
- Мне никогда не было так хорошо, правда. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять это. Мне еще никогда не было так хорошо. – его глаза, такие ласковые, его теплая рука рядом с моей, я чувствовала себя необыкновенно счастливой.
- Не надо слов. Вы… вы рядом со мной. И это лучшее, что может быть. – мне казалось, я сплю, так нежно звучал его голос. - И если ты еще раз убежишь… глупенькая… я все равно найду тебя. – в его глазах промелькнуло предупреждение.
- Правда? – я была уверена, что он сдержит свое обещание.
- Правда. – улыбнулся он. - Даже на краю земли.
Слов больше не было. Они стали не нужны. Владимир взял мою руку, поднес к губам, поцеловал пальцы. Но разве в сказке спасенная принцесса так благодарила своего рыцаря? А в этот момент я чувствовала себя такой принцессой. Благодарность была так велика, что в сердце не помещалось больше ничего. Я легко сжала его пальцы, чтобы он не подумал, что я отталкиваю его, и потянула его руку к себе.
- Можно? – с недоверчивой радостью спросили его глаза.
- Да… - ответили мои. И Владимир потянулся ко мне, а я к нему. Теплые нежные губы ласково прикоснулись к моим губам. Моя кровь вдруг превратилась в горячий хмельной мед, я больше не боялась, сама целовала упрямые губы моего рыцаря. Он был слишком осторожен, слишком бережен, а мне хотелось раствориться в его сильных руках, забыть холод зимних улиц, свою глупость и гордость, толкнувшие меня на безумный поступок.
Поцелуи Владимира становились все настойчивее, его пальцы согревали мои щеки, губы целовали все откровеннее. Я уже хотела обнять его, но щелкнувший замок заставил барона выпустить меня.
Меньше всего я ожидала увидеть в этом доме эту женщину.
- Анна нашлась! Какое облегчение! Вы знаете, я молилась за вас. – с наигранной радостью произнесла она.
- Мадам Болотова? Спасибо… - почему она здесь? Почему? Я почти не слышала, что она говорит. Владимир встал, не давая ей приблизиться ко мне, но мне не стало легче.
- Что же, давайте оставим ее одну и пойдемте в мою комнату, Владимир. Ваш рассказ мне тоже очень интересен.
Я не видела ее лица, все перекрывала спина Владимира, но я знала, что она улыбается. Владимир нервно отвернулся, но она не унималась.
- Ах, у вас ссадина на щеке. – мое сердце взялось холодом, Болотова поцеловала его. – Вот теперь все пройдет! Никаких других ранений нет?
Я больше ни секунды не могла находиться с ней в одной комнате.
- Ну что же… я оставлю вас. – я вышла из комнаты, стараясь не бежать.

***
Боже мой, какая я глупая, глупая!!! Он все еще неравнодушен к ней, чем еще можно объяснить такое участие к ее судьбе. А я… я не хотела делить его больше ни с кем. Он только мой! Мой черный рыцарь. Мне стало так холодно, словно я превратилась в ледяную статую. Но куску льда, которым стало мое сердце, не могло быть так больно. За что он так со мной? Он говорил, что мадам Болотова его не интересует, а сам… сам обнимал ее, гладил по волосам. Когда я их увидела, мне показалось, что я умираю. Я убежала, чтобы не видеть, как Владимир станет ее целовать. Значит - все ложь. Нежность его глаз, его внимательность, все ненастоящее. Он просто пожалел меня, как жалеют бездомного котенка. Он ведь никогда не говорил мне о любви. Даже когда я спросила, он сбежал, чтобы не отвечать. А может быть, он просто не хотел лгать? Больно…
Визит Марии фон Дармт стал приятной неожиданностью, разговор с ней немного успокоил меня. Но стоило Владимиру появиться, как обида вспыхнула с новой силой. И он опять говорил об этой Болотовой. Нет, мой рыцарь, я не покажу тебе своих чувств и своих слез. Тем более, что ты сказал, будто я тебе неинтересна.
- Но на сцене мы с вами никогда не увидимся. Слышите, никогда! – голос Владимира стал низким, полным скрытой угрозы. Я молчала, чувствуя, что слезы вскипают в уголках глаз, и беззвучно молилась лишь об одном – Уходи, оставь меня! У меня нет больше сил сдерживаться, притворяться. Считай меня ледышкой, лучше твое презрение и ненависть, чем жалость. Уходи, мой черный рыцарь!
***

Я ничего не понимал. Анна изменилась. Той девушки, которая целовала меня на диване в гостиной, больше не было. Мне не хотелось пользоваться ее состоянием, ее благодарностью, но мне показалось, что ее чувства ко мне изменились. Еще немного и она полюбит меня. Ольга все испортила своим появлением. Если бы я мог, я бы придушил ее. Глупая игра, затеянная полькой, отдалила меня от Анны. Она была холодна, как сама зима. И все мои попытки объясниться наталкивались на ледяную стену.
- Вы же не думаете, будто ее страсть коснулась моей души. – я попытался достучаться до разума Анны.
- А вот до этого мне нет никакого дела! Я не должна думать о вашей душе. Я должна думать о театре. – она отвернулась.
И опять через слово поминает Болотову, чертова Ольга! Она и сейчас незримо стоит между нами.
- Анна, что с вами? Я не узнаю вас! – решился я спросить прямо. – Мы едва-едва стали понимать друг друга, но теперь я вижу, что ваше сердце осталось холодным и равнодушным. И полным непонимания.
- Все намного проще – вы мне неинтересны! И это единственное, что пока я чувствую в своем сердце! – черная когтистая лапа сжала мое сердце от ее слов.
- Ну что же… в таком случае о вас я могу сказать то же самое. – как можно более равнодушно произнес я. Она едва заметно вздрогнула, словно я ее ударил, но я уже не мог остановиться. – А что касается вашего сердца, сомневаюсь, есть ли оно у вас вообще!
- Что? Да как вы смеете?! – она вскочила, но гнев ее тоже был ледяным.
- Впрочем, я забыл, вы же актриса и способны выражать свои чувства только на сцене. – я снова пытался заковать истекающее кровью сердце в броню цинизма. Боль, раздиравшая меня, выплескивалась в жестокие слова, бьющие наотмашь, без пощады. - Но на сцене мы с вами никогда не увидимся. Слышите, никогда!
Я бы ушел, если бы любил ее чуть меньше. Но я еще секунду смотрел на нее, прекрасную и холодную, и гнев воспламенил мою кровь. В тот момент я не знал, люблю я ее или все же ненавижу. Я схватил Анну в охапку и попытался поцеловать, но натолкнулся на нешуточное сопротивление.
- Не трогайте меня! Убирайтесь к своей Болотовой, она ведь уезжает утром! – тонкие руки отталкивали меня. И только сейчас я понял, что скрывает серый лед ее глаз. Анна ревновала меня к Ольге. Моя глупенькая маленькая принцесса. Я бы взял тебя в ладони бережно, как горлинку, чтобы не сломать крылья, не помять ни одного перышка, но ты все еще боишься меня.
Я чувствовал, что сейчас нежность не поможет, и прижал Анну к стене.
- Мне не нужна Болотова. Мне никто не нужен кроме тебя! – я снова попытался поймать ее губы.
- Я не верю вам! – моя красавица все еще не сдавалась.
- Аня… - я наклонился к ее ушку. Оно было прекрасно – маленькое, розовое, с бархатистой мочкой. – Я люблю тебя.
Она замерла то ли от поцелуя, то ли от моих слов. Я впервые признался ей в своих чувствах, впервые сказал эти три слова вслух.
- Я люблю тебя… - шептал я, прикасаясь губами к нежной шейке.
- Это неправда! – тоненьким голоском возразила Анна, но отталкивала меня уже не так рьяно.
- Правда. – я посмотрел ей в глаза. – Я люблю тебя… Анечка…
- Тогда… зачем вы привезли ее сюда? – она обиженно всхлипнула.
- Аня, не нужно больше говорить о Болотовой. Я не хочу говорить о ней. Только о нас.
К моему облегчению Анна улыбнулась.

Я не знаю почему Владимир передумал. Он вдруг схватил меня и прижал к себе, но жар его тела не мог растопить ледышку, которой я стала. Я не давала ему поцеловать себя, ревность морозными иглами раздирала мое сердце, он ведь только что целовал в гостиной эту Болотову. Но Владимир был сильнее, и он не сдавался. Мне некуда было бежать, спиной я упиралась в стену, а Владимир… властный и нежный, он не позволял мне вырваться.
- Я люблю тебя… - услышала я, и теплое дыхание пощекотало мое ухо. Я не могла поверить, что это наяву и происходит со мной. Воздух перестал быть таким морозно-колючим, он уже не ранил горло при каждом вдохе, а мое сердце казалось мне сосулькой, растопленной изнутри весенним солнышком, когда от ледяного столба остается только хрупкая корочка. Я посмотрела в глаза моему рыцарю, он снова смотрел на меня, как тогда в гостиной, с нежностью и заботой. И я опять почувствовала себя принцессой, потерявшейся в чужом огромном городе, которую нашел и спас доблестный рыцарь. Я прикрыла глаза и едва заметно потянулась к Владимиру. Тепло его поцелуя окончательно растопило лед в моей душе, я обняла его за шею.
- Владимир… останься со мной. – несмело выдохнули мои губы.
- Анечка… - он перестал меня целовать, удивленно и радостно всматриваясь в мои глаза.
- Останься… - я терлась об его руки, как кошка, целовала ладони, пока его рот не завладел моими губами. Как я пожалела в этот момент, что на мне платье с воротником под горло, эта напускная строгость могла остановить Владимира, ведь он был настоящим рыцарем, хоть и черным.
Я боялась, что если он отпустит меня, я снова заледенею, сердце опять замрет, мучаясь от ревности и неопределенности.

Я целовал сладкие губы, чувствуя, что не смогу сдержаться. Я был не в силах разжать руки, но и продолжать ласкать Анну я тоже не мог. Это было неправильно, нечестно. Я опустился перед ней на колени.
- Аня… выходи за меня. – попросил я, сжимая тонкую талию. Я был уверен, что она примет мое предложение, но милое личико исказилось страданием.
- Я… не могу. – прошептала Анна, я бессильно уронил руки, мне оставалось только уйти, но она прижалась ко мне, спрятала лицо у меня на груди.
- Милый… милый мой… - слышал я ее голос, полный безысходности. – Не хочу, чтобы все шептались за твоей спиной, презирали, не хочу, чтобы ты стыдился меня. Я хочу быть с тобой… просто так… с тобой…
Я заставил Анну поднять голову и едва не задохнулся от нежности, глядя в ее глаза с поволокой слез.
- Мне все равно, что будут говорить. Я люблю тебя, и ты станешь моей женой. – я целовал дрожащие прохладные пальчики любимой.
- Но… - попробовала возразить она, но я остановил поток слов, прижав палец к ее губам.
- На меньшее я не согласен. - я вопросительно смотрел на мою красавицу, пока она не притенила взгляд ресницами. – Ты выйдешь за меня?
- Да… да… - кивнула она и ее глаза засияли счастьем. Я крепко обнял свою невесту, уверенный, что теперь все будет хорошо.

Конец.