|
Рейтинг: PG-13 Жанр: сказка Телега натужно скрипела, её толкали руками, лошади отказывались приближаться, пугаясь страшного груза. Огромная живая коряга угрожающе растопыривала ветки, гудела и ухала. - Но, полегче! – Топор глубоко вонзился в заскорузлый корень, коряга загудела громче, дёрнулась и перестала ворочаться. - То-то же! – Ударивший удовлетворённо гыкнул. - Так её! Так! – Послышалось из толпы. Живыми корягами пугали детей, теперь же вот он – древний враг, непонятный, страшный, вытащенный из родных болот. То-то весело будет полыхать костёр на площади села, вместе с корягой сгорит и древний ужас, развеются тёмные тучи над лесом, попрячется надоедливая мошкара. И непролазная чащоба станет прозрачным приветливым лесом, в котором даже ребёнок не заблудится. Так гласили старые сказки и сегодня селянам предстояло проверить – врут они или нет. - Что здесь происходит? Процессия остановилась и даже попятилась, испугавшись властного голоса. - Дак мы это… корягу вот поймали, господин капитан. Мужик торопливо вытер об рубаху враз вспотевшие ладони. - И долго она от вас бегала? Твердые губы изогнулись в презрительной усмешке, серые глаза обжигали ледяным холодом. - Глупцы! Капитан обвел взглядом жителей. - Сожжёте её, и вы обречены! - Враки это! – Завопил Заба, первый горлопан на селе. – Господин капитан всю славу себе заграбастать хочет! - Враки? Я же вас спасаю, дурачьё. – Владимир с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть. – Мало вам Плешивой Горки? Толпа притихла, все знали, что очень давно там стояло село больше и богаче их Двугорки. Неведомая болезнь пришла из болот, всё стало покрываться ломкой белой плесенью, от которой не было спасения. Толстые стены домов стало возможно проткнуть пальцем, один за другим они осыпались невесомой трухой. Потом выяснилось, что люди тоже больны этой заразой, кожа их стала тонкой и сухой, они давились лающим кашлем, а когда умирали, их тела превращались в такую же белую труху. Заезжий торговец застал последних кашляющих призраков, на его глазах рассыпавшихся в прах. Всё, что он смог сделать - зажёг очистительный огонь. С тех самых пор на этой горке ничего не растет, даже вездесущий мох. Проклятое место. - Не из-за коряги это! Болезнь там была! – Надрывался Заба. Капитан мотнул темноволосой головой, словно отгоняя надоедливого комара, и тихо предупредил: - Не гневите лес.. Селяне напряжённо молчали, глядя на сурового капитана. Он был пришлым, никто не знал о его прошлом, но с оружием он управлялся, как деревенские с плугом, а негромкий голос мигом наводил порядок. Его побаивались даже самые отъявленные бунтари, само собой так получилось, что кроме него капитаном стражи ставить было некого. Владимир молча подошел к телеге и повелительно махнул рукой, мужики тут же отступили на шаг. Капитан обошёл телегу, уперся и покатил тяжеленную повозку в одиночку. Ворота его двора сухо бумкнули, словно грозя прищемить нос любопытным. Владимир остервенело сдирал с себя кольчугу, приговаривая:: - Сейчас маленькая, ты погоди, потерпи еще немного. Шлем, ножны с мечом, пояс с металлическими заклепками, кольчуга, даже мешочек с оберегом, проверил карманы, чтобы ни крупинки металла не осталось, и только потом он приблизился к телеге. Там, где деревенские видели уродливую корягу, он видел девушку неописуемой красоты. Золотые волосы, кожа, как нежный яблоневый цвет, а глаза… Небесной чистоты взгляд красавицы был полон страха и непонимания, а после удара топором, девушка казалась мертвой. Сколько бесценных секунд он потратил на уговаривание этих олухов, которые не видели, как струится кровь из глубокой раны, как слабеет дыхание и кожа становится восковой прозрачности. Владимир внёс девушку в дом, надеясь, что ещё не слишком поздно и его сил хватит, чтобы ей помочь. Если бы была жива матушка, она бы одним взглядом вылечила, а он… Он всего лишь мужчина, эта сила неподвластна ему. Но сейчас он должен смочь. Пусть потом терзают его горячка и лихоманка, только бы красавица осталась жива. Он наложил руки на края страшной раны и потянулся к силе. Словно гадюку за хвост из норы вытаскиваешь, подумал Владимир. И он совладал с непомерной тяжестью, заставил силу подчиниться. Воды, шепнул ласковый материнский голос, и Владимир влил в рот девушке ложку воды. Не так, Володенька. Её надо в воду. Капитан вкатил в горницу здоровенную бочку с водой и опустил туда молочно-белое тело. Показалось или нет, потянуло стоячей водой и камышами, словно в открытое окно дохнул ветер с болот. Наваждение накатило и схлынуло, а красавица в бочке открыла глаза. - Кто ты? – Владимир, как зачарованный, коснулся солнечных волос. - Анна. А ты кто? - Я – Владимир. - Ты правильный… твой дом живой. Ты не обижаешь нас. - Моя матушка была ведуньей. Она научила меня. – Владимир улыбнулся. – Но как же ты не спаслась? Анна пожала плечами. - Они нас ненавидят и боятся. И думают, что мы мечтаем их утопить. Не нужно мне было пытаться помочь. Владимир понимающе кивнул, и предложил: - «Оставайся у меня.» Селяне недоумевали, коряга исчезла без следа, нигде не осталось ни сучка, ни кусочка мха, а капитан с того дня изменился. Серо-стальной взгляд его стал задумчивым, хотя не потерял былой силы. Иным казалось, остановится капитан на привычном месте, замрет, и словно превращается в тополь – стройный, с янтарной корой, который шелестит тихо зелено-белыми листьями, озирает со своего высока всё селение. Да еще в дом к нему особого хода не было, а теперь и калачом не заманишь. Хотя у деревенских глаз наметанный, видно же, что в доме хозяйка появилась. Владимир и раньше на девок не очень то заглядывался, а сейчас и вовсе перестал. - Коряга присушила. – Пополз шепоток по селу. Особо смелые открыто насмехались над бабьими страхами, мол, испугались разговоров, сожгли бы корягу, глядишь, правдивы сказки, а так – захирело болото, не родится ягода. А капитану всё нипочем, горлопанам хватало одной его ухмылки, чтобы их гонор значительно поувял. - Чисто волк! – Потом делились впечатлениями они. Анна всё чаще грустила, потом не выдержала. - Отпусти меня, Владимир. Я домой хочу. - Иди. Неволить не стану. – И дверь открыл. - До темноты дозволишь остаться? - Оставайся. Крикнуть бы – «Не уходи, зазнобушка! О тебе одной думаю, живу ради тебя, дышу, чтоб тебя видеть. Ты – моё солнце и луна, не уходи, не лишай жизни!» Не крикнул. Не смог. Гордый. Анна до темноты не проронила ни слова, сидела на лавке, поджав под себя босые ножки, и смотрела на сгущающиеся тени в дверном проёме. Ночь выдалась особо тёмная, мохнатые облака кутали небо, не пускали к земле слабый свет луны и звёзд. Она молча шагнула за порог и растаяла в темноте. Капитана как подменили. Он почти перестал выходить из дому и пил горькую словно воду. Горлопаны и завистники осмелели, повадились дегтем мазать светлые ворота и гоголем ходили по селу. Владимир на все выходки только кривил рот, стоило ли спасать эти никчемные жизни? И всё же где-то в глубине души он знал ответ – Стоило. Ради того, чтобы смотреть на неё, ради тех дней, что он жил, дышал полной грудью и был счастлив. Стоило. У него был долг, но он не мог больше нести его. Владимир вышел за околицу и позвал. На Зов скоро откликнулся подходящий вестник – остроухий, лобастый с умными желтыми глазами. Теперь Круг пришлет ему замену в самом скором времени, село не останется без Смотрителя надолго. Не успеют они наделать глупостей. Он выскреб избу до немыслимой чистоты, пусть новый Смотритель сделает этот дом своим, как только шагнет внутрь, поклонившись притолоке. Владимир воткнул в дверь кинжал и подхватил котомку с немудрящим скарбом, пора. Повернулся и замер соляным столпом. - Уходишь? – Она словно не верила тому, что видела. - Ухожу. – Он кивнул. Анна сделала шажок и вдруг упала на колени: - Возьми меня с собой. Кем хочешь тебе стану, хоть рабыней бессловесной, только не гони. Света нет мне без тебя, Владимир. Жизни нет, только тебя вижу, в каждом дереве мерещишься, за каждым кустом. Владимир… - Не нужна мне рабыня. – Он пристально смотрел на неё. – Нужна жена. Пойдешь за меня? - Корягу болотную в жёны взять хочешь? – С горечью сказала она. - Кому коряга болотная, а по мне краше тебя нет в целом свете. К тебе я собрался, Анечка, хоть медвежьим пастухом, только бы видеть тебя. Хоть иногда. - Ты… любишь меня? - Больше жизни. Обнял, прижал к груди золотоволосую красавицу, заглянул в глаза, радуясь синеве майского, умытого дождем, неба и нежно поцеловал обретённую жену. С той поры селяне больше никогда не видели Владимира. А лес год от года становился всё краше и безопаснее, ребятня без боязни ходила за грибами и ягодами даже без взрослых, на болотах ягоды было – не обобраться, медовая морошка и крупная с вишню клюква. Но было на болотах одно запретное место, вздумаешь приблизиться – защекочет, заест до крови мерзкий гнус, тропка вильнет из под ног, надежная с виду кочка обернется трясинной ловушкой. Настырные парни все же пытались пробраться, да всякий раз возвращались ни с чем. Разве можно считать удачей видения на самом краю зрения. Правда, блазнилось всем почти одно и то же. Потом то один, то другой вспоминал, что видел будто бы задний двор, залитый щедрым летним солнцем да белоснежные простыни развешенные на просушку хлопотуньей хозяйкой, а кто-то углядел даже мужские порты и детские рубашонки. Новый смотритель слушал эти байки и тихо улыбался. Конец. |