| Сайт Рондо | Опусы на тему БН | Мои клипы | Моя гостевая | О Рондо | Форум СТЛ |
|
Герои: Лиза, Владимир, Анна Баронесса Корф, в девичестве княжна Долгорукая, не отрываясь смотрела в окно, борясь с подступившими слезами. Долгожданный брак с Владимиром не принес ей ничего, кроме горьких слез разочарования. Внешне они казались вполне благополучной парой, но и через год после свадьбы душа Владимира осталась для нее тайной за семью печатями. Она чувствовала, что порой муж мыслями где-то далеко-далеко, и не спешит возвращаться к ней. Даже по ночам он был ласков и нежен, но отстранен. И загадочная улыбка его чаще всего была грустной. Сколько не пыталась Лиза допытаться, что с ним происходит, все бесполезно. В попытке дознаться в чем дело, она даже залезла в его стол в кабинете, где барон имел обыкновение запираться, но не нашла там ничего, кроме старых деловых бумаг. Ее терпение иссякло, и однажды вечером она отобрала у Владимира из руки стакан с бренди. - Хватит Володя. Что с тобой происходит? - А что происходит? – он невозмутимо наполнил другой стакан. - Посмотри на себя! Ты начинаешь пить с утра, запираешься в кабинете, но дела забросил. Мы никуда не выезжаем. Что с тобой? - Ничего. Со мной все хорошо. Если хочешь, поедем в столицу, только вряд ли там будут рады опальному офицеру в отставке. Твое здоровье! – он опрокинул содержимое стакана в рот и даже не поморщился. - Куда угодно, только бы ты перестал пить! – бросила Лиза и в сердцах смахнула графин на пол. Корф посмотрел на нее и улыбнулся своей загадочно-грустной улыбкой. - Эй, кто-нибудь! Убери здесь. – приказал он вошедшей горничной. – Лиза, не жди меня, я приду поздно. Она с тоской смотрела ему в спину. Сборы заняли недолгое время, и Корфы переехали в городской особняк. Лиза напрасно надеялась, что балы и приемы развеют непонятную тоску мужа. Владимир стал пить еще больше. Не зная, чем еще отвлечь его, баронесса приобрела билеты в театр, Владимир только хмыкнул. Лизе пришлось признать, что затея была неудачной, он со скучающим видом сидел в ложе, скользя безразличным взглядом по пестрой толпе светских театралов и, по всей видимости, мечтал покинуть это шумное место. Все переменилось, едва на сцене появилась хрупкая фигурка актрисы. По лицу барона пробежала гримаса боли, глаза наполнились тоскливой обреченностью, но он не сводил с девушки взгляда. Лиза узнала в актрисе воспитанницу старого барона и пожалела, что затеяла все это. После окончания спектакля Владимир велел жене ехать домой без него, а сам торопливо ушел в сторону служебных помещений театра. Чуть помедлив, Лиза последовала за ним. Она издалека увидела толпу поклонников с цветами, осаждавших совершенно обычную, чуть обшарпанную дверь. К ее удивлению Владимир преспокойно прошел сквозь эту толпу, возмущенные слова застревали в горле у оппонентов, стоило барону обратить свой взор на недовольного. Лиза поняла, что она сейчас пропустит что-то очень важное. Она огляделась по сторонам, не зная, что предпринять, и по наитию открыла соседнюю дверь. В крохотной, похожей на кладовку комнате никого не было, баронесса прижалась ухом к стене, пытаясь уловить хоть что-то. - Уходите… - велел негромкий женский голос. - Нет, я не уйду. Разве ты не понимаешь, это судьба, Аня! – голос Владимира звучал решительно. – Я пытался сбежать от нее, пытался забыть… Даже женился… - Да, ты женат, поэтому – уходи. Ничего уже не изменить. Мы не можем быть вместе. - Я не могу уйти. Я все еще люблю тебя. Люблю. Лиза напряглась, вслушиваясь в молчание в соседней комнате. - Уходи, Владимир! Зачем ты мучаешь меня? Я не могу так… Как ты не понимаешь… Ты поклялся в верности другой, неужели эта клятва для тебя ничего не значит? - Я… я не смог… Я все время думаю о тебе. Лиза, она хорошая, но… - Но твоя жена ни в чем не виновата. Я не хочу быть причиной ее несчастий. - Аня, позволь мне хотя бы навещать тебя. Я не прошу о большем, но мне нужно тебя видеть. Хоть иногда. Хотя бы несколько секунд прикасаться к тебе. Анечка… - Опять встречи украдкой… Опять тайны… Я же не железная, Володя! Видеть тебя и знать, что ты принадлежишь другой, что мне не на что надеяться. Я не смогу. - Ты любишь меня? Скажи, ты любишь меня? - Да. Ты ведь знаешь. - Господи, как все нелепо вышло. Почему мы все время думаем о других и никогда о нас? Ты не хотела огорчать моего отца и отправилась сюда, а я… - А ты женился почти сразу после моего отъезда. У Лизы даже скулы свело от горечи в женском голосе. - Я был уверен, что ты предпочла театр мне, твой отъезд был таким поспешным и внезапным, я получил твое письмо слишком поздно. Отец был уверен, что делает мое счастье, сговорив с Лизой. А мое счастье – это ты! Аня, Анечка, любовь моя, жизнь моя! - Не говори больше ничего. Просто уйди. Оставь меня. Зачем бередить прошлое, от этого нам только больнее. - Я живу в прошлом, Аня. Я не могу и не хочу жить в таком настоящем. Без тебя. - Но ты должен! У тебя есть жена, скоро будут и дети. - А помнишь, мы придумывали имена нашим детям? Лиза беззвучно заплакала и вышла из комнаты. Она не могла дальше слушать их. Как теперь жить, зная, что муж не любит ее и никогда не полюбит, что обнимая её, он думает о другой? Баронесса проплакала всю дорогу до дома, ища достойный выход. В особняке она посмотрела в зеркало, вытерла слезы и улыбнулась своему отражению. Владимир не должен догадаться, что она знает о его тайне. Она будет прежней Лизой – веселой и задорной, и постарается отвлечь мужа от грез. Ведь впереди у нее на это вся жизнь. Владимир Корф домой так и не вернулся. Лиза напрасно прождала мужа всю ночь, а утром велела заложить коляску и направилась в театр, ей больше негде было узнать адрес счастливой соперницы. Баронесса удивилась, увидев актрису на сцене, по ее мнению, та еще должна нежиться в постели. Анна стояла почти на самом краю и что-то читала с листа, беззвучно шевеля губами. За ее спиной седовласый мужчина, бурно жестикулируя, давал наставления группке актеров. Лиза с прохладцей поздоровалась, привлекая внимание девушки. Она оторвала взгляд от листа бумаги и вежливо улыбнулась. - Здравствуйте, Лизавета Петровна. - Уделите мне пару минут. – Лиза не стала тратить время на расшаркивания. Анна кивнула и спустилась в зал. - Я слушаю вас. Баронесса по ее взгляду пыталась понять, о чем думает соперница, но взгляд серых глаз был спокойным и немного недоуменным. - Анна, не отпирайтесь, я знаю, что Владимир вчера был у вас после спектакля. Я хочу знать, где он сейчас. Девушка немного помолчала. - Владимир Иванович действительно навестил меня вчера, но не пробыл и получаса. Я не знаю, куда он направился потом. Лиза увидела, как побледнела собеседница, но не удержалась от шпильки. - В самом деле, не знаете? Анна отрицательно покачала головой. - Простите, мне нужно идти, меня ждут. Лизу кольнуло нехорошее предчувствие от ее тихого шелестящего голоса, словно девушка знала больше, чем говорила. И сразу вспомнился подслушанный разговор, голос Владимира, выговаривающий страшные слова о том, что он не хочет жить. Лиза похолодела, но постаралась не подать вида, попрощалась и направилась к выходу. Она уже не увидела, как актриса тяжело опустилась в кресло и закрыла ладонями лицо. Не в характере баронессы было сдаваться, она решила нанести визиты приятелям своего мужа, которые наверняка знали, где его искать. К ее разочарованию, вчерашний вечер Владимир провел где-то в другом месте. На свои вопросы ответа она так и не получила. Оставалось только ждать и надеяться. Через день баронессе нанес визит пристав и вежливо попросил зайти в участок. Лиза воспрянула духом, наверняка Владимир что-то натворил и теперь ждет ее в участке, но ее пригласили совсем по другому поводу. Полицейский старающийся быть вежливым, проводил ее в кабинет. Немолодой грузный мужчина представился и спросил ее имя, она отвечала, как во сне, не отрывая взгляда от стола. На столе среди разложенных вещей тускло поблескивал знакомый перстень. Сердце сжалось, дыхание прерывалось. Словно издалека она услышала вопрос. - Вы что-нибудь узнаете из этого? - Д-да… Этот перстень принадлежит моему мужу. Она встретилась взглядом с дознавателем и поняла, что случилось непоправимое. - Мне… очень жаль, но скорее всего… ваш муж погиб. Мы взяли шайку грабителей. По их словам этот перстень и кое-какие деньги они взяли на днях у одинокого прохожего. Также они проговорились, что мужчина после упал с моста. Ни подтвердить, ни опровергнуть их слова мы не можем. - Значит, вы не нашли тела? – с надеждой спросила Лиза. - Нет. Но теперь уже вряд ли найдем. – сочувственно произнес дознаватель, ему было жаль эту милую женщину, такую молодую и красивую. - А если бы он выбрался из реки, где он может быть? - Тогда он бы был дома. – просто ответил тот. - Ну, а если он ранен? – не унималась она. - Ему достаточно назвать себя, и его тут же привезут домой. Впрочем, если вы сомневаетесь… есть несколько мест, где помогают самым… гм… несчастным, но там вам не слишком понравится. - Прошу вас! Вдруг он там и ему нужна помощь. - Ну, хорошо. Пристав проводит вас. – сдался тот. Едва Лиза вошла в дом призрения, ее передернуло. Грязь и жуткий запах вызывали тошноту, настойчивые просьбы о подаянии резали слух. Полицейский рявкнул на попрошаек, и те немного присмирели. Баронесса прошлась по длинному бараку, высматривая мужа среди больных и увечных. С горькой усмешкой она подумала, что Владимир выделялся бы здесь так же, как породистый щенок среди дворовых собратьев. Ее внимание привлек человек у стены, с головой завернувшийся в изрядно изорванный плащ, но едва она увидела его лицо, то с трудом сдержала крик. Безобразный вспухший шрам тянулся через всю щеку, абсолютно седые волосы слиплись от крови и свисали сосульками. Лиза отшатнулась от страшного человека и поспешила на улицу. Поздно вечером она без сил вернулась домой, не найдя даже следов мужа. Спустя пару часов после ухода баронессы дознаватель был удивлен, увидев миловидную хрупкую девушку, которую тоже интересовал барон Корф. Она назвалась его сестрой, на что много повидавший полицейский только хмыкнул, но все же повторил ей то же, что и недавно Лизавете Петровне. Девушка сразу стала еще тоньше, прозрачней, только глаза выделялись на бледном личике. Она сдержанно поблагодарила и отказалась от сопровождения. Анна и без того знала все эти места, она довольно часто наведывалась туда, чтобы хоть чем-то помочь попавшим туда людям. Хотя в последнее время проявлять милосердие стало модным, ей было искренне жаль этих несчастных. Она приносила продукты, одежду, лекарства, что жертвовали те, кто побогаче, но не желающие лично соприкасаться с нищетой и болезнями. Это был последний пункт в ее списке, если Владимира нет и там, то… Анна старательно отгоняла мрачные мысли. Войдя, она внимательно осмотрелась, и заметила рослого мужчину, лежащего у стены. Выглядел он жутко, не лицо, а маска из грязи и крови, на щеке глубокая рана, кто-то не слишком умело и не слишком аккуратно стянул края, седые свалявшиеся волосы, но сердце пошло толчками, и она, робея, подошла к нему. От прикосновения мужчина вздрогнул и открыл один глаз, второй заплыл и не открывался. - Не знал, что в раю так больно. – хрипло выдавил он. - Вы живы. – успокаивающе улыбнулась Анна, хотя ей хотелось плакать. - Разве на земле бывают ангелы? – он попытался улыбнуться, но тут же застонал и поднес руку к лицу. Анна заметила безукоризненную форму кисти, длинные пальцы, правда, со сломанными ногтями. Она взяла его за руку, чтобы не дать мужчине дотронуться грязными пальцами до свежей раны, присмотрелась к мизинцу – едва заметный шрамик был на своем месте. Слезы сами по себе побежали по щекам. - Отчего вы плачете? Неужели из-за меня? Не надо. Я не хочу вашей жалости. – он отвернулся, пряча безобразную щеку. - Володя, что с тобой случилось? Почему ты не узнаешь меня? – Анна осторожно погладила его по здоровой щеке. - Вы с кем-то меня путаете. – открестился он. - Вовсе нет. Пойдем, я отведу тебя домой. - Домой к вам? - Нет, к тебе. - Вряд ли у меня есть дом. Видите ли, барышня, я не помню даже своего имени. И наверное я не совсем такой, каким вы ожидали меня увидеть. - Владимир, перестань. В любом случае, я не оставлю тебя здесь. Ты можешь помыться и переночевать у меня, а завтра я покажу тебе твой дом. - Завтра? Есть такое слово? – хмыкнул он, с трудом поднимаясь на ноги. Анне в одиночку было не удержать тяжелого мужчину, и ей вызвался помочь один из постоянных обитателей этой ночлежки. Он и рассказал, что незнакомца нашли у самых дверей этого пристанища, денег при нем не оказалось, кто он – он не помнил, рану на щеке пришлось зашивать, кожа была рассечена почти до кости, а шишка на затылке – пройдет. Маленькая комната, в которой обитала девушка, сразу стала еще меньше, едва они вошли. Перешагнув порог, Владимир тяжело осел на пол, скрыть слабость не удалось. Анна ненадолго отлучилась и вернулась с двумя ведрами горячей воды. Она помогла ему стянуть грязные тряпки и забраться в ванну. Владимир застонал, когда теплая вода потекла по телу, смывая грязь и кровь. Анна осторожно вымыла его, стараясь не плакать. Мужское тело было все в синяках, на спине содрана кожа, словно его грубо тащили по земле, на руках ссадины и порезы, неглубокая, но болезненная рана на груди заставляла сутулиться. Она обработала раны и уложила Владимира в постель. - Я сейчас принесу поесть, ты же голоден. Мужчина кивнул, но когда Анна вернулась, он уже крепко спал. Она тихонько прибралась в комнате, выбросила жуткое тряпье и устроилась в кресле, глядя на спящего. Сейчас в этом человеке было почти невозможно узнать прежнего красавца, она скорее угадывала знакомые, дорогие черты - заносчивые скулы, ямочку на подбородке, высокий упрямый лоб. Любовь, которую она хотела бы отринуть, забыть, снова настигла ее. Сначала их нелепая ссора и ее поспешный отъезд, словно она больше не хотела его видеть, его не менее поспешный брак и заплутавшее письмо, дошедшее до адресата слишком поздно. Нелепицы и случайные совпадения разделили их, казалось навсегда, но так случилось, что они снова встретились. Анна нервно потерла щеки, ей нужно вновь найти силы и поступить правильно, как она всегда поступала. Завтра Владимир вернется к жене, а она будет счастлива уже тем, что спит на той подушке, которой касалась его голова. Владимир проснулся поздно, Анна с виноватым видом подала ему одежду, не новую и чиненую, но чистую. - Извини, ничего лучше достать не удалось. - Не нужно извиняться, это все равно лучше того, что у меня было. Может быть, вы расскажете мне, кто ждет меня дома? – ему было трудно говорить, он хрипел и кашлял. - Жена. Мужчина вздрогнул и недоверчиво покачал головой. - А кто же вы? - Ты совсем-совсем не помнишь меня?– она опустила голову. - Я ничего не помню. Почти. Только… одно имя… - он вновь закашлялся. – Мою… жену – это слово далось ему с трудом, - зовут Анна? - Нет… Девушка отвернулась, пряча слезы. - Вы опять плачете из-за меня. Чем я огорчил вас? – он подошел ближе. - Нет… вы не… - Анна взяла себя в руки. – Пойдемте. Как только вы увидите свой дом, вы все вспомните. Владимир только вздохнул. Он смотрел на великолепный дом за красивыми коваными воротами, но ничего не происходило, в голове была все та же вязкая бесцветность. По дорожке быстрым шагом шла миловидная светловолосая женщина. Отчего-то экипаж не подъехал к крыльцу, как было обычно заведено. Она холодно кивнула Анне и отвернулась, едва скользнув взглядом по ее спутнику. Анна хотела было окликнуть женщину, но Владимир удержал ее, дотронувшись до плеча. - Не стоит, мой ангел. Она же не узнала меня. Вы были так добры ко мне, но… я тоже не узнаю ни дом, ни эту женщину. – Он поднял руку, упреждая возражения. – Я благодарен вам за заботу… я пойду… Владимир сделал пару шагов и оперся на забор, собираясь с силами. - Куда вы пойдете, вы больны! – Анна поддержала его. - Я не могу пользоваться вашей добротой. Вы принимаете меня за кого-то другого. Девушка укоризненно посмотрела на него и остановила извозчика. - В таком состоянии я вас никуда не отпущу. Для начала вам нужно выздороветь. – строго сказала она и потянула Владимира к коляске. Опасения Анны оказались не напрасны, у Владимира началась лихорадка, раны воспалились. После репетиций она бежала домой, чтобы сменить повязки и хотя бы напоить его, потом опять в театр, на выступление. Служба в театре начинала тяготить, но это был ее единственный источник дохода. Сергей Степанович заметил бледность и усталый вид своей примы и выразил обеспокоенность состоянием ее здоровья. Впрочем, Анна не обольщалась, директора волновал только успех нового спектакля, а вовсе не ее здоровье. В день премьеры Владимиру стало хуже, и ей пришлось просить свою квартирную хозяйку побыть с ним. Аделаида Львовна слыла дамой крутого нрава, но отчего-то надышаться не могла на Анну. - Слишком ты добрая. – только и упрекнула она девушку, разглядев ее гостя. - Я постараюсь вернуться поскорее. - Иди и ни о чем не волнуйся. Когда за ней закрылась дверь, Аделаида Львовна вздохнула и посетовала про себя, что такая прелестная девушка умудрилась влюбиться в такого урода, к тому же явно без гроша за душой. Неимоверным усилием воли Анна заставила себя улыбаться после выступления, принимая цветы и комплименты. Она с трудом дождалась момента, когда стало возможно улизнуть с шумной вечеринки, устроенной князем Оболенским в честь успеха спектакля. - Спит. – шепотом сообщила Аделаида Львовна. - Спасибо большое! – с искренней теплотой поблагодарила Анна. - Ох, голубка, разве ж он пара тебе? Вон их сколько – красивых, богатых, будь только чуть поласковее. – вырвалось у дамы. - Он – моя судьба. Или он или никто. – серьезно ответила девушка. - Неужели самый лучший? - Лучше не бывает. Хоть Аделаида Львовна не могла понять, что красавица Анна нашла в этом бродяге, но дальше настаивать не стала. - Жизнь покажет. – сказала она, и невозможно было понять что имелось в виду под этой фразой, то ли доброе напутствие, то ли предупреждение. К окончанию театрального сезона Владимир начал вставать с кровати, но был еще слишком слаб для прогулок. И по-прежнему ничего не помнил. Именно это сводило с ума и раздражало его больше всего остального. Еще он не знал, чем заняться, чувство собственной бесполезности угнетало. Его заинтересовал ящик под кроватью, среди всякого хлама он нашел старый сапожный нож и обрадовался сам не зная чему. Пока Анна была в театре, Владимир покрыл обычную ножку стола вязью переплетающихся побегов, крупные ягоды кокетливо выглядывали из-под разлапистых листьев, ветви словно карабкались по ножке, пытаясь захватить и столешницу. Вошедшая хозяйка едва удержалась от возмущенной отповеди, этот бродяга весь вечер чем-то странно шуршал и скрежетал, испортил стол, намусорил и смотрит как ни в чем не бывало, но, разглядев, что стало со столом, оттаяла. - Не знала, что ты такой мастер. – скупо похвалила она. – Сколько ты хочешь за это, когда закончишь? - Я делаю это не для продажи. – пожал одним плечом Владимир. – Если вам нравится – я подарю. Хозяйка задумчиво посмотрела на него и ничего не сказала. Переступив порог комнаты и увидев беспорядок, Анна лишь улыбнулась. - Видишь, я совсем не тот, за кого ты меня принимаешь. – сказал Владимир, откладывая нож. – Разве это занятие достойно дворянина? - Когда ты был мальчишкой, ты вовсе не считал это зазорным, у тебя тогда отлично получалось. – она присела, рассматривая узор. – И сейчас тоже. - Неужели мне позволяли? – он недоверчиво посмотрел на девушку. - Иван Иванович узнал о твоих занятиях только, когда ты чуть не отхватил себе палец. Он, конечно, запретил тебе, но… ты не послушался. Тебя невозможно было заставить что-то сделать. Ты перестал вырезать года три или четыре назад, потому что ты сам так решил. Рассказывая, она подмела пол. Владимир хотел помочь, но она отмахнулась, места без того было немного, он бы больше мешал, чем помогал. Владимир задумчиво потер старый шрамик на пальце и медленно проговорил. - Расскажи мне, почему… я женился? - Ты… любил ее. – Анна отвела глаза, голос дрогнул, выдавая смятение и боль. - Неправда. Зачем ты пытаешься меня обмануть? Я же вижу по твоим глазам. - Правда лишь в том, что ничего уже нельзя исправить. Ты женат и этого не изменить! Ты знатен и богат, Владимир, а это, – она указала на его щеку, - заживет. - Зачем мне все это, если… - он не закончил фразу. - Мне жаль тебя огорчать, но тот человек, о котором ты говоришь, умер. - Не говори так! Ты жив! - Нет, Аня… нет… Я жив, а Корф… его больше нет. - Как ты можешь так говорить?! – она не могла поверить своим ушам. – Почему ты отказываешься от своего имени? - Аня, скажи, кто он тебе? – Владимир не ответил на вопрос. - Кто? - не поняла девушка. - Корф. Кто он тебе? Почему ты так хочешь, чтобы я оказался им? - Но ты и есть Владимир Корф, я знаю это! Я знаю тебя с самого детства! Мы выросли вместе. Почему ты не хочешь поверить мне? – она нервно сплела пальцы. - Между вами было больше, чем просто детская привязанность, правда? Возможно, ты даже любила его. Но что-то не сложилось, и он женился на другой. Ты хочешь отомстить его жене, выдавая меня за него? Как ты можешь такое говорить?! - Анна отвернулась, кусая губы, чтобы не дать воли слезам. – Да, я любила его! Любила и люблю! И лишь поэтому пытаюсь ему помочь! Не из милосердия, не из жалости и не из мести! Она все же не сдержалась и разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони. Владимир не смог спокойно смотреть, как она плачет, прижал к себе девушку, не зная, что говорить. Она сказала, что до сих пор любит. Кого? Этого своего Корфа? Или его? Нет, не может быть. Он каждый день видел свое отражение в зеркале и не обольщался насчет своей внешности. Наверное, когда рядом стояла Анна, он выглядел еще безобразнее. Эта девочка просто жалеет его, а он… он знал, что влюблен. Без всякой надежды на счастье. Он ничего не может ей предложить и совсем не подходит этой нежной красавице. Владимир ласково перебирал шелковистые волосы, гладил вздрагивающие плечи, стараясь успокоить девушку. И был счастлив, обнимая ее, прикасаясь к ней. Где-то внутри под сердцем зародилась сладкая щемящая дрожь, растеклась по телу, проникла в кончики пальцев. Он не сразу понял, что Аня уже не плачет, что едва уловимый трепет – это отклик на его прикосновения. Она подняла голову, и он не смог противиться зову синих глаз. Владимир наклонялся медленно, давая ей возможность остановить его, но Аня сама потянулась к нему. Целовать ее было таким счастьем, что казалось, сердце разорвется, не выдержав переполнявших его чувств. Анна уперлась ему в грудь, заставив отпустить себя. - Владимир… прости меня… я не должна была… - она избегала его взгляда. - Это я должен молить о прощении, ведь это я поцеловал тебя. - Нет… я знаю, что не имею права… но ничего не могу с собой поделать. Это грешно. - Аня, посмотри на меня. Я мало похож на праведника, это правда, но ты - мой ангел. Если бы не ты… - Если бы не я, ничего бы не было! Из-за меня ты стал таким! – перебила его девушка. - О чем ты говоришь, Аня? - Если бы в тот вечер я позволила тебе остаться, сейчас ты был бы прежним. Ты ведь был красивым, очень красивым! - А такой я не нужен никому… даже тебе… - горько произнес Владимир. - Мне… мне ты нужен любым. Но я все время помню, что ты женат. И она любит тебя, ищет. - Ты хочешь, чтобы я вернулся к ней? Вернулся к нелюбимой? Ты хочешь обречь меня на вечное притворство? - Возможно, ты сможешь полюбить ее, она очень хорошая. А ты… ничего не помнишь. - Анечка, я уже люблю. Люблю самую замечательную, самую лучшую девушку на свете. Без нее мне незачем будет жить. И потом, ты говоришь, что я… что Корф был очень красивым… посмотри на меня сейчас! В том, что я такой нет твоей вины. Возможно, это мне наказание за мои грехи, которых, я уверен, немало. Анна опустила голову, он снова стал тем упрямцем, в которого она была без памяти влюблена еще с малолетства. Позже, она научилась жить с этим чувством, постоянно ощущая ноющую тяжесть в груди, ведь Владимир все время обзывал ее «хвостом» и частенько не принимал в шумные игры, которые затевал вместе с соседскими барчатами. Ей только и оставалось, что сидеть в сторонке, наблюдая за ними. Однажды юный князь Андрей подвернул ногу и не мог участвовать в очередной затее Владимира. Ох, как рычал на нее вечером молодой барон, за что, она не могла понять. Они с Андреем всего лишь играли в камешки и в узелки, ей казалось, что ему весело с ней, а бегать он все равно не мог. Потом, несколько лет спустя, она поняла, что это была просто ревность. Смешно, ревновать ее к князю! Сколько она натерпелась от его желания полностью обладать ею, сколько слез пролила. Особенно тяжело стало после первого удара опекуна. Тогда доктор предупредил, что Ивану Ивановичу показан покой и только положительные эмоции. Любая мелочь могла вызвать повторный удар, теперь уже роковой. Владимиру пришлось смирить свой норов, с отцом он стал послушным и почтительным, а Анне доставалось его дурное настроение. Она все понимала и старалась держаться, всем было тяжело, а дядюшка не должен был заметить следов слез. А эта их последняя ссора с Владимиром… И все потому, что Андрей, повстречав ее на тропинках парка, проводил до дома. Это была просто вежливость, но Владимир все понял не так. Как же она жалела потом о своих словах, что больше не хочет видеть его. Объясниться позже не получилось, Иван Иванович стремился поскорее определить их с Владимиром судьбы. Барон хотел видеть ее успех на сцене, и она выполнила его волю с обычной безмятежной улыбкой, не зная, что поспешный отъезд навсегда разлучит ее с любимым. Спустя пару месяцев Владимир вполне поправился, но вряд ли кто-то из прежних знакомых мог узнать его. Да он и не стремился к этому. Анна больше не заговаривала о его жене, опасаясь новой ссоры, но и прикасаться к себе не позволяла. Владимир чувствовал, что еще немного и от его терпения ничего не останется. Ему уже снился однажды изведанный вкус ее губ, нежный запах ее атласной кожи, шелк волос. И он не мог забыть, притвориться, что ничего не было. Чтобы сохранить чувства в узде, он много работал. К его удивлению на его поделки был спрос. Все устроила Аделаида Львовна, получившая в подарок стол и такие же стулья. От денег Владимир наотрез отказался, чем немало ее удивил. - Бери, не ради себя, ради Анны. Думаешь, легко ей?! – дама была намерена настоять на своем. - Вы столько сделали для нее и для меня, я не возьму у вас денег. Увидев его взгляд, она поняла, что не переубедит его. Анна тоже отказалась взять деньги. - Я не могу ничего делать за его спиной. Если он так решил, значит, так и будет. - Кажется, я понимаю, почему ты выбрала его. – проворчала Аделаида Львовна. Анна только вздохнула. Хозяйка выделила Владимиру под мастерскую чулан под лестницей и помогала сбывать готовую мебель. Как-то Владимир вырезал табурет на одной ножке, которую словно обвивала змея. Покупатель пожелал еще такой же стол, стулья и оттоманку, плата была более чем щедрой. И все же он тяготился тем, что приходится продавать сделанные вещи. Каждый раз он словно продавал себя, но пока другого выхода не было. Аделаида Львовна помогла еще в одном щекотливом деле – Владимиру нужны были новые документы. Так он стал ее троюродным племянником и получил новую фамилию – Соловьев. Вскоре ему подвернулась возможность сменить работу. Владимир возвращался из мастерской, где покупал доски, до дома оставалось не больше двух кварталов, когда на него едва не налетела коляска. Неизвестно, что заставило его повиснуть на упряжи, останавливая лошадей, но он сделал это. Потом отругал кучера неумехой и бездельником и едва не поколотил. Пассажир – пожилой, но подтянутый мужчина попытался сунуть ему монетку, что-то говоря на чужом языке. К своему удивлению Владимир осознал, что понимает речь незнакомца. И ответил ему на том же языке, что следует получше школить своих слуг. А если они такие неподдающиеся, то нанять других. Англичанин, а мужчина оказался именно им, рассмеялся, словно Владимир сказал что-то донельзя остроумное, и предложил продолжить беседу в другом месте. - Знаете, мистер Соловьеф, интуиция меня еще никогда не подводила. И теперь я более чем уверен, что фортуна ко мне благосклонна. Владимир принял предложение о месте помощника управляющего не выказывая удивления. Хотя он сам бы поостерегся принимать человека с улицы, без всяких рекомендаций, да еще с такой внешностью. В предложении был единственный минус – ему придется уехать в Англию вместе с мистером Смитом, своим работодателем. Мистер Смит занимался торговлей, но сейчас обстоятельства личного характера заставляли его свернуть дела в России, хотя он намеревался вернуться через пару лет. Владимир не стал долго раздумывать – это был его шанс. Получив необходимый опыт, он сможет претендовать на такое же место и в России, а потом, если повезет, приобрести кусок земли, чтобы ни от кого не зависеть.. Когда Анна узнала об этом, то ничего не сказала, но глаза наполнились грустью. - Почему ты молчишь? - А что говорить? Ты всегда делаешь то, что считаешь нужным. Мне остается только принять это, даже если я не согласна. - Я не понимаю, Анна, почему ты против того, чтобы я начал новую жизнь. Я все хочу начать сначала. - Что все? - Наши отношения с тобой. Нашу жизнь. - Ах, Владимир… Я то все равно буду об этом знать. Мне неважно бедный ты или богатый, Корф ты или… Соловьев, я люблю тебя. Но… - Но? - Бог все видит. - Да, ты права. И он несомненно видит, как я люблю тебя. Он дал мне еще один шанс. Никто не смог бы полюбить меня таким. Но ты любишь. И понимаешь меня. Ты будешь меня ждать? - Буду. Конечно буду. Хоть всю жизнь. Анна сжала его руки. - Когда ты уезжаешь? - Завтра. - Уже завтра? – ее голос звучал глухо и надтреснуто. - Корабль не может ждать. Ох, Анна, как я не хочу расставаться тобой! – Владимир до боли обнял девушку. – Если бы я знал наверняка, что там все сложится так, как обещает мистер Смит. - Ты сомневаешься? И все равно едешь? – она не пыталась высвободиться. - Родная моя, я могу жить где угодно. Хоть в конюшне, хоть на заднем дворе, но тебя я не могу обречь на это. Я могу рисковать чем угодно, но не тобой! И если со мной что случится, не хочу, чтобы ты осталась одна в чужой стране. Только поэтому я не прошу тебя поехать со мной прямо сейчас. Но я обещаю, что вернусь за тобой. Ты веришь мне? - Да. Я все понимаю, не нужно ничего объяснять. – Анна положила руки ему на плечи. – Поцелуй меня. - Анечка… - Ничего не говори больше, у нас так мало времени. Ночь пролетела, как один жаркий миг. Анна отбросила все сомнения и страхи, она боялась только одного – пропустить хоть секунду из этой сладкой ночи, не запомнить его прикосновений, поцелуев, обрывков фраз. Сегодня он принадлежал ей, а дальше – будь, что будет. Утром она улыбнулась ему у порога так, словно он вернется через час или два. Анна знала, почему не пошла провожать его на пристань, там бы она точно не выдержала муки расставания. Ее душа рыдала от боли, в это раз расстаться оказалось труднее, чем в прошлый. Она могла бы уговорить его остаться, Владимир не выносил, когда она плачет, но что это будет за жизнь? Она понимала, что плотником он стал по необходимости, к тому же капризы людские переменчивы, сегодня есть спрос на диковинки, а завтра это уже никому не нужно. Она все понимала, только от этого было не легче. Владимир сидел на нижней палубе там, где ему велели, чтобы не мешался под ногами, и думал, правильно ли он поступил. Он уже тосковал по Анне, но, обведя взглядом помещение, уверился, что здесь ей точно не место. Она достойна самой лучшей каюты, а не вонючей нижней палубы. Аделаида Львовна видела, что Анна не перестает грустить о Владимире. Сама она грешным делом радовалась, что он уехал, от его взгляда ее порой пробирала дрожь, хотя страшный гость и слова дурного не сказал. Он вообще больше молчал. Все, что хозяйка делала для него, она делала ради Анны, так похожей на ее погибшую доченьку. - Ты совсем не выходишь, посмотри какое солнышко, сходи прогуляйся. - Мне не хочется. – Анна закончила вывязывать кружевную оборку салфетки. - Что ж ты себя заживо хоронишь?! И было бы ради кого! – всплеснула руками Аделаида Львовна. - Я люблю его, тетя Адель. - А он? Если б любил, разве б оставил одну? - Именно поэтому и оставил. Он знает, что вы за мной присмотрите. А я… я буду ему только обузой. Тем более теперь. - Ты о чем это, девочка? – встревожилась хозяйка. - Тяжела я. – Анна улыбнулась светлой загадочной улыбкой. - Ежели так, то тем более надо гулять! Аделаида Львовна стала еще пуще прежнего опекать девушку. Анна не протестовала, ей не хотелось обижать добрую к ней женщину. Но грусть из глаз никуда не делась, девушка не знала, как будет зарабатывать деньги, чтобы прокормить себя и ребенка, ведь скоро о театре придется забыть. Пока еще живот был совсем незаметным, но бесконечно скрывать ее положение будет невозможно. К тому же, узнав изнанку театра, Анна совсем не хотела продолжать этим заниматься. Пока ее спасала от пристального внимания поклонников благосклонность директора императорских театров. Сергей Степанович открыто выказывал расположение к своей приме и для всех был ее покровителем. Это была их маленькая тайна и давний уговор князя с покойным бароном, о котором, впрочем, девушка не догадывалась. У Анны было время все обдумать, пока не начался сезон, и Сергея Степановича не было в столице. Он лечил суставы теплой морской водой в Италии. Но и к концу лета она так ничего и не решила, будущее было туманным и неясным. Главным огорчением было отсутствие вестей от Владимира. Как он там? Она старалась не плакать, Аделаида Львовна утверждала, что это вредно для ребенка, и ругала ее за слезы и грусть. Анна достала платья, которые следовало перешить по английской моде. Завышенная талия поможет на некоторое время избежать любопытных взглядов и пересудов. на дне сундука она увидела пакет с бумагами, которые передал поверенный Корфов после смерти опекуна. Она совсем забыла о них. Когда умер Иван Иванович, ей было не до бумаг, а потом она о них и не вспоминала. Бумаги с тихим шелестом выпали из ослабевших рук. Желтоватые листки, валяющиеся на полу, если бы она нашла их несколько месяцев назад, то сейчас бы все было по-другому. Дядюшка после смерти завещал ей небольшое поместье где-то под Ярославлем и три деревеньки. В памяти всплыло детское воспоминание о тех местах, барон зачем-то ездил туда и взял ее с собой. Теплая неглубокая речка, луга и светлые березовые рощи, спокойные задумчивые лошади, невозмутимые коровы, огромные мохнатые собаки греющиеся на солнце. Глушь и тмутаракань, но это было то, в чем нуждался Владимир – земля. Анна подняла документы и свернула в трубочку. Это было так же и ее спасением. Скоро родится ребенок, и ему будет лучше не в суетной столице, а в деревне. Аделаида Львовна и слышать не хотела о ее отъезде. - Одну я тебя никуда не отпущу! Еще чего выдумала! Кто знает, что там сейчас, может, дом давно развалился. - Не развалился, тетя Адель, я уверена. - А если твой ненаглядный вернется, где будет тебя искать? - Вы ему скажете, куда ехать, ведь скажете же? - Твердо решила ехать? – Аделаида Львовна поджала губы. - Да. – кивнула Анна. - Тогда… подожди недельку, чтобы я смогла уладить свои дела. Я поеду с тобой. - Тетя Адель, но что будет с домом? Как же вы все это оставите? - Не говори глупостей, девочка! Дому то ничего не сделается, а вот за тобой глаз да глаз нужен. - Но тогда… Как же Владимир найдет меня? – девушка нервно стиснула руки. - Ты можешь оставить письмо у доверенного человека, а лучше у нескольких. Если он вернется, то найдет. - Да… Только если он не вспомнит себя, то не будет знать куда идти. - Одно письмо оставишь здесь, я уж устрою так, чтобы его сохранили. - пообещала Аделаида Львовна. - Спасибо, тетя Адель! Теперь, когда решение было принято, Анна стала намного спокойней. Зря тетя Адель думает, что Владимир исчез навсегда, от внимания девушки не ускользнуло слово «если», он обязательно вернется, возможно, не так скоро, как бы хотелось самой Анне. Буквально за пару дней до отъезда Анну ждал еще один радостный сюрприз – ее нашла Варвара. - Варя! – девушка обняла и расцеловала женщину. - Ох, Аннушка, еле-еле нашла тебя! Все такие суетные, куда-то бегут, спешат, просто наказание какое-то. Анна только улыбнулась на это заявление. - А ты как здесь, Варя? Неужто Елизавета Петровна тебя в город забрала? - Нет… Не знаю, как и сказать… - Как есть, так и говори. – подбодрила Анна. - Свободная я… уже почитай больше года. Владимир Иванович, Царствие Небесное, кого по оброку отпустил, а кого и так… Полька так сразу в город подалась, не знаю даже где и есть, бестолковая! Только не могла я его оставить, никак не могла… Тревожило его что-то… А потом в город поехал и пропал. Думала, слухи все это… найдется соколик, ан нет… Лизавета Петровна уж как убивалась, даже людей наняла, чтобы нашли барина, да только все без толку. Уж и плакать перестала по нему… Ох, Аннушка, одна ты у меня осталась, родненькая, боюсь я и тебя потерять. – Варвара обняла девушку. - Я скоро уезжаю, Варя. Поедешь со мной? - Спрашиваешь тоже! - Вот и славно… Варя… неужели Лиза перестала ждать Владимира? Она ведь всю жизнь его любила. - Может и ждет, да только…. что напрасно горевать. Друг его сперва помогал искать барина, а теперь в гости зачастил. Да все с утешениями, с задушевными разговорами. А сам то и красавец и обходительный. Через полгода поженятся, наверное. - Но ведь неизвестно точно, что Владимир умер. – возмутилась Анна. - Что ж он до сих пор не объявился, если живой. Нет больше соколика нашего, и ты… не жди… Не смотри так, не надо, думаешь, не видела, как вы друг на друга смотрели, чаяла уж свадьбу скорую, ан вон оно как все повернулось. – женщина вздохнула. – И свадьба была, только с другой невестой. Иван Иванович совсем плох был, но в церкви как ожил, так радовался и гордился сыном. Увидев грустную улыбку девушки, Варвара умолкла. - Прости уж мне, голубка, я все о нем, да о нем. Поговорю, и легче становится, а тебе то каково это слушать. - Что ты, Варя, не надо извиняться. Я знаю, как ты любила его. Владимира трудно не любить. - А ты, рыбка золотая, с чего это уехать решила? Никак столица наскучила? – Варя постаралась перевести разговор. Анна немного помолчала и призналась. - Маленький у меня будет. Только вот с отцом его мы не венчаны. - Господи… - женщина подавила вздох. - Не жалей меня, не надо. Я и не надеялась на такой подарок, просто хотела быть счастливой, хоть один раз. И я ни о чем не жалею. Их разговор прервала Аделаида Львовна, вернувшаяся с рынка. Она заставила Анну выпить стакан свежего молока, и подвинула к ней миску с творогом. - И даже не думай отказываться! Ее поддержала Варвара. - Кушай, кушай, Аннушка, чтобы малыш здоровеньким родился. Анне ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться. Две женщины на удивление быстро нашли общий язык, особенно в том, что касалось опеки над Анной. Ведь она была такая худенькая, тонкая в кости, ее непременно следовало подкормить. Их отъезд прошел незаметно для города, мало ли кто въезжает и уезжает каждый день. Дорогу Анна перенесла хорошо, вопреки опасениям Аделаиды Львовны и Варвары. Поместье оказалось почти таким, каким оно запомнилось девушке. Управляющий, получивший письмо о приезде новой хозяйки, встретил их с легкой настороженностью. Пожилой невысокий мужчина с военной выправкой, чуть-чуть прихрамывающий, щурил голубые глаза против солнца. - А вы ничуть не изменились, дядя Кондрат. – улыбнулась Анна. - Святые угодники, неужели это наша Аннушка? – изумился он. – А я то все гадал, что за барыня у нас теперь. Какой красавицей стала! Как муж и отпустил одну. - Так получилось… - туманно ответила Анна. - Вы, наверное, устали с дороги, проходите в дом. – засуетился Кондрат Ильич. Поместье было небольшим, но ухоженным, управляющий был человеком честным и педантичным. Все работало, как часы. Как-то само собой так получилось, что Варвара взяла под свое начало кухню, а Аделаида Львовна – дом, оставив Кондрату Ильичу все остальное. Анна чувствовала себя балованным ребенком, узнав, что она беременна, управляющий едва пылинки с нее не сдувал, втайне сердясь на того непутевого, что приходился отцом будущему малышу. Для всех Анна ждала мужа, уехавшего по делам, об истинном положении вещей знали всего четверо человек, причем та, которую это касалось более всего переживала меньше всех. Сейчас девушку более всего занимала жизнь, растущая в ней, и уже заявляющая о себе мягкими толчками. В положенное время Анна родила двух малышей мальчика и девочку. Девочка родилась до того крохотной и слабенькой, что повитуха только головой покачала. Мальчишка же был крепким и горластым. Увидев его, Варя непонимающе посмотрела на Анну. - Он похож на него, правда? – девушка улыбнулась и погладила малыша по щечке. - Значит… неужто жив Володенька? - Надеюсь, что да… Только его не узнать теперь. – Анна ничего больше не стала рассказывать, предоставив все объяснения тети Адели. Девушка проявила неожиданное упрямство, заявив, что сама будет кормить детей. Аделаида Львовна с Варварой поохали, да отступились, благо у молодой мамы молока было достаточно для двоих. *** Владимир старался сдержать бешено бьющееся сердце, глядя на небольшой дом, утопающий в яблоневом цвету. Он должен увидеть Анну, еще хотя бы один раз. Кто знает, ждет ли она его, ведь он отсутствовал гораздо дольше, чем мог вообразить. - Эй, а ну-ка стой, сударь мой хороший. Владимир услышал щелчки взводимых курков и медленно повернулся. От холодного немигающего взгляда у многих бы затряслись поджилки, но тот, кто направил на него ружье был не из трусливых. У него был вид человека, защищавшего свое. - Я ни в чем перед вами не провинился и ничего не украл, опустите ружье. – Владимир попробовал договориться по-хорошему. - Рожа у тебя уж больно разбойничья, а нам лихих людей и без тебя хватает. Убирался бы ты подобру-поздорову. Владимир пожалел, что помчался в поместье сразу же, как выяснил, где Анна, в своей старой одежде он и впрямь не внушал доверия. - Мне нужно поговорить с хозяином дома. - Не будет барин с тобой разговаривать. – усмехнулся мужчина. - А ты все же доложи. Владимир уже подумывал, как бы обезоружить этого старого упрямца, не причинив тому большого вреда, когда услышал женский голос. - Володя… где же ты? Тот самый нежный голос, который он узнал бы в любое время дня и ночи. Он повернулся в ту сторону, мигом забыв о вооруженном мужчине. - Володя! Проказник! – она рассмеялась, и Владимир почувствовал, как сдавило сердце, ведь ей вторил заливистый детский смех. Спустя минуту он увидел их – резвящегося мальчика и женщину, которая никого, кроме этого мальчика не замечала. - Анна! – он было шагнул к ним, но выстрел заставил его остановиться. От резкого звука женщина вздрогнула и прижала к себе ребенка. - Стой, где стоишь! – предостерег старик. - Послушайте… мне нужно поговорить с ней… я ничего ей не сделаю. Если она прогонит меня, - я уйду. - Еще шаг и схлопочешь пулю. Я не промахнусь! – пообещал мужчина. Владимиру пришлось повернуться спиной к дому и следить за вооруженным собеседником, хотя он хотел еще раз посмотреть на любимую. - Дядя Кондрат, уберите ружье. – раздалось за его спиной, старик нехотя подчинился. Владимир почувствовал, что ему стало не хватать воздуха, Анна показалась ему еще прекраснее, чем прежде. - Анна… - он медленно протянул руку к женщине, но коснуться так и не решился. Она замерла, глядя ему в глаза. - Анна… - повторил Владимир, все же дотрагиваясь до ее руки. Девушка сжала его ладонь и шагнула навстречу. Он прижал ее к себе с такой силой, что она охнула. Обняв его за талию, Анна прошептала – Я больше не отпущу тебя. - Я больше никогда с тобой не расстанусь. – сказал он в ответ. - Тебя так долго тебя не было, что я боюсь, что мне это чудится. – пожаловалась она. - Прости меня… я не думал, что все получится так. - Я не сержусь… ты вернулся, и это главное… - Анна погладила его по изуродованной щеке. Вежливое покашливание заставило их разомкнуть объятья, и Анна, смущаясь, представила мужчин друг другу. Кондрат Ильич смотрел на Владимира без особой теплоты, но все же выговорил надлежащие слова. Владимир вежливо склонил голову, пряча усмешку. - Не обижайся на такой прием, Кондрат Ильич просто охраняет меня. - Да, ты такая красивая, что только так и можно спастись от поклонников. Но теперь я буду их отгонять. - Дело не в поклонниках. Недавно у нас какой-то бандит объявился, сколотил шайку, грабят на дорогах, называют себя благородными разбойниками. Только, что благородного в разбое, я не знаю. И никак их не могут поймать, главарь уж больно хитер, да осторожен. И леса здесь такие, можно всю жизнь прятаться – не найдут. - Из местных кто-то? - Неизвестно. Его в лицо никто не видел. - Если на дорогах, почему тебя охраняют? - Охраняют не меня, вернее не только меня. Он жениться на мне хочет. Письма пишет. А в последнем… торопит с решением… Я боюсь за детей. - За детей… - эхом повторил Владимир, скрывая ужалившую сердце ревность. Анна внимательно посмотрела на Владимира. - Да, у меня есть дети, тебе это не нравится? - Дети… я не знаю… - растерялся тот. – А их отец? Где он? - Их отец… он был далеко… - Анна улыбнулась. – Но сейчас вернулся. - Аня… - Владимир сжал ее плечи. – Скажи мне только одно, я опоздал? Ты хочешь остаться с ним? - Владимир… неужели ты еще не понял. - Что? - Их отец – ты. - Я? – он выглядел ошарашенным. – Но… как такое возможно? Мы были вместе всего раз. Анна зарделась и пожала плечами. - Пойдем, я познакомлю тебя с ними. – она потянула его к дому. Кондрат Ильич шел следом, качая головой. Он и подумать не мог, что это и есть тот самый Владимир, которого ждала красавица Анна. Разбойник, как есть разбойник! Владимир совершенно не представлял, что говорить, как себя вести с внезапно обретенными детьми, к его некоторому облегчению гостиная была пуста. - Побудь здесь, я приведу их. – попросила Анна. Он кивнул и несколько натянуто улыбнулся. Одиночество позволило немного собраться с мыслями. Владимир почувствовал чей-то взгляд и резко повернулся. Мальчик и не думал прятаться, продолжал стоять и смотреть на него недоверчивым тяжелым взглядом, крепко держа за руку белокурую девочку. Сердце кольнуло болью узнавания, девочка была удивительно похожа на Анну, просто живая копия, а мальчик… не такой ли точно взгляд он частенько видел в зеркале. - Вы кто? – не слишком вежливо спросил мальчик, задвигая девочку за спину. - Это папа! – пискнула та, выдергивая руку. - Не глупи! – мальчик снова схватил ее. - Посмотри, все, как мама рассказывала! – горячо зашептала малышка, откидывая с щеки прядь волос до боли знакомым жестом. - А вдруг это тот разбойник? – с сомнением произнес он, глядя на Владимира. - А вот и нет! – девочка вырвалась и подбежала к мужчине. – Ты же мой папа? – с надеждой спросила она. Владимир поднял малышку на руки. - Да, моя девочка. – посмотрев в синие глаза, он добавил. – Юленька. - Папа! – она крепко обняла его за шею. Владимир судорожно вздохнул от нахлынувшей нежности. - Папа? – мальчишка неуверенно прижался к его ногам. - Иди сюда, сын. – Владимир поднял и его. Два малыша, обнимающие его, необъяснимым образом делали его сильнее, хотя перед глазами все расплывалось от выступивших слез. - Папа, почему ты плачешь? Тебе больно? – малышка осторожно дотронулась до шрама на щеке. - Нет, моя дорогая, я просто очень по вам скучал. – Владимир опустился на диван и поудобнее усадил детей у себя на коленях. - Почему ты так долго не приезжал? – обиженно попенял ему мальчик. - Я очень хотел, но не мог. - Папочка, а где ты был? А ты привез мне куклу? - Куклу? – Владимир не знал, что отвечать. – Мы поедем в Петербург и купим самую красивую куклу, которая понравится тебе. - А я хочу пони! – привлек к себе внимание маленький Володя. - А мама нам разрешит? Мальчишка в ответ скорчил недовольную гримасу. - Мне никогда ничего не разрешают! - Если папа будет тебя учить, то я не против. – улыбнулась Анна, подходя к ним. - Мама, а папа обещал купить мне куклу! – глаза девочки сияли. Анна погладила дочку по волосам и присела рядом. Поговорить им удалось, только, когда детей уложили спать. Малыши ни на минуту не оставляли отца, словно опасались, что он опять куда-нибудь исчезнет, ревниво оспаривая его внимание друг у друга. В особо сложных ситуациях Анна приходила на помощь, но в остальное время просто смотрела, как Владимир играет с детьми. Владимир старательно прятал раздражение, вызванное почти враждебными взглядами Аделаиды Львовны и Кондрата Ильича, даже Варвара смотрела недоверчиво. Он уже понял, что для Анны они были семьей, почти родителями, как же еще им встречать непутевого зятя. Он усмехнулся своим мыслям и отхлебнул горячего ароматного чая. - Я знаю, что отсутствовал слишком долго. – без предисловий начал Владимир. – И знаю, что вы считаете меня неподходящей парой для Анны, но я люблю ее. Все, что я делал, я делал ради нашего будущего. - Владимир, ты не должен оправдываться. Ты ведь вернулся. Ты хотел купить землю, так вот она. Немного, но это земля. Мы не голодаем. – Анна погладила его по руке. - Аня… - он поцеловал тонкие пальцы. – Я теперь в самом деле довольно богатый человек. Единственное, я не думал, что это займет столько времени. - Богатый! – пренебрежительно фыркнула Аделаида Львовна, не сдержавшись. – Не очень заметно! - Возможно, моя одежда не слишком подтверждает мои слова, но это так. Выезд, соответствующий моему теперешнему положению, существенно замедлил бы передвижение, а одинокого путника так и норовят стукнуть по голове и отнять все ценное, если есть хоть малейший намек на то, что это ценное у него имеется. – Владимир дождался утвердительного кивка дамы и повернулся к Анне. - Прости меня, дорогая, я совсем не подумал о подарках, мне очень хотелось поскорее увидеть тебя. - Лучший подарок, - это то, что ты здесь. Ты много путешествовал? - Больше, чем хотелось бы. Мы совсем немного не доплыли до Англии, когда корабль попал в шторм… Потом… В общем два года в море – это слишком много, и как только подвернулась возможность, я сошел на берег. Это оказалась Индия. Правы те, кто считает ее волшебной страной. Мне пришлось провести там почти три года… Я вернулся в Россию, как только представилась такая возможность. Знаю, что мой рассказ не полон, но это были нелегкие годы, лишь одна мысль меня утешала и согревала, что моя девочка в безопасности. Варвара жалостливо вздохнула, Аделаида Львовна изо всех сил старалась не показать, что ее тронул этот комплимент. В спальне горели лишь несколько свечей, создавая приятный бархатистый полумрак. Анна подошла к Владимиру, сидевшему в кресле и дотронулась до платиновых волос, он со вздохом прижался щекой к ее животу. - Владимир… - она погладила мужчину по плечам. - Аня… Я так боюсь, что это всего лишь сон. – он посмотрел на нее снизу вверх. - Я надеюсь, что это не сон. – Анна смело расстегнула его рубашку и изменилась в лице, увидев его тело. – Владимир… Боже мой… Сколько же тебе пришлось вынести… Легкие пальчики пробежались по многочисленным шрамам. - А это, как от плети! – она с опаской дотронулась до рубцов на спине мужчины. - Наверное, я ужасно выгляжу. – Владимир поправил рубашку, скрывая шрамы. - Нет… ужасно не это. Ужасно то, как с тобой обращались. Столько боли… Она опустилась перед ним на колени. - Аня… - он взял девушку на руки. – Я все время думал о тебе, только это давало мне силы жить. Во время шторма мой наниматель был сильно ранен, я пытался помочь ему, но меня обвинили в том, что я пытался его убить. Капитан вершил суд на месте, его исход я знал заранее, мне пришлось прыгнуть за борт. По счастью меня подобрал другой корабль, на котором я провел два года. Это был капер. Из всей команды выжил только я, хотя я нисколько об этом не жалею. Именно там я заработал большинство из этих… украшений. В Индии я не только разбогател, я вспомнил себя. Сначала понял, что бывал там, тот воздух… он особенный. Дальше – больше. Я все вспомнил. Вспомнил и ужаснулся. Как ты могла любить меня, самовлюбленного эгоиста, женившегося из-за нелепой обиды, из-за каприза сломавшего жизнь трем людям? Я изменился, Анна. Он уткнулся лицом ей в шею. - Через два с лишним года я все же побывал в Англии, нашел мистера Смита, по счастью выжившего, все обвинения с меня были сняты. Только потом я осмелился приехать к тебе. Примешь ли ты меня, Аня? - Да. Я… люблю тебя. Даже если бы у тебя ничего не получилось… я ждала тебя… - сбивчиво объясняла она, утирая слезы. - Не плачь, моя девочка, не надо… Я люблю тебя… Только тебя… - негромко уговаривал Владимир, все крепче прижимая к себе красавицу. - Анечка… мне так жаль… - он боялся разжать руки, словно не мог поверить, что все происходит наяву. - Не жалей ни о чем, не надо. – девушка угадала его мысли. – Ты уехал, потому что должен был это сделать. - Я мог бы провести это время с тобой и с нашими детьми. - И постоянно думать о том, что ты не сделал, мучиться от того, что ничего не помнишь. Я же знаю, тебя это угнетало. Я знаю, как это трудно – делать то, что нужно, особенно если к этому душа не лежит. Что бы было, когда бы ты не мог больше сдерживаться? Владимир, я не раз видела тебя несчастным, видела, каким ты становился, когда тебе пытались что-то запретить или навязать. И во что превратились наши жизни, когда мы оба сделали так, как было лучше. Если бы тогда у меня было хоть немного нынешней смелости, я бы не уехала, не попрощавшись с тобой, и все было бы по-другому. - Ты всегда меня оправдываешь, хотя я этого совсем не стою. Я испортил тебе жизнь. - Я люблю тебя, когда ты это поймешь? И я вовсе не считаю, что ты испортил мою жизнь. Ты дал мне то, ради чего стоило жить эти пять лет. Ради чего вообще стоит жить. Знаешь, ведь когда дети рядом, время летит так быстро, что его не замечаешь. Если бы их не было, я бы сошла с ума. А сейчас… я согласна на все, лишь бы ты остался с нами. - Анна, ты поедешь со мной? - Зачем, Владимир? Зачем нам уезжать? - Я хочу жениться на тебе. Я больше не хочу прятаться, и не могу позволить, чтобы тебя осуждали, а детей считали незаконнорожденными. - Ты все равно женат, а это на всю жизнь. А как же Лиза? За что ей такой позор? Измена – это одно, а такая вот огласка, совсем другое. - Анечка, я знаю, я не раз слышал, - то, что соединил Бог, не людям разрушать. Но Он видит, как я люблю тебя, и если я все еще жив, Он, верно, хотел, чтобы я вернулся. Вернулся к тебе. А Лиза… Поэтому я и предлагаю тебе уехать. Я, ты, наши дети. – предугадывая ее возражения, он добавил. – Если кто-то не захочет с тобой расставаться, они могут тоже поехать с нами. - Мы поедем в Англию? - Да. Я не успел тебе сказать, я купил там поместье. Тебе понравится. – он дотронулся поцелуем до ее щеки. - Почему ты так уверен? – она обвила руками его шею. - Если я ошибся, мы тут же вернемся. Согласна? – Владимир заглянул ей в глаза. - Хорошо. Но давай поговорим об этом утром. – Анна легко поцеловала его в губы. Утром Владимир с опаской открывал глаза, надеясь, что прошедшая ночь не очередной сон. К его облегчению Анна была рядом, золотые волосы разметались по подушке, немного спутанные после ночных утех. Он счастливо улыбнулся, вспомнив какой она была ночью, нежной и строптивой, покорной и властной, невинной и опытной. Они оба вели себя так, словно это – последняя ночь, отпущенная им на двоих, словно каждый поцелуй – последний. Каким же он был глупцом, уехав от нее, погнавшись за химерой. Что он хотел доказать? Что он не только никчемный урод, что он что-то может достичь в этой жизни. Он добился, чего хотел, но плата оказалась высокой. Пять лет счастья, разве это купишь за деньги? Первые шаги детей, их первое слово, первая улыбка, как много он потерял. Но может быть, Анна права? Кто знает, как бы все сложилось, останься он в Петербурге. Владимир осторожно погладил золотистые локоны любимой и недовольно нахмурился, вспомнив о неизвестном обожателе. Он разберется с этим ухажером так быстро, как только возможно. Никто не смеет посягать на его женщину. Никто! Узнав о близком отъезде любимицы, и Варвара и Аделаида Львовна и Кондрат Ильич тоже решились ехать. Мыслимое ли дело отпускать Анну с детьми в чужую страну, пусть даже и с Владимиром. Мало ли что может случиться. Анна не скрывала своей радости, что не придется расставаться с людьми, давно ставшими родными. Хоть Владимир и не торопил, но собираться начали в тот же день. Анна с Владимиром увели детей на прогулку, чтобы не мешали сборам. - Аня, управляющий едет с нами, нужно подыскать нового. – Владимир не сводил глаз с детей, словно никак не мог насмотреться. - Знаешь… я подумала… может быть лучше будет продать поместье? Я не хочу, чтобы здесь все пришло в упадок, а без хозяина все так и случится. - Значит, ты решила не возвращаться? - Я чувствую, что если мы уедем, то – навсегда. - Мне тоже так кажется. - Значит, лучше эту землю продать. – Анна прижалась щекой к мужскому плечу. – Неужели мы в самом деле будем вместе? - Да. – Владимир обнял ее за талию. – И я постараюсь сделать тебя счастливой. - Я счастлива, когда ты рядом. Нежности пришлось отложить, маленькие Володя и Юля повисли на отце, прося, чтобы он поиграл с ними. *** Владимир сидел на крыльце, глядя в зыбкие сумерки. Вроде бы все со дня приезда шло как по накатанному, сборы в дорогу почти окончены, дети его обожают, рядом его любимая Анна, покупатель на поместье тоже нашелся, почему же в последние дни ему так не по себе. Особенно нынче вечером. Что-то случится, он чувствовал это кожей. Владимир закрыл глаза и вскинул голову, нюхая воздух словно волк. Приобретенное после амнезии чувство опасности никогда его не подводило. Случится, решил он, но не сейчас. Скорее всего, ближе к утру. - Володя, что с тобой? – Анна обняла его за шею, прижалась сзади. - Ничего, Анечка, все хорошо. – Владимир поцеловал ее в ладонь. - Почему ты спать не идешь? - Уже иду. Владимир на руках отнес любимую в спальню и постарался, чтобы она не догадалась о его опасениях. Он дождался, когда Анна крепко заснула, и только тогда встал. Кондрат Ильич, бесцеремонно разбуженный потряхиванием за плечо, недовольно щурился на Владимира. - Что случилось? - Возможно, я ошибаюсь, но Анне грозит опасность. - С чего вы взяли? - Ни с чего. – резко ответил Владимир. – Просто хочу, чтобы сегодня ночью под окнами ее спальни кто-нибудь дежурил. И если этот кто-нибудь заснет на посту, я собственноручно сверну ему шею. - Хорошо, я сделаю это сам. – поморщился управляющий. - Только ведите себя тихо и незаметно. Все должно быть как обычно. - Господи, да что случилось то? - Пока ничего. И будет хорошо, если не случится. Кондрату Ильичу очень не понравился голос Владимира, и он вдруг смутно ощутил надвигающуюся угрозу. Точно такое же чувство у него возникло перед тем боем, в котором его ранили. Он зарядил ружье, снял со стены дедовскую саблю, на всякий случай захватил с конюшни вилы. Кондрат Ильич знал, какое впечатление производит этот обычный крестьянский инструмент, особенно всаженный в живот. Владимир устроил себе засидку у стены в таком месте, чтобы насквозь просматривался двор. Глаза скоро привыкли к темноте, к тому же ночь была хоть и безлунной, но прозрачной, совсем не чета индийской, густой и непроглядной, как чернила. Он дышал спокойно и ровно, слушая ночь, привычно сжимая в ладонях эфесы клинков. Когда внезапно замолкли лягушки и кузнечики, он понял, - началось. Три тени перемахнули через забор и, крадучись, направились к дому. - Кто вы и что вам нужно? – Владимир вышел из своего укрытия. Нападавшие замешкались, потом, поняв, что он один, ринулись вперед. Владимир с легкостью и изяществом танцора увернулся от атаки, клинки в его руках с победным свистом вспороли воздух, и ночь огласилась первыми криками боли. Услышав крики, во двор ворвались еще несколько человек. Они не сразу поняли, что случилось с их товарищами, и не сообразили вовремя убраться. К чести управляющего, надо заметить, что он отлично вымуштровал дворовых. Буквально через пару минут после начавшегося шума на улице появились не заспанные зевающие крестьяне, растерянные и не знающие за что хвататься, а уверенные в себе мужчины с факелами и дубинками. Разбойников, как ветром сдуло. Из-за угла вышел насупленный Кондрат Ильич, вытирающий саблю обрывком какой-то тряпки. Он оглядел двор и сел на крыльцо. - Никак не пойму, зачем им это понадобилось? – управляющий разговаривал будто бы сам собой. - Не знаю. – Владимир сел рядом. Его оружие тоже нужно было отчистить от крови. - И момент то какой выбрали. Врасплох хотели застать. Вырезали бы сонных. Господи, даже подумать страшно. – Кондрат Ильич поежился. Владимир едва слышно зарычал, стискивая эфес. - Надо было не дать им уйти! Гоняйся теперь за ними по лесам. - Теперь пусть новый барин с ними разбирается. – философски заметил управляющий. - Они напали на мой дом. И они за это ответят. - Кажется, некоторые уже ответили. Что ж вы их насмерть всех. Спросить некого. - Я ошибаюсь или у вас тоже была возможность взять языка? – хмыкнул Владимир. Управляющий только плечами пожал. - Что случилось? – на крыльцо вышла Анна, зябко кутаясь в шаль. - Аня, иди в дом. – ласково, но строго приказал Владимир, но она уже увидела неподвижные тела, кровь на оружии в руках у мужчин. - Что здесь происходит? – серебристый голосок умел звучать как стальной. - На нас напали только и всего. Сейчас уже все в порядке. - Боже мой… неужели он в самом деле решился… - потрясенно прошептала она. - Кто? – тут же вскинулся Владимир. - Я вчера получила очередное письмо… что если я не буду с ним, то не буду ни с кем… не думала, что он угрожает всерьез. – Анна сжалась в ожидании справедливых упреков, но Владимир нежно обнял ее за плечи. - Ни о чем не переживай, любовь моя. Я вернусь. – он поцеловал ее в лоб, поднял клинки, перемахнул через забор и словно растворился в зыбких предрассветных сумерках. Кондрат Ильич вздохнул и увел женщину в дом, не стоило ей и дальше смотреть на трупы разбойников. Владимир беззвучно скользил по серому, лишенному красок лесу, утренний туман невысоко стелился по земле. Легкие чуть изогнутые сабли удобно лежали в ладонях, не цеплялись за ветки и стволы. Чутье вело его, то необъяснимое знание, что там впереди логово врага. Того, что покусился на жизнь его женщины и детей. И за это он заслуживал лишь одного – перестать жить. Владимир замер, прижавшись к дереву, потом распластался по земле, прячась в тумане. Часовой лениво позевывал в нескольких шагах от него, беспечный деревенский увалень, и чего ради пошел в разбойники? Пожалев бестолкового, Владимир бесшумно подполз сзади, резко ударил ребром ладони в основание шеи и поддержал тяжело осевшее тело. Не из жалости, просто нужно было сохранить эту сонную тишину. - Добротно устроились. – подумал Владимир, оглядывая небольшой поселок. Над холмиками курился дымок, выдавая землянки, один единственный дом смотрелся на этой поляне нелепо. Владимир недобро прищурился и двинулся к нему. Раздраженный женский голос было трудно не услышать, Владимир прислонился к стене под окном, заставляя себя стоять спокойно, хотя он уже итак все понял. - Нет, ты определенно болван! Ничего нельзя поручить и доверить! – кричала женщина. – Всего то нужно было заинтриговать эту идиотку! Она бы поднесла нам поместье на блюдечке! - Я не виноват, что ее муж вернулся. – виновато оправдывался мужчина. - А сегодня? Что случилось сегодня? Кто их предупредил? - Мы найдем предателя! – мужской голос перешел в рык. - Тупица! Конечно найдем! Только момент упущен! Ты спугнул их, неуклюжий осел! - Всегда можно перехватить их в дороге. - Надо было все сделать тихо! Пустить слух, что поместье продавать передумали. Кого из этих тупых недоумков, ковыряющихся в земле, волнует, что делают хозяева. Пустили пожить дальних родственников и уехали развлекаться. – женщина противно захихикала. – А в дороге что?! - Что? - Дубина! Теперь они настороже! - Несомненно. – подтвердил Владимир, возникая в окне. - Кто это? – скривилась женщина. Резкие острые черты лица не позволяли назвать ее красивой. - Меченый! – с суеверным ужасом проскулил мужчина. - Дворянин! – разбойница презрительно сплюнула. – Нападешь на беззащитную женщину? – не закончив фразу, она раскрыла ладонь, и метательный нож словно растворился в воздухе. - Ты не женщина, ты - ядовитая гадина. Защищайся, если хочешь. – Владимир зло улыбнулся, неуловимо быстро прянув в сторону. Нож серебристой рыбкой задрожал в стене. Мужчина с яростным криком бросился на барона, крик оборвался вместе с жизнью. - Хорош! – снисходительно похвалила его женщина. – Но он был болваном. – Она направила на него пистолет и выстрелила. Злорадное выражение ее лица быстро сменилось недоумением, как он еще жив и даже не ранен? Владимир опять увернулся и молча смотрел на нее, без труда читая ее душу. Прошипев ругательство, женщина выхватила саблю. Неукротимая жажда сжигала ее, жажда власти. И еще ненависть. Откуда она взялась на их голову? Он не стал этого выяснять. Разбойница на удивление ловко и профессионально владела саблей, словно с детства только этим и занималась. Несколько лет назад он бы пощадил ее, может быть попытался бы понять, но не теперь. Владимир даже глаза закрыл, предоставив телу полную свободу. Долго ждать не пришлось, один клинок прижал саблю к полу, а второй снес разбойнице голову. Он не таясь вышел из дома и дождался первого нападавшего. Покрошив в капусту самых ретивых, Владимир остановился и обвел оставшихся тяжелым взглядом. - Убрать здесь все. Тех, кто через час принесут оружие к усадьбе и вернутся по домам, я не стану преследовать. – только и сказал он, развернулся и пошел прочь, ожидая чего угодно, вплоть до выстрела в спину. Но потрясенные люди молча смотрели на него. Он был ужасом, ночным мороком, неуязвимым к обычному оружию. Как еще объяснить это побоище? Владимир чувствовал себя премерзко. Он только что убивал людей без особой на то нужды, он вполне мог пощадить хотя бы часть из них. Но он был слишком разъярен, чтобы слушать голос разума. Его начинало трясти от одной мысли, что Анну и детей собирались хладнокровно зарезать спящими, все прочие обитатели дома воспринимались сквозь призму чувств к ним. А если бы он не приехал, что бы было тогда? У реки его робко окликнул незнакомец, когда Владимир повернулся, вжал голову в плечи, словно опасаясь, что барон ударит без предупреждения. - Чего тебе? – холодно спросил Владимир. - Я, барин, хочу позволения просить остаться в деревне. - Так оставайся. Я же сказал – возвращайтесь по домам. - Я не местный, а идти мне некуда. Я с год назад к Раде прибился, почти сразу, как она стала банду собирать. – мужчина понял, что убивать его не станут, и несколько оживился. - К Раде? – Владимир невесело хмыкнул, вспомнив совсем другую Раду – веселую, смелую, воистину от слова радовать. – Чего разбойничать то пошел? - Приключений восхотелось, воли глотнуть, а сейчас думаю, зря я это… Рада то немного не в себе стала, когда табор сожгли. - Какой табор? - Да, ейный. Она – единственная дочь цыганского барона, он с ней, как с мальчишкой. Шли они через земли помещика одного, тут недалече, дак у него жена захворала, тот и подумал на цыган. Любил он ее крепко видать, как померла - совсем разум потерял, приказал, чтобы из табора никто не ушел. Рада одна вывернулась, нож ему вогнала в горло, да рысью в лес. Ищи, свищи. С того дня она и ненавидит всех благородных. - Зачем она хотела убить мою жену? – резко спросил барон. - Дом ей приглянулся. Только в дом ей хода не было, напасть в открытую боялась, чтобы не выдать себя. А тут вы, барин, вернулись. Ну, ей терять стало нечего, того и гляди появится новый хозяин, там тихо не получится. - Ты то откуда знаешь все в подробностях о таборе? – нахмурился Владимир. Мужчина не стал отпираться. - Дык видел я все своими глазами, я ж дворовым был у того барина. - Значит, беглый ты. Тот только вздохнул. - Хорошо, оставайся. Будешь бузить, я тебя из под земли достану. – предупредил Владимир и пошел в сторону дома. Дома, он первым делом отправился в баню, нахлестал себя вениками до малинового свечения, смывая чужие жизни и свои не слишком светлые мысли. Завернувшись в простыню, медленно остывал, стараясь прогнать сомнения. Он вскинулся на скрип двери, но тревога тут же улеглась, Анна недоуменно смотрела на него. - Володя, что с тобой? – она присела рядом, бережно отерла воду с его висков. Владимир вдруг встал перед ней на колени. - Аня, я… убийца. Они были беззащитны передо мной, здесь никто так не умеет сражаться. А они были и вовсе просто необученным сбродом. - Ты про этих разбойников? – осторожно поинтересовалась Анна. - Да. - Ты защищал нас. – твердо заявила она и сжала ладонями его лицо. – Их никто не заставлял идти в лес и грабить. А ты… Если б не ты, не знаю, что бы было со мной и домашними. За что он нас так ненавидел? - Она. – поправил ее Владимир. – Главарем у них была женщина. - Тогда все бы было еще хуже, если бы мы попали к ней в руки. Мужчины порой добрее. – Анна заставила его подняться и сесть на лавку. - Все уже позади. – он уткнулся лицом ей в живот. - Да… - Анна погладила его по волосам. – Мы живы. - Я никому не позволю тебя обидеть. Тебя и детей. Я никому вас не отдам. Анна примостилась рядом с Владимиром, крепко обняв его за талию, - Это я никому не отдам тебя. С отъездом не стали тянуть, отправились в путь через два дня. Анна попросила Владимира заехать в поместье Корфов, попрощаться с могилой Ивана Ивановича. - Мне кажется, что мы никогда не вернемся в Россию. – грустно сказала она. - Я сам хотел заехать туда. – Владимир нежно сжал ее руку. Анна вслух высказала то, что он чувствовал. У Анны сжалось сердце при виде с детства знакомых мест, дом стоял все такой же – нарядно-желтый на солнечном пригорке, окна, казалось, жмурятся от бликов, прыгающих по воде. Дорога попетляла еще немного и вывела к парадной аллее. С этой стороны тоже мало что изменилось, величавые деревья важно приветствовали гостей, ухоженный парк манил тенью, такой желанной в жаркий день. Управляющего Анна не знала, но он позволил им пройти к могиле. Присмиревшие дети с любопытством поглядывали на тропинки парка, но держались рядом с родителями. За могилами Ивана Ивановича и его жены тоже хорошо ухаживали, управляющий не допускал небрежения и в отношении к покойным хозяевам. Анна не смогла сдержать слез, прощаясь теперь уже навсегда, Владимир подрезал дерн и насыпал землю в специально припасенный мешочек. Владимир повел детей к коляске, а Анна немного задержалась погладить старый вяз, который каждое утро стучал ветвями в ее окно. Именно из-за этого они не разминулись с нынешней хозяйкой поместья. Лиза недоуменно смерила взглядом полузабытую гостью из прошлого, бывшую сначала подругой по детским играм, потом соперницей, а теперь… Лиза затруднилась с определением, кто теперь ей Анна. - Я уезжаю и хотела попрощаться с дядюшкой, - пояснила Анна свой визит. Лиза вежливо улыбнулась, но улыбка погасла, когда она увидела темноволосого мальчугана во весь дух бегущего по дорожке. - Мама, ты скоро? – несколько бесцеремонно поинтересовался он, ухватив Анну за руку. - Это ваш сын? – изумленно спросила Лиза, внутренне холодея от страшной догадки. - Да, это мой сын. – в лице Анны не дрогнул ни один мускул. – Володя, беги к папе, скажи, что я уже иду. Она легко подтолкнула мальчика в спину. Лиза замерла, услышав до боли знакомое имя, позвоночник застыл ледяным столбом. Она сорвалась с места, забыв о слабости, ставшей привычной в ее теперешнем состоянии. Увидев мужчину, подсаживающего мальчика в коляску, Лиза остановилась, будто наткнулась на стену. Он был и похож и непохож на Владимира Корфа. Жуткий шрам, рассекавший щеку, не давал узнать блестящего красавца, волосы цвета воронова крыла теперь сияли серебром. Крик умер так и не родившись, ребенок зло и резко толкнулся в животе, напомнив о себе. Анна подошла к коляске, улыбнулась мужчине, оперлась на его руку, принимая помощь. Тот еще раз посмотрел на Лизу и улыбнулся. В этой улыбке было сожаление и светлая грусть. Он перевел взгляд на Анну, и Лиза увидела, как изменился его взгляд. С такой нежностью и любовью он никогда не смотрел на нее. Никогда. Коляска давно скрылась, а Лиза все стояла, глядя ей вслед. Собственно, чего это я? – наконец-то помотала она головой. – Миша меня обожает, двое старших сыновей, слава Богу, здоровы, малыш, которого она носит сейчас, тоже. Она счастлива. Да, вполне счастлива! Англия встретила их хорошей погодой, словно приглашая чувствовать себя, как дома. Еще полтора дня переездов и Анна, наконец, увидела их новый дом. Легкие чистые линии создавали впечатление воздушности, он был совсем не похож на старинные помпезные здания, мрачные в своей величавости. - Нравится? – с надеждой спросил Владимир и облегченно выдохнул, увидев ее радостную улыбку. - Мне все равно где, лишь бы с тобой. – она ласково прижалась к его плечу. - Аня, скажи… ты выйдешь за меня? – с непривычной робостью спросил он. - Но ты уже женат. - Здесь – нет. - Владимир, для тебя это так важно? - Да. Я хочу, чтобы ты была моей женой по закону хотя бы этой страны. - В сердце я давно твоя жена. С той самой ночи, когда мы были вместе. - Так ты согласна? - Да. Да, я согласна! Только интересно, какое же имя ты дашь мне и детям? - Как какое? – притворно удивился Владимир. – Ты будешь баронессой Корф. - Владимир, зачем ты так шутишь? – Анна попыталась выскользнуть из его рук. - Это не шутка. Знаешь, как у Корфов много дальних родственников, которые носят тот же титул и имя. - Значит, ты не тот барон Корф? – она улыбнулась его неуклюжей хитрости. - Нет, совсем не тот. – озорно улыбнулся в ответ Владимир. Анна обвела взглядом зеленые холмы, рощицу, посмотрела в прозрачно-голубое небо и снова заглянула в глаза любимого мужчины, в которых и был весь этот мир. И через много-много лет их уже взрослые дети отчего-то смущались, когда видели, как родители смотрят друг на друга. конец. |