Темный плащ тяжелыми крыльями бился за спиной, трепетал, обнажая ярко-алый атласный подклад. Меч привычно давил на бедро, придавая уверенности, рука ласкала витую рукоять, украшенную огромным рубином. Черные перчатки из тонкой кожи были небрежно заткнуты за пояс, белая кожа рук резко контрастировала с черной тканью камзола. Черный и красный, вернее, черный и алый - его вечные спутники. Черная шелковая вышивка по черной ткани, странные незнакомые цветы, переплетающиеся с различным оружием, словно кладбищенская трава затянула места давно прошедших боев. Его война еще не кончилась, еще не все зло было изжито. Сегодня он ощутил его приближение.
Он ждал. Он умел ждать. Вся его жизнь была ожиданием. Иногда ожидание на некоторое время прерывалось, он искоренял зло, потом снова ждал. Привычная поза - чуть выставив вперед ногу, привычное место - вершина гладкой серой скалы, источенной временем. Никому его не разглядеть, только орлы пролетали иногда рядом, и он слышал, как поет воздух в их перьях.
Он прислушался. Сделал это скорее по привычке, он не нуждался в зрении и слухе, он итак все знал. Знал, где появилось зло, знал, что в любой момент может там очутиться. Но он не хотел обнаруживать себя раньше времени, поэтому продолжал стоять, опираясь на чуть согнутую выставленную ногу, поглаживая рукоять меча. Рубин в рукояти наливался алым светом, по гарде побежали сполохи алого пламени, лезвие, напротив, набухало угольной чернотой, оно казалось лепестком пустоты, той невесомой звездной пустоты, из которой вышел этот мир. Пора.
Он запрокинул голову, ловя упругие переплетения жил мира, почувствовал, как пространство начало сворачиваться вокруг него. Он остался стоять где стоял, это мир изменялся. Он изменял мир, чтобы подтащить к себе недавно появившееся зло. Кокон распался, и он очутился на холме. Летний полдень нещадно палил жухлую траву, здесь не было спасительной тени деревьев. Лес застыл, кольцом охватывая это место, не смея посягнуть на святыню. Он узнал это место. Здесь, много времени назад был ранен он сам, и его кровь оросила этот курган.
Тот бой сделал его сильнее. Противник был хитер и напал сзади. Он усмехнулся воспоминаниям. Он тогда был не слишком опытным, чтобы предвидеть это, но теперь, он не собирался давать злу ни единого шанса. Теперь его не застать врасплох. Меч сам впорхнул в руку. Он был естественным продолжением тела, ничуть не обременяя хозяина.
- А ты все такой же. - услышал он до боли знакомый голос, повернулся не веря своим ушам. Она стояла и смотрела на него. Такая же прекрасная и такая же опасная, как и в то время.
- Ты? - Да, Владеющий Миром, я вернулась.
- Я не позволю тебе, Благодатная.
Он знал, что она опасна, но медлил с ударом. Все такие же белые волосы, тонкое лицо, глаза, залитые серебром, короткая белая туника, схваченная на плече серебряной застежкой - фибулой, серебряный же поясок на тонкой талии и такие же ремешки, обвивающие щиколотки, удерживающие босоножки. Ни меча, ни кинжала. Пустые руки, обнаженные до плеч.
- Тебе не надоело, Владеющий? Ты не сможешь убить меня навсегда.
- Возможно, но на время тебя не будет, и мир будет жить спокойно.
- Как же скучно жить в твоем мире, Владеющий. Мире, в котором всего две краски. Но красную кровь не видно на черном бархате.
- Ты говоришь загадками, Благодатная. Взгляни на этот мир - он совершенен.
- Он скучен. В нем нет меня.
- Этот мир не нуждается в тебе. Ты приносишь только беды. Я не позволю тебе разрушить его.
- Неужели от меня только одни напасти? - пленительные губы изогнулись в непринужденной улыбке.
- Признайся, Владеющий, ты боишься. Боишься, потому что знаешь правду.
- Я не боюсь тебя. Я всегда был сильнее. И в этот раз ничего не изменится. Тебе придется отступить, Благодатная.
- В этот раз, Владеющий, все будет по-другому. Ты хочешь меня убить? Давай. Я безоружна. Я даже сопротивляться не буду. Ну? Давай! Посмотри на свой меч, Владеющий, он хочет моей крови. Посмотри, как горит его сердце, жажда сжигает его, утоли ее. Давай!
Он медленно отвел руку для удара, меч словно стонал в предвкушении потока теплой крови, он ждал слишком долго, но хозяин в последнюю минуту передумал.
- Ты несешь зло, Благодатная, но я не могу убить тебя просто так. - Защищайся!
Она встряхнула волосами. - Зачем? Чтобы очистить твою совесть? Посмотри мне в глаза, Владеющий Миром.
Он со стуком вогнал меч в ножны и впился взглядом в серебристую поверхность ее глаз. Простому смертному было бы не по себе, если бы он заглянул в жидкое серебро, заливающее глазницу, но он не был простым и тем более смертным. В его собственных глазах плескалась вязкая темнота, поглощающая всякого, кто имел неосторожность встретиться с ним взглядом. Она очутилась вплотную к нему, коснулась узкими ладонями его плеч.
- Да, Владеющий, я права. Ты боишься. Боишься себя. Ты знаешь, чего ты хочешь и не можешь смириться с этим.
- И чего же я хочу? - презрительно усмехнулся он.
- Меня. - просто ответила она. - Ты хочешь меня. Поэтому позволяешь мне возродиться.
- Я никогда не позволял это тебе? Я не хочу тебя, Благодатная.
- Конечно. От меня ведь только одни беды. - она ласково сжала его лицо в ладонях.
Он ощутил незнакомое ранее томление, желание прижать к себе хрупкое тело врага, раствориться в расплавленном серебре глаз.
- Неужели ты не чувствуешь, Владеющий?
- Что я должен чувствовать, Благодатная? - его голос звучал несколько ниже обычного.
- Тебе жарко, нечем дышать, но ты счастлив, когда я рядом с тобой, когда мои руки прикасаются к тебе.
- Сейчас - да, но потом, когда ты уйдешь, мне будет плохо. И я не хочу, чтобы смертные испытывали эту боль. От этой боли они совершают зло.
- Ты хочешь отнять у них крылья?
- Я не хочу, чтобы они сломали их, взлетев.
- Пойдем со мной, Владеющий. Я докажу тебе, что эти крылья выдержат ураган.
- Ты все так же коварна, как и прежде. Ты притворяешься ласковой, вползаешь в сердце, заставляешь ощутить себя всемогущим, но это ненадолго. Когда ты уходишь - сердце разрывается от боли, ревность и страдание - твои сестры, они неотступно следуют за тобой, толкают смертных на дурные поступки.
Она склонила голову набок. - Ты не хочешь поделиться со своими созданиями даже малой толикой счастья. Возможно, я приношу боль и горе, но я так же дарю радость и счастье. Пойдем со мной, Владеющий. Я обещаю, что не причиню тебе вреда, не буду пытаться тебя убить или ранить. Пойдем.
- Я приду к тебе сам, Благодатная. Сделаю так, чтобы этот мир не остался беззащитным и приду. Скажи куда.
- Я лучше покажу тебе. Ты найдешь это место.
И он увидел. Тонкие лучики света преломлялись в хрустальных гранях, дробились, разлетались и гасли, не в силах преодолеть темноту. Там, где должно быть небо, холодным огнем, образуя круг, мерцало северное сияние, под ногами пружинил белый моховой ковер.
- Приходи, Владеющий Миром. Я буду ждать.
Она улыбнулась и исчезла, перед этим погладив его по щеке.
Он не торопился. Его защита должна быть совершенной. Он отвечал за судьбу этого мира, за судьбу своих созданий. Все должно было остаться так же как и при нем. Смертные не должны почувствовать его отсутствие. Он не торопясь проверял опорные узлы защиты, испытывал ее на прочность от внешнего вторжения, усилием воли отгоняя воспоминание о нечаянной ласке, о прикосновении маленьких ладоней, о взгляде серебристых глаз. Проверив все еще раз, удовлетворенно улыбнулся, теперь пройти в этот мир мог только он сам. Только его пропустят незримые стражи.
Он сосредоточился на воспоминании о мире, где его ждала Она, и тут же очутился там. Все было почти так же как и в видении, только теперь по хрустальным граням стекал водопад и лучики света разлетались радугой, зажигая разноцветными бликами холодную полосу северного сияния над головой. Несмотря на завораживающую красоту этого места, вечную игру света и тьмы, он почувствовал тоску и одиночество. Казалось, крикни, и никто тебя не услышит, звук только отразится от прозрачных стен и вернется к тебе, усиленный тысячеголосым эхом, а маленькие огоньки будут насмешливо подмигивать тебе с холодной высоты, прекрасные и недосягаемые.
Он расстелил плащ и сел на него. Вспомнились слова "Красную кровь не видно на черном бархате", зато ее должно быть хорошо видно на белом. Он снова приготовился к ожиданию, но оно было недолгим. Она возникла из ниоткуда, просто опустилась на колени рядом с ним, погладила алый атлас и улыбнулась.
- Тебе не нравится здесь, Владеющий Миром, а ведь это твое сердце.
- Ты опять говоришь загадками, Благодатная.
Она положила свою маленькую ладошку на его руку, это прикосновение огнем обожгло его изнутри, и тут же стены полыхнули яростным пламенем, отразившимся в ее глазах. Он обнял тонкую талию и подтянул к себе хрупкое тело, и она прижалась к нему, положила голову ему на плечо. Белое и черное, свет и тьма, два начала, две сущности, такие разные, но такие одинаковые. Руки, привыкшие к рукояти меча, осторожно исследовали нежное тело, в который раз проводя по всем его плавным изгибам, и каждый раз открывая для себя что-то новое, доселе неизведанное. В ворохе одежды белоснежная ткань соседствовала с угольно-черной, серебристый ремешок небрежно валялся рядом с мечом, откинутый твердой рукой. Мягкие губы в тысячный раз приникали к его губам, и он жадно пил ее поцелуи, тонул в ее глазах, играющих разноцветными сполохами. Два тела сливались в одно целое, он чувствовал под ладонями атлас ее волос, шелк теплой кожи, трепет податливого тела, слышал свое имя, произнесенное на другом языке. Владимир… И он шептал ей в ответ на том же языке - Анна…
Пальцы сплелись в жесте безграничного доверия, и он отдал ей частичку себя, взамен принимая часть ее сущности.
Когда он открыл глаза, над головой вместо звездной пустоты возносилось ввысь голубое небо, шелковые волосы женщины отражали золотистый свет солнца, хрустальные стены исчезли. Он возвращался в свой мир, на его губах играла довольная улыбка. Нужно было столько всего сделать…
Призрачный меч незримого стража легко вспорол грудную клетку, разваливая пополам сердце. Его кровь навсегда осталась алой полосой на черном небе, но смертные не замечали ее, ведь красную кровь не видно на черном бархате. Капли крови, пролившись дождем, впитались в землю, просочились в реки и через какое-то время достигли смертных.
ОНА пришла и в этот мир…