|
Терракотовые стены и сливочно-желтый потолок. На полу бордовый ковер, в его ворсе нога утопает по щиколотку. Тугие маленькие бархатные подушки того же цвета небрежно раскиданы по всей комнате. Маленькие светильники запрятаны под панель под потолком, свет мягкий и неяркий. Она полусидит, подложив под спину большущую подушку с тяжелыми атласными кистями, и смотрит в окно, проводя кончиками пальцев по тонкому стеклу бокала. От еле слышного скрипа по спине бегут мурашки, но ей все равно. За окном большая луна, как головка сыра с громадными дырками. Яркий оранжевый шелк кимоно кажется праздничным нарядом, хотя это всего лишь домашняя одежда. Босая ножка покачивается в такт неслышной музыке. Все, что ей сейчас надо, находится в пределах досягаемости. Почти полная пачка сигарет, зажигалка, пепельница и бутылка коньяка. Она стряхивает пепел и давит окурок в черной квадратной пепельнице. Ленивым движением достает новую сигарету и прикуривает. Ей не хочется курить, она делает это от скуки. Струйка дыма похожа на облако, ей нравится смотреть на луну через дым. С каждым глотком коньяка меланхолия отступает и скоро совсем исчезнет. Я неслышно подхожу и сажусь рядом, она не поворачиваясь, двигается, давая мне место. Она удобно устраивается у меня на плече и протягивает сигарету. Молча курим и пьем из одного бокала. Зачем слова? Ее волосы щекочут мне щеку, я украдкой целую ее. Она улыбается и искоса смотрит на меня. Я крепче прижимаю ее к себе, она трется щекой о мою щеку как котенок. Я люблю ее. Мне нравится осознавать, что пару секунд назад ее губы касались фильтра сигареты или прозрачного стекла, это все равно, что поцелуй. Но она пока ничего не хочет, ей просто хорошо рядом со мной. Сейчас мы друзья. Я чувствую ее настроение, ее равнодушную тоску и не настаиваю ни на чем. Все началось с кончиков пальцев, когда в очередной раз бокал переходил из руки в руку, когда в очередной раз наши пальцы соприкоснулись, что-то неуловимо изменилось. Она прижалась чуть теснее, слегка повернулась, почти незаметно, но все стало по-другому. Бокал отставлен, он больше не нужен нам. Пальцы сплетаются в ласковой борьбе, теперь она смотрит мне в глаза. Сегодня все будет так, как хочет она. Я осторожно глажу ее по щеке, заправляю прядку волос за ушко. Ее взгляд меняется, я вижу в нем ожидание. Медленно наклоняюсь к ней, если я увижу хоть намек на недовольство, то не стану этого делать, но она приподнимает голову, подставляя губы. Поцелуй теплый и очень нежный. Она обнимает меня, щекочет острыми коготками шею и плечи под толстой фланелевой рубашкой в крупную клетку. Шелковый пояс почти беззвучно развязывается, полы кимоно расходятся, открывая ее тело. Оранжевый красиво оттеняет ее кожу, ей к лицу теплые цвета. Пуговицы на моей рубашке без боя уступают ее пальцам, прохладные ладони скользят по обнаженному телу. Мне нравится дотрагиваться до нее, гладить волосы, прикасаться к губам. Сегодня никакой грубости – только нежность, трепетная и щемящая. Она на несколько минут или часов будет моей и позволит мне почти все, разве это не счастье? Я люблю ее. Я крепко прижимаю ладони к ее коже, проводя вниз, наслаждаясь, подчиняя и отдаваясь. Слова по прежнему не нужны, ее дыхание говорит мне все. Я знаю, когда ей хорошо, знаю, как заставить ее взлететь к звездам и обессилено рухнуть на землю. Мне нравятся ее губы, - красивый желанный ротик. Я целую ее медленно и проникновенно, провожу языком по губам, ныряя в теплый бархат ее рта. Ее ответ отзывается трепетом в моем теле, ее язык ласкает мой рот, руки обвивают мою шею, пальцы взъерошивают короткие волосы. Поцелуй, еще и еще, долго-долго, не просто прикосновение губ, а прикосновение души к душе, нежно до боли. Крепче руки, еще крепче, прижать к себе, растворяя в своей нежности. Она откидывает голову, покоряясь, позволяя поцеловать себя в шею. Я обнимаю ее, целую, вдыхаю запах ее волос. Ее длинные темные волосы мягкие, как мех норки, они рассыпаются под моими руками. Я легонько касаюсь ладонью темного соска и убираю руку. Не прикосновение – тень прикосновения. Она вздыхает, втягивает воздух сквозь зубы. Я смотрю только ей в глаза. Карие, они становятся бездонными, повелевающими и умоляющими, когда я провожу пальцем вокруг соска, заставляя его сжаться в тугой столбик. Ладони полнятся упругой полнотой небольшой груди, губы вновь приникают к губам, языки танцуют, рассказывают, ласкают. Глянцевые бордовые ногти впиваются в мои запястья, без слов прося продолжать мучительно нежные ласки. Наши обнаженные тела соприкасаются, ноги сплетены, я хочу прижаться как можно теснее, ощутить ее тело всей кожей, отдать ей частичку своей радости. Я люблю ее. Я целую маленькую родинку у нее на плече, это начало долгого пути. Губы неспешно скользят по смуглой коже, ниже и ниже. Поцелуи падают теплым дождем, я чувствую ее руку в своих волосах. Когда губы смыкаются на соске, она неслышно стонет и стискивает пальцы. Мне нравится сводить ее с ума поцелуями, делать то, что хочет она, но я тоже хочу этого. Губы смещаются еще ниже, от поцелуев вокруг пупка она начинает мелко дрожать, но все еще не произносит ни звука. Моя ладонь проникает между ее бедер, пальцы уверенно находят ту самую точку, но не касаются, кружат вокруг, дразнят, провоцируют. Ее руки торопят меня, она хочет сбросить напряжение, рассыпаться кипящей волной, но я знаю, что ей нужно на самом деле. Наконец, она стонет и приподнимает бедра навстречу моим движениям. Ее тело замирает, скрученное сладкой судорогой, под пальцами трепещет и пульсирует нежная плоть. Она плачет, прижимаясь ко мне. Плачет от наслаждения и счастья. Я нежно целую ее в мокрые щеки, и тихо шепчу ей. - Я тебя люблю. |