|
Едва похоронив отца, Владимир раскрыл другу подлинное положение Анны в доме. Михаил был потрясён, узнав, что предмет его воздыханий – крепостная. И даже более того, отныне она личная служанка Владимира. - Ты будешь прислуживать мне. Только мне! – отрывисто приказал барон Анне в присутствии князя. - Слушаюсь, барин. – девушка опасалась смотреть на бывшего поклонника, да и он не стремился к прежней сердечности. Её происхождение легко победило влюблённость молодого человека, разрушило хрустальную сказку. Она теперь для него одна из горничных, только и всего. Владимир не услал Анну в людскую, даже более того – приказал, чтобы она осталась жить в своей прежней комнате. - Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. И днём и ночью. – скучно объяснил барон. Она промолчала, всё равно ей нечего было ответить. Всё итак было ясно, он добился того, о чём так давно мечтал: поставил на место зарвавшуюся крепостную. Анна надеялась, что новая забава быстрее надоест молодому барону, если она не будет ему прекословить. Рядом, так рядом. Она делано неуклюже присела в реверансе, как это делали дворовые, и спросила, по-деревенски выговаривая слова: - Чего изволите, барин? - Пока ничего. Присядь вот здесь, на диван. – он указал рукой. - Как можно, барин? Служанке не пристало сидеть в присутствии хозяина. - Ты будешь делать то, что я скажу! – Владимир усадил её рядом с собой. Анна постаралась устроиться так, чтобы в любой момент сорваться с места, но мужчина обхватил её за талию. - Почитай мне. – он вложил книжку ей в руки и удобно развалился на большой подушке. Девушка послушно открыла книжку. Владимиру никогда не нравилось, как она читает вслух, поэтому можно было надеяться, что он вскоре велит ей прекратить. Тем более, что книга оказалась французским романом, которые молодой Корф терпеть не мог. Но она ошиблась, он забрал у неё книгу только когда Анна устала, и её голос потерял прежнюю звонкость. - Я хочу чаю. – распорядился барон, но Анне накрывать на стол не позволил. Её место было около Корфа, он и стул для неё поставил рядом со своим. Анна почти не оставалась одна, хорошо, что ночью Владимир позволил ей спать в её комнате, хотя неизвестно, что было хуже. Днём всё время чувствовать его близость и изо всех сил сдерживать нежность или ночью – мечтать о нём, гадать, обнимет ли ещё раз невзначай, прижмёт к себе на мгновенье? Сейчас уже не было смысла лгать себе, она любит того, кого ей любить никак нельзя. Как просто было поверить в свою любовь к Мише, добрый, веселый, внимательный, восхищённый князь был так непохож на её всегдашнего обидчика. Анна пела, летала, уверенная, что освободилась от прежнего мучительного чувства, а оказалось, что первая любовь всё ещё живёт в её сердце. И она – первая, запретная, теперь цвела пышным цветом терновника, раня душу острыми шипами, потому что нельзя было показывать её ни жестом, ни взглядом. Владимир покатал в ладонях бокал с бренди, отставил его на столик, подошёл к окну и прижался лбом к холодному стеклу. Чем дальше, тем невыносимей становилось сложившееся положение вещей. Чем он хуже Михаила? Да, ничем! Он совсем не романтик и мечтатель, но почему же не может излечиться от любви? Репнину хватило того, что Анна крепостная, её происхождение перечеркнуло все достоинства девушки. Она не дворянка, и стало всё неважно – красота, талант, любовь, почему же у него не так? Почему он, барон Корф, продолжает любить служанку, мечтать о ней? Ведь он заставил её быть всё время рядом в надежде, что так то она ему точно надоест, но выходило всё наоборот. Она становилась ему всё нужнее с каждой секундой, с каждым ударом сердца. Он с ума сходил от невозможности выказывать свои чувства открыто, воровал каждое прикосновение, каждое случайное объятье, мечтал прильнуть губами к нежной шейке, дышать сладким ароматом её кожи, пить поцелуи розовых губ. Каждую ночь он обещал себе, что всё изменит, но утром, увидев кроткую красавицу, не мог признаться, продолжая притворяться холодным и безразличным барином. Завтра Крещение. Рождество они не праздновали толком, даже на службу не ходили, чем вызвали пересуды всего уезда. Ещё бы, светлый праздник, а барон Корф в доме затворился и воспитанницу отца служанкой сделал, ясно дело для чего. Завтра после службы вода святая, студёная все грехи смоет. Может и ему Господь подскажет, что делать, как поступить? Анна не понимала, отчего барон весь день задумчив и немногословен. Она всё набиралась решимости отпроситься у него на вечернюю службу, Крещение всё же, но он сам велел собираться. В церкви на них все косились и перешептывались, но Владимир и бровью не вёл, продолжая держать Анну за руку. После освящения воды сразу увез девушку домой. Но дома не позволил раздеться, взял свёрток с вещами и потащил Анну к возку. Смирная лошадка довольно быстро довезла их до купальни, где уже была прорублена прорубь. - Подержи полотенце, я сейчас. – Владимир бросил на снег циновку и принялся раздеваться. Анна молча стояла с полотенцем в руках, не до конца уверенная, что барон окунётся в ледяную купель, но он решительно направился к тёмной воде. У красавицы даже дыхание перехватило, когда он три раза погрузился в воду с головой. Отфыркиваясь, Владимир выбрался на берег, лунный свет серебром облил обнаженные плечи мужчины, мокрые кальсоны облепили ноги, и бесстыдная луна позволяла увидеть все особенности мужской фигуры в подробностях. Анна торопливо набросила полотенце ему на плечи, схватила ещё одно, поменьше, стала торопливо вытирать голову, мокрые волосы на морозе взялись льдинками. - Простудитесь… - тревожно выдохнула она. Владимир только хмыкнул и азартно растёрся полотенцем. Анна глаз не могла отвести от его тела, заливаясь жарким румянцем, забывая, что надо дышать. Очнулась только, когда мужчина стал стягивать мокрое бельё. Девушка отвернулась, стараясь унять бешеное сердцебиение, она вся горела. Тёмная полынья притянула взгляд, поманила избавлением от жара, Анна решительно расстегнула шубку. Владимир отвлёкся, переодеваясь в сухое, и не сразу понял намерения девушки. Она стояла у самой кромки воды, стараясь прикрыть коленки слишком короткой для этого сорочкой. - Анна, вы что задумали? – сурово окликнул её барон, но это только укрепило её решимость. - Сегодня Крещение, я… тоже хочу смыть грехи. - А у вас они есть? – Владимир сам не понял, отчего обращается к девушке на «вы». - Есть. – выдохнула она и шагнула в воду. Ледяная вода обожгла, выпивая решимость, и Анна поспешила зайти по грудь. Теперь дыхание перехватывало от холода, и она стала дышать чаще. Тело скоро привыкло, и вода была теперь просто терпимо-холодной. - Анна, не делай этого! – крикнул Владимир, она взглянула на него и резко поджала ноги, погружаясь с головой. Когда она вынырнула, хватая ртом воздух, барон за руку выволок её на берег, швырнул под ноги свою шинель, содрал мокрую сорочку , завернул в полотенце, потом укутал всем, что было и усадил в возок. Ему казалось, что лошадь еле плетется, он нетерпеливо подстёгивал её, но скорости животному это не добавляло. Въехав во двор, Владимир остановил лошадь около бани, хорошо, что он предусмотрительно велел натопить её. - Что вы делаете? Не нужно… я вполне отогреюсь дома в кровати. – попробовала возражать Анна, проследив за его взглядом. - И завтра пригласим доктора Штерна, чтобы лечить вашу простуду. – язвительно ответил барон, подхватывая её на руки. - Я не простыну! – возразила девушка и звонко чихнула. - Ну вот! – фыркнул он и занёс девушку в теплоту предбанника. Масляные лампы светили довольно тускло, по стенам сразу заметались причудливые тени. Владимир быстро освободил красавицу от одёжек и потащил в парную. Постелил на полку простыню, чтобы не обжечь нежную кожу даже случайно. Веники уже мокли в шайке, барон стряхнул с листьев лишнюю воду и стал аккуратно обмахивать девушку, изгоняя из тела напоминание о холоде проруби. Он всё никак не мог успокоиться, освободиться от тревоги. Зачем она, глупышка, в ледяную воду да с головой. Ей по первому разу только до сердца дозволено войти, она же не каждый день в проруби купается. Глупенькая, глупенькая малышка! И волосы мокрые, пропитанные холодом… Владимир отложил веники и зачерпнул ковшиком тёплой воды. Начал поливать с кончиков волос, согревая их постепенно. Анна блажено застонала под потоком тёплой воды, только тогда тревога немного отступила. Теперь можно было снова взять веники, чтобы окончательно отогнать простуду. Он хорошенько пропарил девушку, её кожа порозовела, хотя Владимир старался быть осторожным. Потянув за простыню, он перевернул Анну на спину. Владимир судорожно сглотнул, проводя вениками над девушкой, нагоняя горячий воздух к её телу. От её красоты кружилась голова, он дрожал, несмотря на жарко протопленную баню, колени подгибались. Если бы он осмелился коснуться её, может быть тогда, красавица бы повернула голову. Она даже не смотрит на него, неужели он настолько противен ей? Или она считает неприличным смотреть на полуголого мужчину? Владимир отступил на шаг и отвернулся. - Анна, идите. Вы вполне отогрелись. – отрывисто приказал он. Она мышкой прошмыгнула мимо него, чтобы он не увидел слёз, подступивших к глазам. За что он так с ней? Зачем он её мучает? Владимир не смог долго оставаться в парной, ему и без горячего пара нечем было дышать. Только как показаться Анне таким – растрёпанным, возбуждённым, ведь е г о не спрячешь. Но девушка мыла волосы, и даже не покосилась в его сторону. Барон схватил ушат с холодной водой, стоящий в углу, и опрокинул на себя. Это мало помогло, и он сбежал в предбанник, страшась неизвестно чего. В любом случае, ничего хорошего не выйдет, если Анна увидит его таким. Она или испугается или посмеётся, что совсем невыносимо. Когда Владимир вышел, Анна позволила себе всхлипнуть, ведь плакать при этом холодном надменном эгоисте, это только навредить себе. А если он догадается, отчего льются слёзы, ей станет совсем плохо. Ведь она хотела… ждала, что он прикоснётся к ней, хотя бы погладит, но нет… Она ему совсем не нравится. Девушка ещё какое-то время сидела на лавке, дожидаясь, пока высохнут слёзы. Она надеялась, что Владимир уйдёт, и она спокойно оденется, но он ждал её. - Одевайтесь. – кивнул на полотенце и сложенные стопкой вещи и отвернулся. Анна молча повиновалась. Когда Анна осталась одна в своей комнате, она наконец-то смогла заплакать нормально. Ей отчего-то было ужасно плохо, тело ломило, настроение было – гаже некуда. Она не знала, что Владимир долго стоял у её двери, но войти так и не решился. Он постарался ретироваться как можно бесшумнее, чтобы Анна ни о чем не догадалась. Он хотел её до умопомрачения, но ещё больше боялся отказа. Ночь не принесла облегчения, и если бы не утренний гость, Владимир бы вовсе впал в чёрную меланхолию. Привезённые новости всё упрощали и одновременно усложняли. Барон закрылся с поверенным в кабинете, велел принести кофе и никого к ним не пускать. Анна сидела за туалетным столиком в своей комнате и плакала. Она спала совсем немного, бессонная ночь тенью залегла под глазами, покрасневшими от слёз. И они никак не унимались. Что ей теперь делать? Она никак не может освободиться от своей любви к Владимиру, а ему от неё не нужно ничего, он даже мимолётно не увлечётся ею. Обычно он каждое утро требовательным стуком в дверь подтверждал, что хочет её видеть, но не сегодня. Видимо, вчера он достаточно подробно рассмотрел её в бане и совсем разочаровался. Солнце уже достаточно высоко, а он всё ещё не позвал её. Девушка кое-как стёрла слёзы и посмотрела на себя в зеркало. Пудриться бесполезно, у неё глаза на мокром месте, но как показаться Владимиру такой, бледной, расстроенной? В дверь поскреблись, Анна похлопала себя по щекам и открыла. - Тебя барин срочно вниз требует! – прошептала Маша, недавно взятая в дом из деревни в помощь Варе. - Я сейчас буду. Ещё раз посмотрев в зеркало, она с тоской поняла, что ничего с собой сделать не сможет, придётся идти, как есть. Увидев её, Владимир нахмурился и указал на кресло, сам остался стоять у окна. - Доброе утро, Анна, присаживайтесь. Это поверенный нашей семьи Николай Григорьевич, он кое-что хочет сообщить вам. Она тихо поприветствовала поднявшегося мужчину и присела в кресло. - Анна Петровна, вы знаете, кто ваши родители? - Крепостные Платоновы. Они угорели при пожаре, я одна осталась. - Нет, это не так. Вашим отцом был князь Пётр Михайлович Долгорукий, а матерью – крепостная Корфов. - Зачем вы это мне говорите теперь? – она в упор взглянула на мужчину. - Я выполняю поручение, полученное от барона Ивана Ивановича Корфа ещё до его смерти. - Он никогда мне не говорил об этом. Для чего мне это знать? - Как дочь князя Долгорукого вы можете требовать свою долю в его наследстве. - Разве незаконные дети что-то могут требовать? - Я привёз документы, которые дадут вам это право. - Я – крепостная, и должна делать то, что прикажет мне хозяин. А ему всё равно, кем был мой отец. - Вы не крепостная, Анна Петровна. Вам давно выписана вольная, и я не знаю, отчего вам её до сих пор не отдали. У меня есть заверенная копия. Николай Григорьевич протянул ей документ, и девушка взяла его дрожащими пальцами. - Значит… я свободна? - Вне всяких сомнений. - Благодарю вас… - она встала, но внезапно пошатнулась и поднесла руку к лицу, отгоняя дурноту. Владимир тут же очутился рядом и поддержал её под локоть. - Вы слишком бледны, Анна, вчерашнее купание не пошло вам на пользу. – он усадил её обратно в кресло и крикнул за дверь. - Эй, кто-нибудь, пригласите доктора, да поживей! - Не надо доктора! – девушка попробовала протестовать, но Владимир упрямо мотнул головой. - Не спорьте, я всё ещё отвечаю за вас. Доктор приехал быстро, осмотрел девушку, укоризненно покачал головой, но микстуры прописывать не стал, а велел больше отдыхать. Анна кивнула и попыталась улыбнуться, но улыбка получилась грустной. Доктор Штерн оказался старинным знакомцем Николая Григорьевича, они сердечно поприветствовали друг друга, и Илья Петрович зазвал поверенного к себе в гости. Мужчины не успели одеться, как пожаловала новая гостья. Мария Алексеевна Долгорукая вошла, ни с кем не поздоровалась, и сразу начала фыркать и планировать перестановку в комнате. - Простите, Мария Алексеевна, чем обязан? – холодно осведомился Владимир. - А вас, барон, я попрошу в кратчайшие сроки покинуть дом. Мне не нужны приживалы. - О чём вы? - Ваш отец не выплатил долг, и поместье теперь моё! – надменно заявила княгиня. - Позвольте, о каком долге идёт речь? – доктор Штерн очнулся от растерянности. - Вас это не касается! – женщина взмахнула распиской. - Я узнаю этот документ, откуда он у вас? – Илья Петрович ловко выхватил бумагу у неё из рук. – Да, да, я присутствовал при передаче денег вашему мужу, Царствие ему Небесное. Иван Иванович выплатил долг полностью. - На расписке нет никаких упоминаний об этом. – княгиня сдаваться не собиралась. - Покойный барон Корф прислал мне подписанную расписку о возврате долга. – вмешался Николай Григорьевич. – Она у меня в конторе в Санкт-Петербурге. Такого удара Долгорукая не ожидала. - К суду я её представлю. – поверенный церемонно поклонился. Мария Алексеевна обвела всех присутствующих взглядом, который не сулил ничего хорошего. Глянув на Анну, она противно усмехнулась, развернулась на месте и стремительно вышла. Вскоре откланялись и Николай Григорьевич с Ильёй Петровичем, им не терпелось обсудить новости и вспомнить былое. Анна с Владимиром остались одни. Он искоса посмотрел на девушку, почти незаметно вздохнул и спросил: - Что вы намерены теперь делать? - Я? Не знаю… - Анна растерянно пожала плечами. – Наверное, я… больше не могу оставаться в вашем доме, но и идти мне некуда. Если вы позволите мне пожить здесь ещё немного, пока я не найду работу и новое пристанище. - Работу? Вы же имеете право на часть наследства князя Долгорукого. - Нет! - она испуганно отшатнулась. - Я боюсь, что Мария Алексеевна узнает об этом. Это страшная женщина. Сегодня она едва не лишила вас дома, если бы не доктор и поверенный, не знаю, что было бы. - Да, они оба очень кстати оказались в это время здесь. Владимир взглянул на письмо, которое держал в руке и тяжело вздохнул. - У вас… что-то случилось? Неприятные новости? – рискнула спросить Анна. - Да, не слишком приятные. Совсем скоро приедет моя… невеста. - Кто? – сердечко оборвалось, кровь резко отлила от лица, ноги налились свинцовой тяжестью, а коленки ослабли. - Невеста. – повторил Владимир и поджал губы, глядя в письмо. – Когда-то отец имел неосторожность пообещать это моей троюродной тётушке, и теперь его нет, чтобы отменить сговор. А я должен взять на себя эти обязательства. Хотя… у меня есть один выход. - Выход? Вы не хотите жениться? - На ней? Нет. Я хочу жениться до того, как они приедут. Надеюсь, что у них хватит ума, чтобы всё понять, и такта, чтобы не заводить об этом разговор. - Ну что же… думаю, многие девушки согласятся составить ваше счастье. – Анна старалась привыкнуть в боли в сердце. - А вы? - Простите? - Вы, Анна? Вы согласитесь? - Почему вы… это мне предлагаете? Из-за того, кто я? - Ваше происхождение теперь всё для вас усложняет. Вы столько времени находились в доме наедине со мной, а вчера мы с вами даже посетили вместе баню. - Но ничего не было! Не было! - Думаете, в это поверят? Анна, давайте спасём друг друга. Вы избавите меня от женитьбы на незнакомой мне девушке, а я… никому не выдам вашу тайну. Вы и замуж за меня пойдёте, как вольная Платонова. - Обещаете? – она затаила дыхание. - Обещаю. Кивните, если вы согласны. Она помедлила и неуверенно опустила голову. - Прекрасно. Мы поженимся сегодня. - Сегодня? - Да. А чего тянуть? Вот так совершенно неожиданно для себя Анна уже к обеду стала баронессой Корф. Но просто на заключении брака барон не остановился, он настоял на том, чтобы её вещи перенесли к нему в комнату. - Мы женаты, Анна, и должны спать в одной кровати. Все должны быть уверены, что вы скоро родите мне наследника. - Вы хотите, чтобы все думали, будто я… согрешила с вами до свадьбы? - Они уже так думают. И только мы с вами знаем, что это не так. Пойдёмте обедать. - Что? – девушке показалась, что она ослышалась. - Обедать. Вы же не завтракали. - Я не голодна. - Тогда, давайте просто попьём чай. Варя наверняка напекла плюшек. – Владимир взял её под руку и повёл в столовую. Настояв на том, чтобы Анна съела хотя бы одну плюшку, барон оставил её в покое. Он допил свой чай, отставил чашку и внимательно посмотрел на девушку. - Вы плохо спали ночью, это заметно, вам стоит сейчас прилечь. Да, и доктор советовал вам больше отдыхать. - Я не хочу… я не знаю… я сейчас ничего не хочу… - Анна посмотрела на него несчастным взглядом. - Я знаю, вы сейчас растеряны и не знаете, что делать дальше. Признаться, я тоже не знаю. Я почти не спал ночью, а с утра столько событий. Пойдёмте спать. Он протягивал ей руку, словно старый друг, и Анна решилась согласиться. Владимир дал ей время переодеться и умыться, не отвлекая разговорами. Анна надела самую строгую свою сорочку и забралась под одеяло. - Отдыхайте, Анна. – барон ласково улыбнулся ей и ушёл за ширму переодеваться. Девушка закрыла глаза, и отвернулась, чтобы не поддаться искушению взглянуть на мужчину. Он не стал ложиться, устроился в кресле. - Отдыхайте, Анна. – повторил он. - А вы? - Я тоже буду. Позже. Она неслышно вздохнула и обняла подушку. На что она надеялась? Что Владимир захочет с ней быть после свадьбы? Он же сказал, что все должны думать, будто они вместе, но на самом деле всё будет как прежде или ещё хуже. Теперь он и вовсе перестанет прикасаться к ней. И ей нужно скрепить своё сердце и надеяться… на чудо, не меньше. Анна думала, что не заснёт, но бессонная ночь и утренние переживания измотали её, и сон пришёл совсем скоро. Владимир заставлял себя оставаться в кресле, не желая ещё больше расстраивать Анну. Может, зря он заставил её согласиться на брак с ним? Что изменится? Она всё так же и смотреть на него не хочет. А он с ума сходит. Ему бы хоть раз ещё обнять её. Барон не удержался и прилёг на краешек кровати, потом медленно придвинулся ближе к девушке и подлез под одеяло. Отчего-то коснуться красавицы рукой казалось более кощунственным, чем дотронуться губами до её волос. Мягкие душистые пряди пощекотали его щёки, и он замер, наслаждаясь такой недоступной прежде близостью. Осторожно мазнул губами по нежной щеке и осмелился приобнять девушку. Ближе, ещё ближе притянуть её к себе, прильнуть к губам, сначала легко, мимолётно, лишь надеясь на ответ, и, получив его, дольше, так долго, пока хватит дыхания. Анна сладко вздохнула, радуясь чудесному сну. Совсем неудивительно, что Владимир снится ей ласковым любовником, ведь она столько мечтала об этом. Положить ладони на мужские плечи, прижаться к нему, сильному, горячему. А поцелуи… ах, как жарко, требовательно его рот накрыл её губы. Это безумно, волнующе, волшебно. Владимир всё больше шалел от женской покорности, от податливости нежного тела. Анна льнула к нему и отвечала на поцелуи, от чего влюблённый барон совершенно сходил с ума. Он медленно потянул подол сорочки вверх и невольно застонал от наслаждения, коснувшись ладонью шелковистой кожи. Он не зря так боялся прикоснуться к девушке, чувствовал, что его выдержке не пройти этого испытания. Но теперь – Анна его жена, и он может, имеет право… на всё. Погладил женское бедро смелее, задирая плотную ткань сорочки ещё выше. Анна шевельнулась навстречу, и он забыл обо всём. Торопливо содрал мешающую ткань, прижал к себе нагую красавицу, навалился, неистовыми поцелуями утверждая своё господство. Анна негромко застонала, когда сильные руки ощутимо стиснули её, это было так сладко – принадлежать ему. Только она совсем не знала, чего хочет Владимир. Объятья, поцелуи, это было лишь начало. Что-то горячее, твёрдое прижалось к её бедру, потом мужчина навис над ней и упёрся этим ей туда, где и трогать стыдно. Хорошо, что он не прекращал целовать её, иначе… она бы проснулась. Анна испугалась, что сон может закончиться, крепче оплела руками мужскую шею, выгнулась, теснее прижимаясь к Владимиру. Он подался к ней, и заполнил её собой. Это было совсем не больно, как обычно во сне, мы не чувствуем боли, хотя должны бы. Просто он был таким большим, и ему было тесно в ней. Владимир качнулся в первый раз и выдохнул, размыкая поцелуй. Сладкая, безумно сладкая, желанная. - Анечка… - шепнул одними губами, с сожалением понимая, что больше ни секунды не сможет сдержаться. Наслаждение нахлынуло, скрутило тело почти болезненной судорогой, но ему было этого слишком мало. Он сомкнул руки за спиной женщины, снова завладел её губами и продолжил ещё более напористо и властно. Анна не могла сдержать стонов, движения мужчины раздували пожар в её теле, наполняли негой и тяжестью. Она запрокинула голову, подставляя поцелуям шею. - Владимир… Владимир… ах… - сорвалось с губ. Тело стало непослушным, словно чужим, но это было восхитительное ощущение. Услышать своё имя, произнесённое любимым голосом, полным наслаждения, Владимир не смел об этом и мечтать. Чувствуя сладкую дрожь женского тела, он сам замер, возносясь к звёздам. Освободив Анну от тяжести своего тела, Владимир лёг с ней рядом, прижал к себе. Он всё не мог поверить, что она теперь принадлежит ему, что её мысли о нём. Целовал любимую, а руки начали восхитительное путешествие по женскому телу, скользя по округлостям, задерживаясь во впадинах. Она была такая ладная, её хотелось целовать и гладить бесконечно. Владимир залюбовался красотой упругой груди, попробовал на вкус розовые соски, ласкал, целовал их, пока красавица не застонала и не стала выгибаться. Устоять перед таким призывом барон не смог. - Анечка… - простонал он, обнимая её, опускаясь на локти, становясь с ней одним целым. И снова волшебство единения захватило, закружило, лишило дыхания и наполнило блаженством. Утомлённая женщина сладко спала, уткнувшись ему в грудь, а барон всё боялся сомкнуть глаза. Его счастье было велико, как океан, и Владимир наслаждался им, несмотря на горчинку. Не было крови, не было боли, превращающей девушку в женщину. Кто-то другой забрал её невинность, но как же он посмел бросить её? Владимир злился на этого неизвестного соперника, который заставил страдать Анну. - Я больше никому не позволю тебя обижать. – прошептал он. - Я люблю тебя, Владимир. – промурлыкала девушка во сне и доверчиво потёрлась щекой о его плечо. Анна открыла глаза и прижмурилась от яркого солнца, разглядывающего её из окна. Девушка потянулась в кровати, улыбаясь своим счастливым снам. Сейчас, в одиночестве, она могла себе это позволить. Потом, когда вернётся Владимир, ей нужно будет вновь следить за каждым своим словом, чтобы не выдать своих чувств. Красавица встала и недовольно поморщилась, поясницу ощутимо тянуло, видимо, она ещё не привыкла к новой кровати. Умылась Анна довольно быстро, а вот на причёсывание пришлось потратить больше времени, чем обычно, волосы спутались, будто бы она всю ночь вертелась. В гардеробе висело единственное платье: белое, с открытыми плечами. Девушке ничего не оставалось, кроме как подчиниться этому молчаливому приказу. Платье подчеркнуло тонкость талии и выставило напоказ грудь. Анна даже не знала, хочет ли выглядеть так нежно и вызывающе одновременно. К сожалению шали нигде не было видно, а то можно было бы спрятаться в тёплые шерстяные объятья. Наверное, она оставила её где-то внизу, решила девушка и отправилась на поиски. На лестнице Анна в нерешительности остановилась, в гостиной на диване сидел Владимир, вяло отмахиваясь от наседавшего на него Михаила. - Угомонись, Миша, я тебе уже ответил – нет. - Зачем она тебе? Ну, скажи, зачем? Поиграешь и бросишь! - Что ты выдумываешь? - Перестань лицемерить! Ты сделал Анну своей служанкой! Личной служанкой! Я знаю, как быстро тебе надоедают женщины! - И ты думаешь, что я… воспользовался своим правом хозяина? – Владимир скептически приподнял бровь. – Да, я хотел, чтобы Анна знала своё место, но не более того, а вот ты мой милый друг… обманул её. Как ты мог? - Я ничего ей не обещал! – запальчиво возразил Михаил. - Да, клялся в любви, соблазнил, но ничего не обещал. – барон саркастически скривился, встал и в упор посмотрел на приятеля, заложив руки за спину. - Соблазнил? Да мы даже ни разу не целовались! – возмутился Репнин. Владимир потаённо улыбнулся своим мыслям, на какое-то время забыв о князе. - Владимир, продай мне Анну! Она заслуживает лучше доли, чем быть просто служанкой! А что с ней будет через пять, через десять лет?! - Я надеюсь, что она будет счастливой женщиной, окруженная любовью детей и мужа. - Мужа? Ты выдашь её замуж? – Михаил недоумённо посмотрел на Корфа. - Ты думаешь, что муж ни разу не попрекнёт её тем, что она была с тобой? Примет твоего ребёнка? Владимир никогда не подозревал, что ревность может быть такой несвоевременной и острой. Сейчас, когда Анны не было рядом, оказалось проще представить её в объятьях другого, и взбеситься от этого предположения. - Да, твоего благородства на это не хватит. – ядовито ответил барон. – Ты никогда не женишься на бывшей крепостной. - Анна может стать знаменитой актрисой! - И тогда ты женишься? - Ты знаешь, что это невозможно. Но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы она была счастливой. Я признаю наших детей. У Владимира потемнело в глазах. - У Анны никогда не будет детей от тебя! Никогда! – рявкнул Корф. - Ты так говоришь потому что… ты сам её любишь? - Это не твоё дело. – Владимир отвернулся. - Ты её любишь. – утвердительно кивнул Михаил, глядя на друга. – Потому и не хочешь отпускать. - Я не отдам Анну ни тебе, ни кому-то другому. – раздельно процедил барон. – Анна вчера стала моей женой. - Твоей женой? – Репнин остолбенел. – Ты женился на служанке? - Это тебя так удивляет? - Ты же дворянин! - А она – дочь дворянина. Незаконная. – Владимир дёрнул плечом. – Но дело вовсе не в этом. - А в чём? - Ты сам всё понял, я люблю её. А когда любишь – всё остальное неважно. - Неужели ты бы женился, если бы Анна была обычной крепостной? – Миша покачал головой. Барон с сожалением посмотрел на него. - Да. – тихо и просто. - Ты – безумец, Корф! Ты всегда был безумцем. – Репнин взмахнул руками. – Ты даже не обдумал последствия! - Мне плевать на сплетни, слухи. Анна будет со мной. - А ты спросил саму Анну? Чего она хочет? – не унимался князь. - Нет. Не спросил. – Владимир помрачнел. - Ты, как обычно, всё решил сам. – язвительно кивнул Михаил. - Анна согласилась стать моей женой. – твёрдо произнёс барон, упрямо глядя в одну точку. Девушка сделала шаг, ступив на первую ступеньку, Владимир тут же посмотрел на неё. - Анна… Она не поняла интонацию, с которой он произнёс её имя, вежливо кивнула и спустилась. Владимир протянул руку, помогая преодолеть последние ступни, ревниво закутал её обнажённые плечи шалью, нашедшейся тут же в кресле. - Простите, я подслушала ваш разговор. – призналась она после обмена приветствиями. Мужчины смутились. - Миша, я благодарю вас за заботу обо мне, но это лишнее. Со мной всё будет хорошо. - Но, Анна, разве вы этого хотели? – Михаил смотрел на девушку и не мог насмотреться. В ней что-то изменилось, она стала ещё изящней, еще волшебней. - Я… не знаю. – она неуверенно пожала плечами. - Разве вы не хотели стать актрисой? От ответа оторопели оба. - Этого хотел мой воспитатель. - А вы? Чего хотите вы, Анна? – Владимир развернул её к себе. - Я… не знаю. – она поникла. - Анна, одно ваше слово, и всё изменится. Я дам вам всё, что в моих силах. – барон всматривался в её зрачки. - Кроме свободы. – хмыкнул Михаил. Ему было неприятно видеть, каким тёплым стал взгляд красавицы, как она неосознанно потянулась к Владимиру, доверяя его обещаниям. - Да, Анна, свободы я вам не дам, но в остальном – будет всё так, как вы хотите. Хотите – наряды, украшения, путешествия? Ницца, Париж? Я весь мир положу к твоим ногам, Аня. - Н-нет… я ничего этого не хочу. – она покачала головой, Репнин заметно воодушевился. – Я хочу… ребёнка. Она прошептала последнее слово и замерла. Владимир нервно сглотнул, Михаил растерянно моргнул. - Ну что же… госпожа баронесса, ваше желание – закон для меня. Прости нас, Миша. – Владимир подхватил жену на руки. – Мы должны обсудить это наедине. Корф поднялся по лестнице, ни разу больше не посмотрев на ошарашенного приятеля. Когда барон поставил её на пол в спальне, Анна оробела. Как она могла сказать такое, да ещё при Мише? Господи… что Владимир подумает? Она растерянно смотрела, как он целует ей руки, не зная теперь, что говорить. - Анна… - Владимир обнял её, притянул ближе к себе. - Д-да… - испуганно вырвалось у неё. - Что с тобой? – ласково спросил он, дотрагиваясь до её щеки. - Я… простите меня за то, что я сказала… там, в гостиной. - Значит… вы не хотите ребёнка от меня? – разочаровано сказал барон. - Х-хочу… - Тогда почему вы просите прощения? Вы же сказали правду. - Мы же были не одни. - Да… в самом деле, жаль, что в тот момент мы были не одни. – широко улыбнулся Корф. - Владимир, перестаньте! – она смущённо отвернулась. - Но, почему, Анна? Мне очень нравится ваше желание. И я намерен его исполнить. - Вы хотите, чтобы мы с вами… чтобы мы… - девушка все никак не могла произнести вслух своё предположение. - А почему нет? Вы – моя жена. - Но ведь вы женились на мне, чтобы избежать другого брака! - Анна, мне казалось, вы слышали наш разговор с Репниным. - Я слышала, но ведь вы просто шутили, правда? Вы не хотели говорить ему об истинных причинах нашего… соглашения. - Я не хотел говорить об истинных причинах вам, Анна. Боялся, что вы испугаетесь, откажете мне. - Вы… хотите быть со мной? - Да. – Владимир взял её руки в свои. – Я давно схожу с ума от любви к вам. - Не нужно лгать, Владимир. Я даже не нравлюсь вам. – она со вздохом высвободилась. - Почему вы так решили? – нахмурился барон. - Это же очевидно. – Анна грустно улыбнулась. – Вы никогда не пытались… вы избегали меня. - Избегал… я же не святой, Анна! Я не мог находиться рядом с вами. – он наклонился к ней и хрипло прошептал: - Я мечтал о тебе. От откровенного желания, прозвучавшего в мужском голосе, в лицо словно жаром плеснуло, всхлип заменил вдох. Сильные руки сомкнулись на девичьей талии, губы прильнули к приоткрытым губам нежно и настойчиво. Это было ещё более восхитительно, чем в чудесном сне минувшей ночью. Целуя, Владимир уложил её на кровать и довольно быстро освободил от платья. Желание вызвало в теле девушки невольную дрожь, и она потянулась мужчине. - Анечка… - выдохнул Владимир, сдирая с себя рубашку. – Я люблю тебя! От признания, обращенного к ней, красавица притихла и нервно сглотнула. Ей показалось, что она попросту спит, и ей только снится и подслушанный разговор и слова Владимира. Барон почувствовал её смятение, обхватил ладонями хрупкие плечики и не отрываясь смотрел в глаза любимой. - Я люблю тебя. Люблю! Люблю! Люблю! – снова и снова повторял он, улыбаясь на её отрицательное мотание головой. - Почему ты не веришь мне, Аня? – потеряв терпение, спросил Владимир. - Я боюсь, что это только сон. Я проснусь, и всё закончится. - Это не сон. Не сон! – он наклонился к ней, плотно прижав девушку к кровати. – Ты – моя жена. Ты – моя! - И… ты будешь делать со мной, что захочешь? – Анна сама от себя не ожидала этого кокетливого вопроса, да и Владимир был слегка озадачен. Он чуть ослабил хватку, недоверчиво глядя на жену, а сердце колотилось, ободрённое лукавой улыбкой. - Да. Всё, что захочу! – рыкнул Корф, сильнеё стискивая её в объятьях. - И… чего же ты хочешь? - Любить тебя. - Правда? - Правда. А ты? Чего хочешь ты? – он смотрел Анне в глаза, надеясь увидеть ответ в глубине зрачков. - Быть с тобой. Всегда. И днём и ночью. С тобой. На всю жизнь. - Так и будет. Ты со мной, на всю жизнь. Её «люблю» утонуло в поцелуе, потерялось в жарких объятьях, растворилось в нежных ласках и снова слетело с губ, утомлённых поцелуями, радуя мужчину. конец. эпилог. - Владимир… это было лучше, чем во сне. И мне совсем не было больно. – Анна поудобнее устроилась в кольце его рук. - Больно? Она вскинула на него изумлённые глаза. - Мне казалось, ты знаешь, когда девушка в первый раз… с мужчиной… это больно. - Кто тебе это сказал? – Владимир наслаждался смущением своей красавицы. - Я… не помню кто… но… говорили. И ещё… после свадьбы на плетень вывешивают простыню, что невеста была чиста. – Анна высвободилась из его объятий и посмотрела на постель. Простыни были смяты, но на них не было ни пятнышка крови. - Анечка, не надо. Так иногда бывает. – Владимир чувствовал, как радость от её слов без следа растворяет горечь ревности. Анна любит его, и только его! Не было никакого соперника, она никому не отдавала своего сердечка, как он раньше не понял? - Бывает? Правда? – она с надеждой посмотрела на него. - Правда. – он притянул её к себе. - И у тебя так много раз было? – Анна упёрлась ему в грудь. - Нет. С тобой – в первый. И ещё… хочу тебе признаться, слухи о моих… успехах сильно преувеличены. – Владимир настойчиво прижимал к себе упрямицу. – Я не настолько… опытен. - А я думала… что… у тебя было много женщин. - Не стоит ревновать меня к ним, я всегда любил только тебя. - Любил? Меня? – она обижено отодвинулась. - Тебя. – он взял её за руку. – Мне кажется, я всегда тебя любил, но не желал признаваться в этом. Владимир заставил Анну вернуться к нему под одеяло. - Я должен тебе признаться ещё кое в чём… Тогда в день нашей свадьбы… это был не сон. - Но как ты… как ты посмел? – Анна стала отбиваться, но он не позволил ей вырваться. – Я не смог удержаться, а ты… - Владимир сжал тонкие запястья, запрещая жене сопротивляться. – Всё мне позволила. - Я думала, это мне снится! – девушка сердито смотрела на него. - Я бы сошёл с ума, если бы это оказалось только сном. - Владимир, не выдумывай! – но глаза уже смеялись. - Правда! – он перебирал губами по нежной женской щеке. – Видеть тебя и не прикасаться, было совсем невыносимо. - Я думала, что ты никогда не захочешь прикоснуться ко мне. – вздохнула Анна, обнимая его за шею. - Глупенькая моя, глупенькая. – под снисходительной лаской пряталась щемящая нежность. – Никогда больше так не думай. - А что мне думать? - Что я люблю тебя, а ты любишь меня. Она счастливо улыбнулась и прижалась к мужу потеснее. - Я люблю тебя, Владимир. Очень! И эти слова нельзя было не подкрепить поцелуем. |