Звезды мерцали в вышине острыми холодными льдинками, ничуть не рассеивая влажную душную темноту. Он шел уже несколько ночей по незнакомому лесу, разыскивая логово. Стена тумана колыхалась впереди, выплескивая грязно-белые щупальца, тянущиеся к нему, но он еще был слишком далеко, чтобы они могли достать. Краем глаза заметил мелькнувшую среди скрюченных деревьев серебристую шкуру и привычный холодок страха пробежал по позвоночнику. Этот чертов зверь все же выследил его раньше, чем он смог добраться до его логова.
Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, обдумывая свои дальнейшие действия. Теперь он раскрыт и смысла прятаться больше не было. С этого момента можно было действовать открыто, идти не таясь. Все равно зверь знает, что он идет, и постарается увести его от своей норы.

Он опасный. Надо держаться подальше. Но он идет к дому. Нельзя пропустить его. Там малыши. Нельзя позволить, чтобы с ними что-нибудь случилось. Они только недавно стали выходить наружу. Страшный двуногий. Зачем он идет? Этот запах. Знакомый запах. Запах смерти. Он несет смерть. Она свернулась в амулете на груди, настороженно ждет на кончиках острых метательных ножей на перевязи, притаилась в длинном мече у бедра, скользит по лезвиям коротких кинжалов в рукавах.
Она тайно сопровождала его, выжидая момент, чтобы показаться, надеясь, что все же он не найдет их убежища. Последнего убежища. Глупые двуногие вообразили, что они могут быть опасны. Придумали сказки, что они нападают на их детей, убивают двуногих. Какие глупости. Им это совсем ни к чему. Им нужна просто свобода. Свобода и лес. Как хорошо бежать лунной ночью, когда мягкий свет серебрит шелковую шубку, ни одна ветка не хрустнет под широкой лапой. Как здорово встретить сородича и поиграть с ним на полянке, носясь взапуски, оставляя следы когтей на деревьях. Кора легко поддается и свежие царапины сочатся душистой смолой, пьяня запахом весны.
Он сильный и ласковый. Его зубы осторожно сжимаются на загривке, прижимая ее к земле. Это совсем не больно. Он басовито рычит возле уха, обнимая ее лапами, она громко мурлычет и кусает его за шею. Смятая трава оставляет зеленоватые пятна на белоснежной шубке, отливающей серебром в лунном свете.
После таких встреч и появляются малыши. Они смешные и трогательные. Два плюшевых комочка. Разевают пасти с маленькими клыками и пищат. Смешно урчат и сопят, добравшись до сосца с молоком. Она лижет их шершавым языком, прикрывает лапами, согревает своим теплом.
Знакомый рык сообщил ей, что он принес добычу. Сегодня это молодая лань. Ей нужно есть, чтобы кормить малышей. Они еще совсем глупые и не понимают, что нельзя шуметь. Надо вести себя тихо, чтобы не услышали двуногие. Если они прознают про их дом, они опять начнут охотиться на них. Тогда снова придется уходить.

Эти зверюги обнаглели настолько, что начали таскать коров из стада. Мальчишка-пастушонок был напуган до полусмерти, блеск клыков заворожил его, но по чистой случайности зверь его не тронул, довольствуясь теленком. На счастье селян он проходил мимо и согласился им помочь. Его услуги стоили дорого, но раз уж такое дело, то он взялся за это дело за полцены. Зверь нападал только по ночам и он не мог поверить в свою удачу. Неужели он напал на след последних оборотней?
Днем выслеживать их было бесполезно, и поэтому днем он спал. Он напал на след зверя на вторую ночь. Зверь пытался убежать, отступить, но он все же загнал его. Они сошлись в схватке. Он не мог не любоваться совершенной пластикой огромной кошки. Зверь припал к земле тугой пружиной, поджидая возможность для одного прыжка и удара огромной лапой. Он знал, что у зверя не было шансов. Короткое слово и сила, спеленутая в амулете, высвободилась, на миг лишая огромного зверя возможности двигаться. Этого мига ему хватило, чтобы бросить метательный нож прямо в янтарный глаз с вертикальным зрачком.
Через несколько минут он стоял над телом молодого красивого мужчины с торчащим метательным ножом в глазнице. Серебристо белая шкура уже не могла защитить своего хозяина.
Ему стало жаль поверженного врага, и он осторожно вытащил нож. Ветер шевелил мягкие темные волосы, черты лица заострились, теряя последние капли жизни. Он постоял немного и пошел прочь. Он не видел, как к трупу подошла вторая кошка. Лизала безжизненные пальцы, лицо, словно просила – вставай, ну пожалуйста, вставай. Она положила голову ему на живот и тихонько заскулила. Деревья качнулись, предчувствуя рассвет, с неба сорвалась звезда, оставив огненный росчерк. Нужно было вернуться к детям.
Она кралась, скользила, едва касаясь земли мягкими подушечками. Вот и дом. Малыши наигрались и спят. Нужно успеть накормить их до рассвета.
С первыми лучами солнца чувства притупились. Она уже не различала шелеста каждого листика на деревьях, шум леса слился в единую негромкую музыку, перестала чувствовать запахи. Она поднялась на ноги и стряхнула с ладоней крошки земли. Дети все так же спали. Она надела длинную рубашку и синий сарафан, расчесала густые золотые волосы. Впереди был день. Впереди была жизнь. Без него. А ей нужно растить детей. И отомстить.

Он уже готов был уйти, раствориться в небытие, но белая кошка не отпустила его. Тихо пела ему о том, что ему нельзя уходить, что у него есть дом, в котором его любят и ждут. Упрямое сердце билось медленно, толчками прогоняя кровь по венам. Он впервые чувствовал приближение рассвета не в шкуре зверя. Первые лучи робко коснулись искалеченного глаза и рана начала затягиваться. Охотник вытащил смертоносный металл из его плоти, только это не убило его до конца. Но ему теперь никогда не стать прежним, не бежать ему больше в белой шкуре, не играть лунными ночами на полянках. Сердце сгорело в яростном огне ненависти и страха. Страха за Нее и за детей. В душе была черная пустыня без конца и края. И только три белых пятнышка остались, только они дали силы жить. Пошатываясь от слабости, сделал пару неверных шагов и рухнул опять в мягкий мох. Ему нужно было время, а времени не было.

Андрэ вышел на берег реки и замер в восхищении. На каменистом берегу, подоткнув подол, полоскала белье самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Она подняла голову и ее пронзительно-синие глаза заглянули ему в самое сердце.
- Здравствуйте. – севшим голосом произнес он. – Вы не поможете мне?
Откинув светлые волосы, свободно струящиеся по плечам, она вежливо улыбнулась. – Здравствуйте. Вы заблудились?
- Немного. Я охотник, меня зовут Андрэ.
- Неужели тот самый? – восхищенные огоньки в ее глазах показали, как она еще юна. – Я Анна.
- Анна. Что вы делаете одна в лесу?
- Я не одна. Мы с мужем и детьми живем здесь.
- С мужем. – его пронзило разочарование. – А кто ваш муж?
- Он… - Анна запнулась. – Он лесник.
- И где он?
- Где-то в лесу. – открытая обворожительная улыбка обезоруживала. – Да вы пойдемте, хоть чаю с дороги попьете.
- Спасибо. – согласился он, не в силах отвести взгляда от красавицы.
- Скажите, у вас скотина не пропадает? – поинтересовался он, пока они шли до дома.
- Какая в лесу скотина? Нас лес кормит. – улыбнулась девушка.
- Просто говорят, что в окрестностях звери пошаливают. Не страшно одной гулять?
- Все мы под Богом ходим. – спокойно ответила она.

Маленькая избушка стояла на пригорке, подставляя солнцу зеленоватые от мха стены. Распахнув дверь, Анна пригласила его войти.
- Мама, мама! – подбежали к ней дети, путаясь в длинных рубашонках. Светловолосые, синеглазые, как их мать.
«И дети есть.» – с тоской подумалось ему. «Такая красавица, а живет в лесу с мужем и детьми. Муж у нее ненормальный, если оставляет ее одну. Одну? Что же, можно сделать так, что он поплатится за пренебрежение к опасности. Ведь возможно, что когда он вернется, не найдет жены. А дети не помеха, они не успеют и пикнуть.»
Анна из последних сил сдерживала ярость, ведя непринужденную беседу. Звериное чутье предупреждало об опасности, исходящей от охотника, она видела его голодный взгляд, обшаривающий ее снова и снова. Она не боялась за себя, только за детей. Этому человеку была несвойственна жалость, он убьет их, если подумает, что они ему мешают.
День медленно клонился к закату. Андрэ с раздражением подумал, что надо снова идти. Скоро наступит ночь и можно будет продолжить охоту. Но он не мог отказаться от Анны, которую уже считал своей.
Он неслышно подошел к ней сзади, когда она хлопотала у плиты, обхватил тонкую талию и прошептал на ухо.
- Анна, что тебе муж, пойдем со мной. Я весь мир брошу к твоим ногам. У тебя будет все, что пожелаешь.
Она непонятным образом разомкнула его хватку, отошла на несколько шагов и покачала головой. – Мне ничего не нужно.
Андрэ перехватил ее ласковый взгляд, устремленный на детей. – Тебе мешают дети. Я помогу тебе.
Анна увидела только смазанное движение его руки и мальчик, играющий у стены, изумленно поднял на нее синие глаза. В плече торчал метательный нож.
Ненависть была настолько сильна, что Анна забыла, что сейчас она человек. Серебряная молния прянула к мужчине, жестокий удар отшвырнул показавшееся невесомым тело, от удара о стену избушка содрогнулась. Хруст костей резким звуком раздался во внезапной тишине.
Анна подбежала к сыну, подняла его на руки. Кровь текла из под посеребренного лезвия, заливала белую рубашонку. Серебро жадно пило юную жизнь маленького оборотня. У Андрэ все оружие было способно убить и зверя, и человека, и оборотня. Анна глубоко вздохнула и взялась за короткую рукоятку, обмотанную тонкой кожей. Мальчик не плакал, только лицо становилось все белее, посиневшие губы шепнули, - Мама…
Анна рывком вытащила проклятый нож и вынесла ребенка на улицу. Девочка по дальней стене обошла страшного чужака и выбежала вслед за матерью. Анна сидела на пригорке, баюкая маленькое тельце, едва слышно мурлыкая ему незамысловатый наговор.
- Ванечка, мой сыночек. Доживи до заката. Луна вылечит твои раны, даст новую жизнь. Опять станешь котенком, оденешься в серебристую шубку. Станешь лучше прежнего. Ванечка… Ваня…
Дочка приткнулась к ее боку, держала брата за руку, не позволяя душе расстаться с телом. Анна, ласково погладила ее по волосам.
- Настенька…

Андрэ все видел в открытую дверь, но ничего не мог сделать. Тело больше не повиновалось ему. Он даже закричать не мог. Осталась только боль в спине и непослушное чужое тело.