|
Наверное, всё дело в том, что она всегда была в его жизни. С тех самых пор,
когда переступила порог дома, прижимая к груди потрепанную игрушку. Такое же
худенькое глазастое существо, как и она сама. Он не хотел её пускать ни в свой
дом, ни в свою жизнь, но его никто не спрашивал. - Володя, это Аня, она будет жить с нами. – сказала мама. Он не спорил, только презрительно фыркнул, ещё не зная, что его мир изменился навсегда. Владимир откинул голову, зарываясь затылком в подушку, перебирая воспоминания. Анны там было слишком много. Вот она совсем кроха, сидит на ковре в детской, строит башню из кубиков, а солнце яркое, нестерпимо яркое, брызжет в окно, и ему так плохо, так горько. Почему она здесь? Почему? По какому праву? И кубики рассыпаются от его меткого броска мячом, а малышка сжимается, зажмуриваясь. И ему самому стыдно и сразу её жалко. Или ещё… она сидит за столом, пишет в тетради. Мамы нет, а она есть! Злость, гнев, отчаяние выхлёстываются, затапливая душу. Это всё неправильно, несправедливо! И чернильница опрокинута прямо на почти законченный урок, и девочка закрыла глаза, слегка отвернувшись, словно ожидая удара. Или вот… совсем недавно. Она поёт романс, и её голос душит нежностью, выдавливает слёзы трогательностью, манит волшебством. И сама она манит к себе, он, как мальчишка, мечтает прикоснуться хотя бы к рукаву её платья. Дотронуться до совершенства. И даже его приказы не могут сделать Анну менее желанной. И ещё она не плачет. Никогда не плачет. И не жалуется. До сих пор. А он? Что же он? Почему он всё время думает о ней? Иногда даже слишком неправильно думает. Пустышка, стекляшка, зарвавшаяся крепостная, вот кто она! Всего лишь крепостная. Но упрямо свербит, царапает под сердцем, а правда, что у неё такие мягкие волосы и такая нежная кожа, как кажется? Давно пора прекратить изводить себя этим! Есть же другие женщины, красивей, доступней. Доступней, всё дело в этом? Анна принадлежит ему, как вещь, но она недоступна, может, из-за этого? Ещё ему страшно, до одури страшно показать хоть тень того интереса, что сжигает его. Что она сделает? Отвернётся? Или… усмехнётся? Единственное, что она не сделает – это не засмеётся кокетливо, не глянет искоса, проверяя, как далеко готов зайти кавалер в своих ухаживаниях. Но хуже всего совсем не это. Видеть её счастливой рядом с другим, вот что невыносимей всего. Ревность до темноты в глазах, до тошноты, до остановки сердца. И снова его мир меняется, хотя он этого не хочет. Он делал всё, чтобы разлучить их, Анну и своего друга, но ничего не помогало. Почти ничего. Только открыв Михаилу истинное положение девушки в доме, Владимир добился своего, но ничего не стало как прежде. Танец, исполненный по его приказанию крепостной актёркой, содрал все покрывала с его собственного сердца. Он любит её. Любит любой. В шёлке и бархате изысканных платьев, в деревенском наряде, а уж такую – в бесстыдном костюме одалиски, любит ещё сильнее. И снова стыд заставляет сжимать кулаки и пить водку, словно воду. Если бы она не вернулась, он бы не наделала глупостей. Он всегда глупо срывается, когда она рядом. И ещё одна мука и наслаждение – сжать её в объятьях, целовать и вдруг осознать, что она его презирает. - Хозяин… - горько, насмешливо, торжествующе. А он вместо того, чтобы просить прощения немедленно, признаться во всех своих сомнениях и страхах, он прогнал её. Опять грубо, зло, задыхаясь от ненависти к себе. Потом всё, как в тумане, обрывками. Другая женщина. Зачем? Какая разница? Доступная… и не Анна. Сколько ещё было ошибок. Признавшись себе, не счёл правильным признаться ей. Побоялся, чего уж там скрывать от себя. Вдруг не поверит, высмеет. Но Анна всё равно догадалась. Он никогда не забудет, как удивлённо распахнулись её глаза, округлился ротик. - Вы… любите меня? А он напрягся, отвёл глаза и… промолчал. Молчание – знак согласия. А Владимир снова упустил свой шанс объясниться. Воспоминания, как чётки. Анна в полупрозрачном пеньюаре, её жертва ради другого, и его приказ – Уходи. Ещё один шаг назад. Дуэль. И пистолет, приставленный к его сердцу тонкой девичьей ручкой. Как она была прекрасна в своей отваге, не зная, что пистолет не заряжен. В то день он потерял её в очередной раз. Но, видимо, мама присматривает за ним, таким бестолковым, с Небес, больше ничем не объяснить его счастье. Владимир чуть повернул голову и скосил глаза, любуясь своим спящим ангелом. Рука тут же потянулась дотронуться до золотистых прядей, рассыпанных по подушке, обнять тонкую талию. Анна сонно прижалась к нему, и барон бросил все попытки понять, почему ему так необходима именно эта женщина. Наверное, потому что он её любит? С первого дня, с первого взгляда и на всю жизнь. энд. |